Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы I-XXVI)
Шрифт:
– И как это приятно, - говорила миссис Гэмп, посылая умильную улыбку дочерям мистера Моулда, - повидать обеих ваших молодых барышень. Ведь я их с каких пор знаю, когда у них еще ни одного зуба во рту не прорезалось; и сколько раз видела - ах вы, миленькие мои!
– как они играли в похороны: возьмут, бывало, книгу заказов, да и несут ее хоронить в денежный сундук! Только все это было и быльем поросло, мистер Моулд, - и тут, строго соблюдая раз навсегда заведенный ею порядок, она повернулась к мистеру Моулду, игриво качая головой.
– Было и быльем поросло, сэр, как вы скажете?
– Перемены, миссис Гэмп, перемены!
– отвечал гробовщик.
– И еще будут перемены, кроме этих, большие перемены, сэр, - сказала миссис Гэмп игривее прежнего.
– Молодым барышням, при такой их красоте, найдется о чем подумать, кроме похорон. Как по-вашему, сэр?
– Уж, право, не знаю, миссис Гэмп, - отвечал Моулд, посмеиваясь.
– А ведь неплохо сказано, милая?
– Ну как же вы не знаете, сэр, - продолжала миссис Гэмп, - и ваша супруга тоже знает, такая красавица, сэр, и я тоже знаю, хоть мне и не суждено было порадоваться на своих дочек; а если б была у нас дочка, мой Гэмп с нее последние башмачки снял бы и пропил, как с нашего дорогого сыночка; пропил, а потом послал мальчика продавать свою деревянную ногу на спички, всю как есть, оптом, сколько дадут, и велел ему купить на все деньги водки; а мальчишка не будь глуп - не по годам даже, право, - все до последнего пенни проиграл в орлянку да проел на пирогах с почками; а потом пришел домой и, глазом не моргнув, рассказал все как есть, а ежели папаше с мамашей это не нравится, говорит, то могу и утопиться. Да нет, сами знаете, сэр, - продолжала миссис Гэмп, утирая слезящийся глаз шалью и возвращаясь к прежней теме.
– В газетах печатают не про одни только рождения да смерти, как вы скажете, мистер Моулд?
Мистер Моулд подмигнул миссис Моулд, которую он посадил к себе на колени, и заметил:
– Само собой. Мало ли еще про что, миссис Гэмп. А ведь очень неплохо сказано, душенька, честное слово!
– И про свадьбы тоже, ведь правда, сэр?
– сказала миссис Гэмп, причем обе дочки покраснели и захихикали.
– Господь с ними, они и сами это отлично знают! Да и вы это отлично знали в их годы, и миссис Моулд тоже! На мой взгляд, вы все теперь одних лет. А когда у вас с вашей супругой будут внуки, сударь...
– Ну-ну, что это вы! Пустяки, миссис Гэмп, - возразил гробовщик.
– А ведь здорово сказано! За-ме-ча-тельно!
– это он произнес шепотом. Душенька, - это опять вслух, - миссис Гэмп, я думаю, выпьет стаканчик рома. Садитесь, миссис Гэмп, садитесь же.
Миссис Гэмп уселась на стул поближе к двери и, возведя глаза к потолку, приняла вид совершенного равнодушия к тому, что ей наливают стаканчик рома, пока одна из девиц не подала ей этот стаканчик в руки, чему миссис Гэмп крайне удивилась.
– Вот уж это мне редко приходится, миссис Моулд, - заметила она, разве только если я не так здорова и когда мои полпинты портера давят на желудок. Миссис Гаррис частенько говорит мне: "Сара Гэмп, говорит, вы, право, меня удивляете!" - "Миссис Гаррис, - говорю я, - чем же это? Объясните, пожалуйста!" - "Сказать по правде, сударыня, - говорит миссис Гаррис, - оконфузили вы его, - не стоит называть кого именно, - я никак не думала, пока с вами не познакомилась, чтобы можно было женщине ходить за больными, и помесячно тоже, и не пить почти ничего".
– "Миссис Гаррис, говорю я ей, - никто из нас не знает, на что способен, пока не попробует; я и сама так думала, пока мы с Гэмпом жили своим домом. А теперь, - говорю я, - полпинты портера мне за глаза довольно, лишь бы его приносили вовремя и не очень крепкий. Поденно или помесячно, сударыня, а я свой долг при больном выполняю, только я женщина бедная, и кусок хлеба мне достается нелегко; вот потому я и требую, прямо скажу, чтобы портер мне приносили вовремя и не очень крепкий".
