Жизнь длиною в лето. Книга первая
Шрифт:
– Ну-ну. Я вижу, во что ты уже руки превратила. Мне, конечно, приятно смотреть, что подворье Маши приобретает жилой вид, но не проще нанять людей? Или папанька разорился?
– Ираида Кимовна отставив мизинчик, пила кофе маленькими глотками.
– У папы всё хорошо. Мне самой хочется, - буркнула Кармель.
– С чем не справляюсь, попрошу помочь. Сашка вон огород скосил и в саду между деревьями проехал.
– Сдаётся мне, ты пересиживаешь в деревне какой-то свой кризис, - произнесла гостья с сомнением в голосе.
Кармель с досадой глянула на проницательную бабулю.
– Захочешь поделиться, я с удовольствием выслушаю. Опыта у меня поболе твоего, может, что
– Ну ладно, не буду мешать. Работай.
Кармель проводила гостью до калитки, из кустов выскочила Лиска.
– Ну и где ты шастала? Опять завтрак пропустила.
Ираида Кимовна с подозрением и ужасом уставилась на кошку.
– Откуда она взялась? Это же кошка Маши. Она пропала, а сейчас значит вернулась. Мистика да и только.
– Это бабушкина кошка?
– охнула Кармель.
– И как её зовут?
– Никак. Маша кликала по-разному: бестия, рыжая, лиса. На всё отзывалась. Очень своенравное животное, приходила и уходила, когда вздумается.
– Ираида Кимовна бочком и, явно что-то не договаривая, обошла кошку, словно боялась даже коснуться её.
Отдохнув, Кармель решила начать побелку дома, развела в ведре, купленную накануне известь, добавила в неё синьки, полюбовавшись полученным цветом, приступила к работе. Дом бабушки был невысокий и небольшой: на улицу смотрели три окна, два из зала, одно из спальни. Вход находился со стороны сада, поэтому, чтобы добраться до крылечка, нужно было обогнуть дом по тропинке из половинок кирпича. От входной двери через крохотный коридорчик путь вёл сразу на кухню, рядом с ней располагалась кладовая, в ней-то Кармель и устроила ванную комнату. Начала побелку с глухой стены без окон, до стрехи дома она легко доставала с табурета. Работа спорилась, вот только попадающиеся крупинки синьки приходилось растирать щёткой. Через два часа Кармель закончила побелку и, довольная собой, отошла в сторонку полюбоваться плодами своего труда. Некрасивые полосы от щётки, тёмно-синие пятна, от не растворившейся синьки сделали стены неопрятными. Дом выглядел сейчас хуже, чем до её побелки. Она растерянно смотрела на пёстрые стены, не зная, что предпринять.
– Да уж, строители нервно курили бы в сторонке и жевали малярные кисти, глядя на такую красоту, - услышала девушка ехидный голос Ираиды Кимовны.
Кармель обернулась. Обе соседки стояли на улице и смотрели на дом.
– Первый раз белила?
– поинтересовалась баба Маня.
Кармель кивнула.
– Ох и много в тебе, Ираидка, желчи. Можно подумать, ты бы лучше сделала. Сама своими руками ничего делать не умеешь, а критикуешь.
Ираида Кимовна подбоченилась, гордо вскинула голову, украшенную множеством заколок.
– От меня и не требовалось работать, я всегда была женщиной-праздник, а не тягловой лошадью, как ты.
– Ах ты, зараза, - вскинулась баба Маня.
– Стойте- стойте! Не ссорьтесь, - закричала Кармель.
– Лучше подскажите, как исправить это безобразие.
– Спрашивай у мастера щётки и белил. Я пас, - заявила Ираида Кимовна и, шаркая сандалями, потопала к себе.
Баба Маня, проводив взглядом соперницу, зашла во двор.
– Этот раствор придётся вылить.
– Старушка помешала в ведре палкой.
– Синьку сначала нужно растворить в небольшом количестве воды, потом через ситечко или марлю вливать понемногу в раствор. Цвет сделаем менее насыщенным, так быстрее закрасятся огрехи.
