Жизнь графа Дмитрия Милютина
Шрифт:
Но через две недели после этих указов произошло событие, которое ускорило подготовку и отъезд маркиза и великого князя: 15 июня наместник царства Польского генерал Лидере прибыл в Саксонский сад, чтобы выпить воды, неизвестный выстрелил в него и попал в челюсть. Дмитрий Милютин вскоре получил депешу, в которой генерал-лейтенант Бебутов, варшавский военный комендант, подробно описал это печальное событие. Варшавский военный генерал-губернатор Николай Крыжановский немедленно выехал в Варшаву. 20 июня великий князь прибыл в Варшаву, на следующий день прием военных, потом духовных и гражданских властей. Навестил Лидерса, пообедал с женой, потом поехал в театр, послушал оперу немецкого композитора Флотова «Александро Страделла» об итальянском композиторе и певце XVII века, опера понравилась, и вышел к коляске, сел, к нему подходит поляк, думал, с каким-нибудь прошением, а он выхватил пистолет и выстрелил прямо в грудь. Его тут же арестовали. А далее приводим воспоминания самого великого князя: «Я бросился назад в театр, не зная, что я – убит или ранен. Оказалось, что пуля пробила пальто, сюртук, рубашку, ранила меня под ключицей, ушибла кость, но не сломала ее, а тут же остановилась, перепутавшись на снурке лорнетки с канителью от эполет. Один Бог спас. Я тут же помолился. Какой-то доктор мне сделал первую перевязку. Телеграфировал Саше. Общее остервенение и ужас. Убийца Ярошинский. Портной-подмастерье. В 11 ч. в карете с сильным эскортом воротился в Бельведер. Сказал жинке так, что не было испуга. Дома другая перевязка, и лег. Дрожь скоро прошла. Долго приходили разные донесения и ответный телеграф от Саши. Хорошо спал».
На следующий день великий князь Константин Николаевич приступил к своей повседневной работе, познакомился со всеми деятелями управления.
Имел очень милую беседу с архиепископом Варшавским Зыгмунтом Фелинским, на которого столько было обвинений от управления царства Польского. Из всех этих беспрерывных встреч и донесений полиции Константин Николаевич вынес одно – нелегкое чувство отсутствия единства и власти. А к вечеру он ослаб, рана хорошо заживала, но давала о себе знать.
В следующие дни обычная работа, приемы, разговоры, дискуссии. Состоялся суд над Ярошинским, приговорили к расстрелу, великому князю пришлось подписать ему смертный приговор, ужасное настроение в связи с этим решением, никому этого бы не хотелось пожелать.
Несколько раз стреляли в маркиза Велепольского, но неудачно.
«Надо на красных навести страх. Дай Бог, чтоб этим удалось их остановить», – записал 4 августа в дневнике Константин Николаевич.
Константин Николаевич написал свое выступление на Государственном совете, послал его Александру Второму, который одобрил его. Великий князь в своем выступлении на Государственном совете царства Польского развернул обширную программу по улучшению положения в Польше, о переводе крестьян с барщины на оброк, об открытии новых учебных заведений, о полном равноправии евреев, о других серьезных преобразованиях в стране.
– Поляки, – завершал свое выступление Константин Николаевич, – вверьтесь мне, как я вверился вам. Да одушевляет нас единое чувство. Будем трудиться сообща и в мире для счастья Польши, моля Бога, чтобы Он благословил наши усилия, и новая эра благосостояния и довольства откроется для отчизны, которую вы так любите.
Но уговоры великого князя-наместника не помогли, как и уговоры маркиза Велепольского. В Варшаву съехались более 300 польских дворян и приняли обращение к наместнику, в котором требовалось возвращение полякам всех древних прав и вольностей: «Мы не отказываем в нашем содействии образованию новых учреждений; мы хотим только заявить, что меры, принятые доселе в стране, довели возбуждение умов до такой степени, что ни военная сила, ни чрезвычайные суды, ни тюрьма, ни ссылка, ни эшафот не в состоянии их обуздать, а только вызовут крайнее отчаяние, которое толкнет нацию на путь, одинаково вредный для управляющих и управляемых. Как поляки, мы можем поддерживать правительство лишь тогда, когда оно станет правительством польским и когда все области, составляющие нашу родину, будут соединены воедино и будут пользоваться конституцией и свободными учреждениями. В своем воззвании великий князь сам уважил и понял нашу привязанность к родине; но эта привязанность не может быть раздроблена, и если мы любим нашу родину, то всю в совокупности, в пределах, начертанных ей Богом и освященных историей», то есть мы хотим Польшу 1772 года, до ее раздела.
Послание польских дворян было направлено графу Замойскому, который должен передать послание великому князю. Константин Николаевич послал Александру Второму требование польских дворян. Александр Второй просил адрес дворян не принимать, а графа Замойского отправить в Петербург, в котором графа Замойского допросили и выслали в Кенигсберг под охраной жандармского офицера.
Отменили военное положение и помиловали более трехсот осужденных.
Накануне тысячелетия России многие русские задумывались о прошлом и мечтали о лучшем будущем. После ареста и высылки Михаила Михайлова был арестован и Чернышевский, писавший листовки антиправительственного содержания, в том числе и листовку «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон», и заключен в Петропавловскую крепость. Арестованы и другие проповедники социализма и свержения монархии насильственным путем.
Юрий Самарин, один из творцов Положения 19 февраля, один из верных друзей Николая Милютина, тоже думал о будущем и критически относился ко многому в этой жизни. «Прежняя вера в себя, – писал он Марии Аггеевне, жене своего друга Николая Милютина, – которая при всем неразумии возмещала энергию, утрачена безвозвратно, но жизнь не создала ничего, чем можно было бы заменить ее. На вершине – законодательный зуд в связи с невероятным и беспримерным отсутствием дарований; со стороны общества – дряблость, хроническая лень, отсутствие всякой инициативы, с желанием, день ото дня более явным, безнаказанно дразнить власть. Ныне, как и двести лет тому назад, во всей Русской земле существуют только две силы: личная власть наверху и сельская община на противоположном конце; но эти две силы, вместо того чтобы соединиться, отделены промежуточными слоями.
Эта нелепая среда, лишенная всех корней в народе и в продолжение веков хватавшаяся за вершину, начинает храбриться и дерзко становиться на дыбы против собственной единственной опоры (как то: дворянские собрания, университеты, печать и проч.). Ее крикливый голос только напрасно пугает власть и раздражает толпу. Власть отступает, делает уступку за уступкой, без всякой пользы для общества, которое дразнит ее из-за удовольствия дразнить. Но это не может долго продолжаться, иначе нельзя будет избежать сближения двух оконечностей – самодержавной власти и простонародья – сближения, при котором все, что в промежутке, будет разделено и смято, а то, что в промежутке, обнимает всю грамотную Россию, всю нашу гражданственность. Хорошо будущее, нечего сказать! Прибавьте к этому совершенный застой, оскудение в полном смысле слова нашего Юга, который за недостатком путей сообщения, за неимением капиталов и предприимчивости, благодаря, в особенности, непосильной конкуренции с Венгрией и Дунайскими княжествами, беднеет и истощается с каждым днем. Прибавьте польскую пропаганду, которая проникла всюду и в последние пять лет сделала огромные успехи, в особенности в Подолии. Прибавьте, наконец, пропаганду безверия и материализма, обуявшую все наши учебные заведения – высшие, средние и отчасти даже низшие, – и картина будет полная…»
Положение России было тяжелым, беспокойным, но Александр Второй и его правительство не теряли бодрости духа. За границей о России судили всякий раз превратно, пожары, огромная территория, многообразие народов и племен, населяющих эту территорию, наступившие реформы во многих сферах общественной жизни – все это усложняло жизнь и общества, и власти.
Глава 4
ТОРЖЕСТВА В НОВГОРОДЕ
Александр Второй и вся его семья не поехали в Крым на отдых, решили побывать в Прибалтике, посетили Ригу, Митаву, две недели провели в Либаве. Вернувшись в Петербург, Александр Николаевич принял герцога Эдинбургского, посетил в Кронштадте Английскую эскадру, принял японского посланника. Несколько дней царская семья провела в Москве, а затем Александр Второй и императрица с детьми отправились в Новгород, чтобы торжественно отпраздновать тысячелетие России.
7 сентября 1862 года Александр Второй и его семья на пароходе прибыли по Волхову в Новгород. Народ торжественными криками «ура» встретил императора и его семью с придворными. Побывали в Софийском соборе, помолились и отправились в архиерейский дом, где и разместились на несколько дней.
8 сентября новгородские и псковские дворяне устроили торжественную встречу императору.
– Государь! – сказал князь Мышецкий, губернский предводитель дворянства. – Поднося вам хлеб-соль русскую и с благоговением и сердечною радостью приветствуя приезд ваш в колыбель царства Русского, новгородское дворянство осмеливается выразить своему монарху те неизменные чувства горячей любви и преданности, которыми оно всегда гордилось и гордиться будет.
Князь говорил в торжественных тонах и изложил чуть ли не всю историю государства Российского. Наконец слово было предоставлено самому императору.
– Поздравляю вас, господа, с тысячелетием России: рад, что мне суждено было праздновать этот день с вами в древнем нашем Новгороде, колыбели царства всероссийского. Да будет знаменательный день этот новым знаком неразрывной связи всех сословий земли Русской с правительством, с единой целью – счастия и благоденствия дорогого нашего отечества. На вас, господа дворяне, я привык смотреть как на главную опору престола, защитников целости государства, сподвижников его славы, и уверен, что вы и потомки ваши, по примеру предков ваших, будете продолжать, вместе со мною и преемниками моими, служить России верою и правдою.