Жизнь длиною в лето. Книга первая
Шрифт:
Кармель нашла бабу Маню, сидящей на пороге.
– Я чего пришла. Ты ведь ещё не ходила на могилку к бабушке?
Кармель покачала головой.
– Собирайся. Ты ведь даже не знаешь, где её похоронили, я покажу.
Девушка представила, как долго они будут плестись до кладбища, ведь старушка ходит с трудом, и сделала попытку отказаться от приглашения. Но баба Маня пресекла её потуги сразу.
– Не кобызись. Щас Сашка подъедет и отвезёт.
Кармель покорно поплелась в дом, переоделась в платье, прихватила заготовленный ранее букет искусственных цветов. Ей хотелось без свидетелей сходить на могилку бабушки, но разве от бабы Мани отцепишься. А ещё она не желала встречаться с Крыжовником. Раза три к Кармель приходил Чуча занять денег, выхватывал дрожащими руками бумажку и, шатаясь, уходил прочь. В свой последний приход Сергей, показывая в улыбке жёлтые зубы, сообщил: "Ох и погуляем на славу через неделю, Кузнец женится". Кармель не простила Сашке выговор, а после сообщения Чучи разозлилась: "Моё поведение осудил, а сам ехидно предлагал удовлетворить. Забыл про невесту?"
Крыжовник подъехал к дому бабы Мани минут через пять, увидев Кармель, помрачнел. Она тоже насупилась: "Можно подумать, я сама напрашивалась на поездку. Обратно пойду пешком".
Баба Маня расспрашивала Сашку о его больной матери, просила передавать привет. Кармель заметила, что он смотрит на неё в зеркале и тихо бесилась. Крыжовник остановил машину у ворот кладбища, помог бабе Мане выйти из машины.
– Ты за нами через часик подъезжай, - попросила бабка и медленно поковыляла по широкой аллее.
– А тебе деревенский воздух на пользу: посвежела, загорела, - ухмыльнулся Сашка.
– Подготовила бабкин дом на продажу?
Кармель подняла голову. Его ярко-зелёные глаза смотрели на неё со странным выражением: боли, печали и досады.
– Подготовила.
– Она оглядела, свои исцарапанные руки и ноги, покрытые свежим загаром.
– Да уж в пользу. Шкурку-то попортила.
– Зато ты сейчас чуточку стала похожа на себя в детстве.
Он улыбнулся вдруг такой обаятельной улыбкой, что Кармель на секунду оторопела.
– Эй, ты чего там застряла, - окликнула её баба Маня.
Чуть замешкавшись, Кармель побежала её догонять.
Старушка остановилась возле двух немного помпезных памятников из серого гранита. Кармель уставилась на фото молодого мужчины и юной девушки, только спустя какое-то время сообразила: она знает их. На снимках дед и бабушка.
– А зачем мама для памятника взяла эти фотографии?
– удивилась она.
– Я её тоже хотела б об этом спросить. Видимо, у Аси свои резоны. А дорогущими памятниками откупилась за своё беспамятство.
Кармель поставила цветы в мраморные вазы и присела на лавочку рядом с бабой Маней.
– Ты это, не заигрывай с Сашкой, у него скоро свадьба, - неожиданно заявила вдруг старушка.
– С чего вы взяли, что я заигрываю?
– Род у вас такой - губительниц мужиков.
Кармель озадаченно покосилась на старуху: "Сбрендила что ли?"
– Маша хорошая была женщина, царство ей небесное, но когда Иван помер, ей было только сорок два года. Знаешь, сколько женихов сваталось к твоей бабушке? Штук семь. Сам председатель к ней подкатывал. Она всех отшила. Мол, после мужа никто не надобен. Помучила мужиков-то. Даже мой пьяндалыга на неё засматривался. А мать твоя и вовсе сразу двоим жизнь испортила.
– Когда она могла испортить, если после школы сразу в город уехала, - озадачилась Кармель.