Кармель выполнила её указания, благо известь и синьку купила с запасом.
– А теперь, берёшь, макаешь и легонько, ровно, мазок к мазку, в одном направлении ведёшь кисть.
– Баба Маня, приговаривая, ловко
– Попробуй сама.
– Она протянула девушке щётку.
Кармель от усердия высунула язык. Сначала получалось не очень красиво, но потом мазки начали ложиться ровнее.
– Другое дело, только боюсь, тебе придётся слоя три пройти, чтобы забелить полосы и пятна, - рассудила соседка, присматриваясь, к проявляющемуся пятну синьки.
Кармель вытерла рукавом забрызганное известью лицо.
– Баб Мань, спасибо за помощь.
Старушка махнула рукой.
– Да не за что.
Пришлось четыре раза перебеливать стены, чтобы они приобрели нормальный вид. Она закончила трудиться только в девятом часу вечера. Весь день ничего не ела, только выпила несколько стаканов воды. От усталости и голода тряслись руки и ноги. Поставив на огонь в большой кастрюле воду для купания, в маленькой сварила пельмени. Еле сдержала себя от желания немедленно слопать пельмени, сначала всё же решила выкупаться. В тёплую воду Кармель уселась со стоном: мышцы ног ныли от огромного количества прыжков с табурета, совершённых за день. Она посмотрела на руки - кожа от резиновых перчаток сморщилась и побелела, царапины зигзагами изукрасили не только кисти, но и предплечья. На ногах повреждений оказалось меньше, спасибо брюкам, защитили немного. Кармель приступила к ужину, когда на посеревшем небе начали проклёвываться первые звёзды. Покончив с показавшимися ей необыкновенно вкусными пельменями, она уселась на ступеньках крыльца с кружкой кофе. Послышались знакомые шаркающие шаги на дорожке, ведущей к дому. Через пару минут показалась Ираида Кимовна.
– Привет. Увидела у тебя на кухне свет, дай думаю, проведаю трудягу.
– Старушка опустилась рядом с Кармель, затянулась сигаретой, выпустила красивые колечки дыма.
– Я не люблю запах сигаретного дыма, но у вас он какой-то приятный.
– Кармель допила кофе и поставила кружку на ступеньку.
– Хочешь курнуть? Да не боись, они лёгкие, слабые. Усталость, как рукой снимет. Не веришь, попробуй.
– Ираида Кимовна протянула тонкую изящную сигаретку.
Кармель взяла её, понюхала. Соседка щёлкнула зажигалкой.
– Я вообще-то не курю, так баловалась пару раз за компанию и только, - пробормотала Кармель, вдыхая сладковатый дым. После нескольких затяжек, она начала кашлять.
Старушка забрала сигарету, потушила и зачем-то положила окурок в портсигар.
– Ираида Кимовна, а почему вы не ладите с бабой Маней? Вам же скучно по одному жить.
– А у нас по всем вопросам разные мнения, чуть что сразу скандал разгорается. Она всю жизнь с одним пьяным придурком прожила, всё терпела, лишь бы детей не лишать отца, а я никогда не позволяла мужчине унижать себя. Знаешь, сколько у меня мужей было? Пять. И всех я бросала, если надоедали или борзеть начинали. А ещё Маня не может простить, что она вкалывала, как проклятая, а я никогда не работала. И сейчас она сама возится по дому, а мне или сын делает, или людей нанимает. Она меня тунеядкой зовёт, может и верно, только мне на это наплевать, каждый жизнь устраивает, как может.
Кармель, слушая рассуждения соседки, прислонилась спиной к нагретым за день доскам крыльца. Её клонило в сон, сквозь веки, она наблюдала за странным поведением звезд. Огоньки то увеличивались в размере, то уменьшались. К самому носу подлетел огромный комар со смешным человеческим лицом. Кармель захихикала, уж больно потешная мордочка оказалась у насекомого. Ираида Кимовна тоже выглядела забавно, у старушки нос смахивал на хобот, глаза стали размером с блюдца.
– Ну как, полегчало?
– поинтересовалась соседка.