Прямую связь между этими замечаниями и стаканом рома установить было трудно, потому что миссис Гэмп, пожелав "всем всего наилучшего!", выпила свою порцию с видом знатока, ничего не прибавив более.
– Так что же у вас новенького, миссис Гэмп?
– опять спросил мистер Моулд, после того как она, вытерев губы шалью, откусила кусочек сухого печеяья, которое, по-видимому, носила в кармане про запас, предвидя возможность выпивки.
– Как здоровье мистера Чаффи?
– Здоровье мистера Чаффи все по-старому, сэр; ему не хуже, да и не лучше. Я так думаю: правильно сделал тот джентльмен, что написал вам: "Пускай миссис Гэмп ходит за больным, пока я не вернусь"; ну, все как есть считают, что он доброе дело сделал, поступил по-христиански. Побольше бы таких, как он. Тогда бы мы и без церквей обошлись.
– О чем вы хотели поговорить со мной, миссис Гэмп?
– спросил мистер Моулд, приступая к делу.
– Вот о чем, сэр, - отвечала миссис Гэмп, - и спасибо вам, что спросили. Есть один постоялец в трактире "Бык" в Холборне, сэр; вы подумайте, приехал туда, заболел и теперь лежит при смерти. Дневная сиделка у них уже есть, сэр, прислали из Варфоломеевского *, и я ее отлично знаю, ее зовут миссис Приг. Очень хорошая женщина, только ночью она занята в другом месте, и им нужно кого-нибудь на ночь; потому она им и сказала - ведь мы с ней уже лет двадцать вот как дружим: "Если вам нужна самого трезвого поведения женщина, сущее утешение для больного, так лучше миссис Гэмп никого не найти. Пошлите, говорит, мальчика на Кингсгейт-стрит и перехватите ее за любую цену, потому что миссис Гэмп, говорит, стоит столько, сколько она весит, хоть бы и золотыми гинеями". Мой квартирный хозяин прибежал ко мне и говорит: "Должность у вас теперь легкая, а это место, надо полагать, будет выгодное; может, вы договоритесь и тут и там?" - "Нет, сударь, - отвечаю ему, - без ведома мистера Моулда и не подумаю даже. Если желаете, говорю, я могу сходить к мистеру Моулду, спросить его".
Тут она покосилась на гробовщика и замолчала.
– Ночное дежурство, значит?
– спросил мистер Моулд, потирая подбородок.
– С восьми до восьми, сэр, не хочу вас обманывать, - отвечала миссис Гэмп.
– А потом, значит, домой?
– спросил мистер Моулд.
– Потом совсем свободна, сударь, и могу ходить за мистером Чаффи. Он ведь такой тихий, ложится рано, сэр, и почти все это время, надо полагать, спать будет. Я, конечно, ничего не говорю, - продолжала миссис Гэмп с кротостью, - женщина я бедная и от лишних денег никогда не откажусь, только что же вам с этим считаться, мистер Моулд? Легче богатому кататься на верблюде, чем увидеть что-нибудь сквозь игольное ушко *. Это я помню, только этим и утешаюсь.
– Ну что ж, миссис Гэмп, - заметил мистер Моулд, - я не вижу никаких причин, почему бы вам при таких обстоятельствах не заработать честно на кусок хлеба. Только я бы об этом помалкивал, миссис Гэмп. Например, не стал бы рассказывать мистеру Чезлвиту без особой надобности, разве уж только он спросит прямо, когда вернется.
– Вот эти самые слова и у меня были на языке, сэр, - отвечала миссис Гэмп.
– А в случае ежели больной помрет - может, вы не обидитесь, сударь, если я позволю себе сказать, что знаю кое-кого по похоронной части?
– Разумеется, нет, миссис Гэмп, - сказал Моулд весьма снисходительно. Можете кстати упомянуть при удобном случае, что мы стараемся делать свое дело так, чтобы никого не обеспокоить и угодить на самые разные вкусы, и по возможности щадить чувства наследников, - это вам всякий скажет. Только полегче, не навязывайтесь. Полегче, полегче! Душенька, ты могла бы дать миссис Гэмп одну-две карточки, если хочешь.
Миссис Гэмп взяла карточки и, чувствуя, что в воздухе больше не пахнет ромом (бутылку убрали в шкаф), поднялась со стула, собираясь прощаться.