Жизнь и приключения Заморыша
Шрифт:
– Решил, - ответил я, заранее зная, к чему дело клонится.
– Наверно, неправильно?
– Правильно.
– И с ответом сходится?
– Сходится.
– Ну-ка, дай, проверю.
Я охотно протянул ему тетрадь. Илька сейчас же принялся списывать решения. Списал и сказал:
– Правильно. А я думал тебе помочь.
Для списывания Илька выбрал перемену перед уроком истории не случайно: он, как и все мы, знал, что Алексей Васильевич не скоро появится. И правда, Гиря успел переписать решения всех трех задач, сыграть у стенки с Лягушкиным в перышки, схватиться с коренастым Петей Марковым в классической французской борьбе
Но вот распахнулась дверь, и быстрым, легким шагом вошел Алексей Васильевич. Как всегда, на нем не форменный синий сюртук с золотыми пуговицами, а короткий пиджачок и черный галстук с крапинками. Алексей Васильевич худощав, щеки впалые (говорят, у него чахотка), через пенсне видны добрые светлые глаза. Под мышкой он держит классный журнал и кипу каких-то брошюр, а в руке - спичечную коробочку с кнопками, За Алексеем Васильевичем гурьбой идут его помощники, и каждый несет вчетверо сложенную историческую или географическую карту. Учитель подходит к столу с таким видом, будто сейчас начнет объяснять урок, но, подойдя, задумывается, раскрывает брошюрку и принимается ее молча читать, видимо совершенно забыв, где он находится. Читает, что-то подчеркивает карандашом и машинально время от времени, не отрывая глаз от книги, шепчет: "Тише!.." Мальчишки уже развесили на доске, подставках и всех стенах карты и занялись своими делами: там играют в перышки, там в кружочки и крестики, причем выигравший дает щелчок в лоб проигравшему; там разложили на парте хлеб и сало и уписывают за обе щеки.
Когда до звонка осталось минут двадцать, Алексей Васильевич вдруг оторвался от книжки и со словами: "Да что же это такое!" - подбежал к передней парте.
Здесь он схватил за волосы первого попавшегося под руку мальчишку и задал ему выволочку. Покрасневший, как вареный рак, мальчишка с ревом закричал:
– За что вы меня!.. Один я, что ли!.. Все кричат!..
Алексей Васильевич отступил на три шага и возмущенно сказал:
– Это же безобразие!..
Некоторое время он смотрел на наказанного, потом сокрушенно вздохнул, опять подошел к нему и погладил по голове.
Наступила полная тишина. Ребята смотрели на Алексея Васильевича виноватыми глазами: до чего довели человека! Да, какого! Многие из нас могли бы жизнь за него отдать.
Алексей Васильевич вернулся к столу и с расстроенным видом стал листать какую-то книжку. Мы слушали шелест переворачиваемых страниц и сидели не дыша.
– Да, да...
– проговорил наконец учитель, и мы все поняли, что он продолжает свои размышления, но теперь уже вслух.
– Да, да... За период жизни одного человека сколько всемирно известных исторических событий! Гибель испанской "Непобедимой армады", Варфоломеевская ночь, казнь шотландской королевы Марии Стюарт, крестьянские восстания в Австрии, крестьянские восстания против турок и венгерских феодалов... А какие люди жили одновременно с этим человеком! Галилео Галилей, Питер Пауль Рубенс, Рембрандт ВанРейн, Пьер Корнель, Мигель Сервантес де Сааведра, Лопе де Вега... Кто же этот великий, бывший современником других великих и свидетелем неизгладимых в памяти человечества событий? Имя ему - Вильям Шекспир!
– Алексей Васильевич склрнил голову набок, помолчал, будто прислушивался к давно минувшим событиям. Потом раскрыл книжечку, на обложке которой стояло: "Ричард III", и принялся читать:
А причастившись тайн, соединим
Мы с Белой розой Алую навек.
О, долго Англия была безумна,
Сама себя терзала в исступленье:
Брат брата убивал в слепом бою,
Отец убийцей был родного сына,
Сын по приказу убивал отца...
Раздается звонок, но Алексей Васильевич не слышит и продолжает читать. Мы не спускаем с него глаз. За дверью крики, топот. Алексей Васильевич читает. Опять звонок. В коридоре постепенно все стихает. Алексей Васильевич читает. И вот раскрывается дверь, на пороге появляется Артем Павлович, наш учитель математики.
Он недоуменно таращит глаза.
– Э-э... Алексей Васильевич, это, кажется, мой урок?
Алексей Васильевич, в свою очередь, смотрит на него с недоумением, потом спохватывается, кладет под мышку журнал с кипой брошюр и газет и быстро уходит.
На том урок истории и закончился. А задавал Алексей Васильевич на этот день "Тридцатилетнюю войну".
От Артема Павловича, когда он еще только появился в дверях, пахнуло на нас крепкой сигарой и водочным перегаром. Усевшись за стол, учитель журнала не раскрыл, а просто спросил:
– Кого я еще не вызывал?
– Меня, - поднял руку Илька.
– Идти?
– Иди, - кивнул Артем Павлович.
Илька положил ему тетрадь на стол и начал решать задачу. Но что-то пальцы слушались его плохо: мел выпадал из руки и закатывался то под парту* то под учительский стол. Да и голос был какой-то спотыкающийся.
Кое-как Илька добрался до последнего действия, разделил 27,5 на 4,5, поставил знак равенства, и вывел 13.
Учитель сидел спиной к доске и о чем-то думал.
– Готово, Артем Павлович, - неожиданно бодрым голосом сказал Илька.
– Тринадцать.
– Правильно, тринадцать, - вяло отозвался Артем Павлович.
Он раскрыл журнал, выставил отметку и только после этого повернулся и повел по доске всегда слезящимися глазами. Смотрел он со скукой, даже с отвращением.
Видно было, что ему уже давно приелись и одни и те жезадачи, повторяющиеся каждый год, и порыжевшая доска с грязной тряпкой, и все мы, сорок горластых, непоседливых сорванцов. Вдруг его помятое, все в серой щетине лицо напряглось, мутные глаза уставились на последнюю строчку.
– Что тако-ое? Ты разделил 27,5 на 4,5, и у тебя получилось 13? Как же это могло быть?
Гиря пожал плечами:
– Сам удивляюсь. Только сходится: в задачнике, в ответе, тоже 13.
Они смотрели один на другого, пока Илька не вскрикнул:
– О, да я ж, кажется, что-то пропустил!
– Он схватил со стола тетрадь, глянул в нее и засмеялся.
– Так и есть, одно действие пропустил. Сейчас, Артем Павлович, сейчас.
– Дописав пропущенное действие и исправив последнее, он задорно сказал: - Вот так будет правильно!
Лицо учителя опять потускнело.
– Садись. Кого еще не вызывал?
С парт закричали:
– Мимоходенко! Мимоходенко!
В этой четверти я уже отвечал, и против моей фамилии в журнале стоит тройка с минусом. Но раз ребята выкрикивают мою фамилию, значит, им самим не хочется отвечать, и я пошел к доске.
Я кратко записал условие задачи. Перед тем как начать решать, посмотрел на Артема Павловича. Лицо у него было скучное-скучное.
Мне стало жалко учителя. Я спросил: