Чтение онлайн

на главную

Жанры

Жизнь графа Дмитрия Милютина
Шрифт:

– В Петербурге я посмотрел некоторые документы о Польше и пришел в ужас. Оказывается, Положение 19 февраля превратно истолковано крестьянам, при составлении же уставных грамот отняты у них лучшие земли и обложены высокими оброками, далеко превосходящими их средства. Якобы так распорядился русский император, в этом, дескать, милость и свобода…

– И вот если крестьяне пойдут на восстание, то отдадим землю даром, не будете платить никаких податей… Столько обмана и лжи здесь, столько превратного, ох разгребать и разгребать… К сожалению, вы приехали на короткий срок, Николай Алексеевич, в Варшаве придется вам поработать… Ох придется…

О своих первых варшавских впечатлениях и о встрече с генералом Муравьевым по дороге в Польшу Николай Алексеевич написал брату Дмитрию Милютину:

«Разница

между Вильной и Варшавой огромная: там власть действительно восстановлена; она в себя верит, и ей верят; между начальником и подчиненными (насколько я успел заметить) полное единство в стремлениях и действиях; наконец, есть план, хотя, быть может, отличающийся чрезмерной суровостью, но в основании разумный и строго исполняемый; здесь – ничего подобного мне еще не удалось открыть, да и едва ли откроется; во всяком случае, с первой минуты поражает взаимное недоверие и разъединение. Тут брошено такое семя взаимного недоверия не только между гражданскими и военными элементами, но даже в среде последнего, что только сильная личность могла бы связать все части и дать им одно твердое направление; а именно этой-то личности нет… Не могу скрыть, что я не нашел здесь никакого определенного плана. Все делается наудачу, по случайным соображениям, и я боюсь, что даже эффект, на который рассчитывают, едва ли удастся.

Муравьев понял очень ясно, что стычки с шайками не разрешают вопроса; что надо побороть и разрушить местную революционную организацию, разорвать нити этой подземной паутины. Для этого он противопоставил свою военно-гражданскую организацию; для этого он поднимает народ и подкашивает денежные источники революции. Он меня поразил ясностью взгляда (и даже ясностью речи) в этом вопросе (что, впрочем, не мешает ему во всех других общих вопросах отличаться по-прежнему крайней шаткостью понятий и речей). Дело в том, что он попал на настоящее свое призвание и до поры до времени приносит несомненную пользу.

Здесь, наоборот, суровости – дело случайное. Рядом с ними – явные признаки шляхетской тенденции. К крестьянскому делу – ни малейшего сочувствия. Гражданские власти если не помогают косвенно и тайно мятежу, то относятся к этому как-то нейтрально, и к этому все привыкли. Мне уже попались в руки некоторые документы, которые истинно изумительны. Я постараюсь собрать поболее и представлю при особой объяснительной записке. Первые мои разговоры с здешними властями дают мало надежды, чтобы серьезные меры по крестьянскому делу могли совершиться при настоящем составе здешнего управления…»

До Дмитрия Милютина доходили слухи, что генерал-губернатора Муравьева называли то пашой, то свирепым проконсулом, то палачом, но Муравьев прекрасно понимал и другое – суровые методы могут дать только временный успех, а потому он понял, что визит к нему Николая Милютина, много говорившего по крестьянскому делу, совершенно не случаен, он тоже пришел к выводу, что крестьян надобно освободить от помещиков, дать им полную самостоятельность, а главное – устранить польских помещиков от владения землей и на их место поставить русских помещиков, он всеми силами стремился к обрусению Северо-Западного края. После встречи с Николаем Милютиным Муравьев писал Дмитрию Милютину, что он покорен недавней встречей с группой Николая Алексеевича и мечтает снова увидеться с ним, чтобы еще раз поговорить о крестьянском деле. «Я надеюсь, – писал он Дмитрию Милютину 17 ноября 1963 года, – что по общему с ним соглашению мы удовлетворительно окончим дело, столь важное для упрочения здешнего владычества, – устройства быта сельского населения. Необходимо усилить здесь самобытность крестьян и уничтожить влияние на них польских помещиков».

Дмитрий Милютин поддерживал строгую политику Муравьева против мятежников. Следственная комиссия работала упорно и ожесточенно, все захваченные с оружием в руках представали перед судом, получали свои наказания и отсылались в Сибирь на поселение. Но уже в Петербурге заключенные под стражу поляки чувствовали себя скорее героями, чем осужденными. Дмитрий Милютин особенно поражался поведению генерал-губернатора князя Суворова и министра внутренних дел Валуева. По Петербургу ходил подписной лист в поддержку жестких мер Муравьева против польских повстанцев, многие известные люди подписывались, а когда попросили подписать князя Суворова, он отказался, сказав, что такому людоеду он не прочит долгой политической жизни. Естественно, эта молва быстро разнеслась по Петербургу, и Федор Тютчев тут же откликнулся эпиграммой по этому поводу:

Гуманный внук воинственного деда,Простите нам, наш симпатичный князь,Что русского честим мы людоеда,Мы, русские, Европы не спросясь!..Как извинить пред вами эту смелость?Как оправдать сочувствие к тому,Кто отстоял и спас России целость,Всем жертвуя призванью своему, —Кто всю ответственность, весь труд и бремяВзял на себя в отчаянной борьбеИ бедное, замученное племя,Воздвигнув к жизни, вынес на себе, —Кто, избранный для всех крамол мишенью,Стал и стоит, спокоен, невредим,Назло врагам, их лжи и озлобленью,Назло, увы, и пошлостям родным.Так будь и нам позорною уликойПисьмо к нему от нас, его друзей!Но нам сдается, князь, ваш дед великийЕго скрепил бы подписью своей.

Написанное 12 ноября 1863 года стихотворение, ходившее по рукам, попало и к Дмитрию Милютину, оно великолепно передает сатирическое отношение к светлейшему князю, который своей непредсказуемостью давно веселил императорскую элиту. В апреле 1866 года Тютчев еще раз вернется к князю Суворову и даст ему великолепный портрет в стихах:

Два разнородные стремленьяВ себе соединяешь ты:Юродство без душеспасеньяИ шутовство без остроты.Сама природа, знать, хотелаТебя устроить и обречьНа безответственное дело,На безнаказанную речь.

Два этих стихотворения Федора Тютчева точно передают характер князя Суворова, человека безответственного и безнаказанного, безвластного и безнадежного в государственных делах, он был готов всех простить, даже преступников, но совсем не терпел суровости и строгости в антигосударственных делах; потому для него Муравьев был «людоед» и «вешатель», а применить строгость к восставшему против государственного строя – это закон, это норма. Великий князь Константин Николаевич отказался использовать те же методы, как и Муравьев, и уволен в отставку. «Великий князь не в уровень с событиями», – записал в дневнике Валуев.

Дмитрий Алексеевич Милютин, наблюдая за всем ходом этих событий, полностью был согласен и с Тютчевым, и с Валуевым в оценке текущего момента.

Генерал Берг жаловался военному министру Милютину на вмешательство Муравьева в варшавские дела. Но и Муравьев не щадил ни графа Берга, ни своих петербургских врагов. Его раздражало двусмысленное отношение к антинародным выступлениям мятежников, – то лицемерят перед ними, то призывают к подавлению восстания. Естественно, всплыли факты его биографии, которые не украшали его в современном обществе, когда торжественно возвращались из ссылок и поселений осужденные декабристы. Вспомнили, что Михаил Николаевич Муравьев тоже был членом Союза благоденствия, но потом разочаровался и отказался от революционных методов, которые совсем недавно во Франции ничего не дали, кроме диктатора Наполеона и Людовика Восемнадцатого. И в последующем – две революции, и наконец пришел Наполеон Третий с теми же диктаторскими замашками.

Поделиться:
Популярные книги

Горькие ягодки

Вайз Мариэлла
Любовные романы:
современные любовные романы
7.44
рейтинг книги
Горькие ягодки

Сама себе хозяйка

Красовская Марианна
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Сама себе хозяйка

Черный Маг Императора 6

Герда Александр
6. Черный маг императора
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
7.00
рейтинг книги
Черный Маг Императора 6

Последний Паладин. Том 2

Саваровский Роман
2. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин. Том 2

Огни Аль-Тура. Завоеванная

Макушева Магда
4. Эйнар
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Огни Аль-Тура. Завоеванная

Законы Рода. Том 7

Flow Ascold
7. Граф Берестьев
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Законы Рода. Том 7

Жандарм 2

Семин Никита
2. Жандарм
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Жандарм 2

Измена. Мой заклятый дракон

Марлин Юлия
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.50
рейтинг книги
Измена. Мой заклятый дракон

Его темная целительница

Крааш Кира
2. Любовь среди туманов
Фантастика:
фэнтези
5.75
рейтинг книги
Его темная целительница

Кодекс Охотника. Книга V

Винокуров Юрий
5. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
4.50
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга V

Неудержимый. Книга XVI

Боярский Андрей
16. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга XVI

Жена по ошибке

Ардова Алиса
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.71
рейтинг книги
Жена по ошибке

Real-Rpg. Город гоблинов

Жгулёв Пётр Николаевич
1. Real-Rpg
Фантастика:
фэнтези
7.81
рейтинг книги
Real-Rpg. Город гоблинов

Венецианский купец

Распопов Дмитрий Викторович
1. Венецианский купец
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
альтернативная история
7.31
рейтинг книги
Венецианский купец