– А с седьмого класса парни за твою мамку бились. Очень любила Аська их стравливать. Один день одному улыбается, на другой день другому авансы раздаёт. К девятому классу остались двое самых упёртых. Вот они-то регулярно носы друг дружке и квасили. Егор Столетов постарше был, Аська его в армию проводила и сразу загуляла с оставшимся кавалером - Серегой Даниловым. Он так за ней ухаживал, что девки обзавидовались. Егор вернулся из армии, когда Аська оканчивала школу, он так избил Серёгу, что тот попал в больницу, а сам мститель загремел в тюрьму. После школы твоя мать подалась в город, а вскоре и Данилова бросила. Сергей чёрный ходил, пытался руки на себя наложить, долго бобылём жил и только лет пять назад женился. Так что не надо по материнской тропке ходить, оставь Сашку в покое. Он хороший парень. Тебе, конечно, далеко до красоты бабки и матери, но порода-то одна.
Кармель не знала огорчаться, что её опустила баба Маня, или гордиться, что тоже причислена к числу роковых соблазнительниц. Ей было очень неприятно, что соседка затеяла этот разговор возле могил.
– А обязательно рассказывать эти истории здесь, - Кармель кивнула на памятники.
– Просто к слову пришлось. Я видела, что Сашка без конца на тебя в зеркало косился...
– Считайте, вы свою миссию выполнили. Кузнецова и меня связывают только детские воспоминания. Можете не волноваться. Думаю и мать не виновата, что один из её поклонников по своей глупости в тюрьму попал, а другой столько лет не женился. А что если он искал свою половинку?
– Ты дочь, поэтому и оправдываешь мать. А только сволочь она изрядная. Перед своей свадьбой она приехала в Захарьино и дня три провела с Сергеем. Я это знаю потому, что Маша плакала, отговаривала её от брака с директором завода. Не любила Аська будущего мужа, а в село явилась прощаться со школьной любовью. Достаток всегда для неё много значил. Да ты не злись. Иш, как глазами сверкаешь. Может, со временем она и полюбила твоего отца, а только прошлое не зачеркнёшь.
– Мой отец прекрасный человек, - воскликнула возмущённо Кармель.
– Он очень любит маму и всё у них замечательно.
Баба Маня усмехнулась:
– Ну и хорошо. Значит, Аська добилась, чего хотела, лёгкой, красивой обеспеченной жизни и неважно, чем ей пришлось за это заплатить. Каждый получает то, что заслуживает.
– И вы?
– Что я?
– Ираида Кимовна сказала, что вы всю жизнь прожили с пьяницей. Вы тоже заслужили это?
– не удержалась от подколки Кармель.
Баба Маня помрачнела.
– И я. За своё глупое терпение и трусость получила никчёмного мужика. Так что мне тоже гордиться особо нечем. А то, что я высказала сейчас, хотелось поведать твоей матери. Уж больно обидно за Машу, за то, что бросили её одну, не помогали, а она никогда не жаловалась и всё время оправдывала дочку, зятя, внуков. Она вас любила, а вы пожалели для неё крохи радости.
На это Кармель нечего было возразить.
– Наверно, нашу семью поразила душевная глухота. Больше ничем не могу оправдаться.
– Она неожиданно для себя разрыдалась в голос.
Баба Маня тоже всхлипнула.
– Вот и оплачь бабушку. Пусть её душа согреется. Ну и ты меня извини, напала на тебя, как стервятник, всю твою семью прополоскала, дура старая. А у Маши душа безгрешная, - баба Маня спохватилась и добавила тихо: - была. Никак не привыкну, что её больше нет. Вот ведь...тихая, незаметная и просить не надо, всегда на помощь первая приходила. А не стало, и словно часть себя потеряла. Ты побеседуй с бабушкой-то, а я к своим пойду.
– Старушка с трудом поднялась и медленно побрела между могил.