Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2
Шрифт:
ГЛАВА ПЯТАЯ
ВОПРОСЫ ВНЕШНЕЙ ТОРГОВЛИ И ПЕРВЫЕ ВСТРЕЧИ С КРАСИНЫМ
Другой серьезный вопрос был поднят в Президиуме Смил-гой и касался вопроса об упорядочении внешней торговли. Как известно, с приходом к власти большевиков была введена монополия внешней торголи. Никто не мог покупать заграницей товаров или продавать свои без разрешения комиссариата Внешней Торговли, во главе которого был поставлен Леонид Борисович Красин, старый большевик и инженер-электротехник, друг Ленина и Кржижановского. Когда в 1921 году Англия признала Советскую Россию, Красин был назначен полномочным представителем (полпред) и наладил торговлю с Англией, учредив в Лондоне торговое представительство. Одновременно было организовано Торгпредство и в Германии. Такие торговые представительства СССР образовывались в тех странах, которые стали признавать де-юре (de jure) Советское правительство.
Красин часто приезжал в Москву и делал различные предложения правительству, чтобы завязать широкие торговые сношения с различными
В. Н. Ипатьев в лаборатории в Riverside Universal Oil Products Co.
(1933 r.)
заказ промышленникам той страны, в которой не существовало производства паровозов. Но он доказывал, что заказ надо дать в Швеции, так как благодаря ему мы можем вступить в дипломатические сношения с этой страной, что будет очень важно для престижа советской власти. Ленин согласился с Красиным, и русское золото потекло в Швецию, чтобы там основать новое производство. Во главе этого дела был поставлен не безизвестный инженер путей сообщения Ломоносов, который лично представился Ленину и заверял его, что он всей душой сочувствует коммунизму. Ломоносов был командирован в Швецию, и под его наблюдением был выполнен заказ паровозов. Несмотря на свои симпатии к коммунизму, в СССР он не возвратился (я его видал в Германии).
Я помню, как многие передовые рабочие были возмущены заказом в Швеции и открыто заявляли: дали бы нам хоть часть нашего жалованья в золотых рублях, и мы бы день и ночь работали, чтобы восстановить паровозное хозяйство. До войны мы изготовляли в год более 1000 паровозов, но в 1921 году число их упало до ничтожных размеров и, конечно, не могло покрывать убыли паровозов.
В 1921 году Л. Б. Красин приехал в Москву и сделал доклад в Президиуме ВСНХ о своей деятельности заграницей, а в особенности в Англии, касающейся налаживания деловых сношений с фирмами, которые имели дело с Россией до и во время войны. Как сейчас я вспоминаю его речь, в которой он старался показать, что крупные промышленники, имевшие дело с Россией, ждут не дождутся, когда можно будет снова приступить к налаживанию промышленных дел с Советской Россией, и что они обивают пороги Аркоса в Лондоне, чтобы добиться свидания с ним и сделать очень выгодные для Союзов предложения. Дело в том, что еще до НЭП’а Совнарком под председательством Ленина издал декрет, которым разрешалось давать концессии иностранцам для установления разнообразных производств, а также и для разработки добычи руд и полезных ископаемых. Этот декрет, несомненно, имел в виду, с одной стороны, привлечение иностранных капиталов, а с другой стороны, и искусных инженеров, у которых могли бы учиться молодые русские инженеры, так как предполагалось, что во всех этих концессиях советские тресты будут принимать также широкое участие. По этому декрету предполагалось создавать особые смешанные общества на половинных началах. Декрет о концессиях всколыхнул аппетиты иностранцев, и с тех пор началось паломничество многих иностранных промышленников и предпринимателей в Москву для изучения условий, на которых можно было бы получать подобные концессии. Заранее можно было предсказать, что из этих декретов ничего путного не выйдет, так как солидные фирмы вряд-ли решатся снова вкладывать капиталы в страну, где царствует невозможная бюрократическая волокита, которая в корне убивает всякое здоровое дело. В результате, в концессию была сдана только разработка золотых приисков в Сибири, на Лене, английской фирме Голдфильдс. Кроме этой, были сданы две-три мелкие концессии в роде: подшипниковой и карандашной, но они просуществовали очень недолгое время. Что-же касается концессии золотых приисков на Лене — Голдфильдс, то она кончилась ранее срока; долгое время шли споры относительно нарушения большевиками условий концессии, вследствие чего компания терпела большие убытки. В конце концов было достигнуто соглашение очень невыгодное для концессионеров, при чем они согласились получать свои деньги в продолжении двадцати лет небольшими суммами.
В Президиуме ВСНХ Красин сообщил о своих переговорах с английской фирмой, которая до революции имела большие заводы в Кыштыме на Урале для добывания меди посредством ватержакетных печей, которые мне удалось видеть во время войны 1914 года, когда я ездил на Урал по делу взрыва динамитного завода. Эту фирму возглавлял известный инженер Уркарт, который прожил в России долгое время и много сделал для развития медной промышленности в различных странах света. Красин указал, что нам не придется платить за убытки, которые понесла фирма Кыштымских заводов во время революции, и что Уркарт обещал вложить свои капиталы для приведения завода в полный порядок. Он гарантировал определенную поставку меди советскому правительству, а часть продукции меди и серебра будет вывозить из СССР для покрытия расходов по производству и как прибыль от предприятия.
Перспективы, нарисованные Красиным были очень заманчивы; складывалось впечатление, что наше положение в Европе стало* улучшаться и что в деловых иностранных кругах появился интерес вступить с советами в переговоры о возможности арендовать бывшие их заводы. Но когда, после заседания Президиума, мне пришлось беседовать с П. А. Богдановым, то П. А. ответил мне, что* доброй половине того, о чем рассказывал Красин, он не верит и сомневается, что Уркарту так легко удастся получить концессию на выработку меди. Доклад о медной концессии на Урале был сделан Красиным в Совнаркоме под председательством Ленина и после дискуссии было предложено Красину в Лондоне вести дальнейшие переговоры с Уркартом и разрешить последнему приехать в Москву для знакомства с Лениным, а также посетить Урал для ознакомления с состоянием его бывших заводов.
Во время этого приезда Красина в Москву я должен был ему представиться и переговорить с ним о моей поездке заграницу и о моих планах относительно восстановления нашей советской промышленности при участии бывших иностранных владельцев, как это было изложено мною в моей докладной записке. Красин знал мою фамилию по моей деятельности во время войны, а также потому, что одно время я был приглашен консультантом по пороховым и взрывчатым делам в большую компанию Барановского, где он был членом правления. Один раз мне пришлось видеть его в заседании по поводу снабжения Тамбовского порохового завода соответствующим двигателем внутреннего сгорания. В то время Красин стоял во главе снабжения Красной Армии в самый разгар гражданской войны в 1919 году. Когда теперь я явился к нему с докладом по делу моей поездки заграницу, то заметил, что он забыл о знакомстве со мной; здороваясь он выразил удовольствие со мной познакомиться ближе и сказал мне, что он ознакомился с моей запиской и вполне одобряет мои планы, но дал понять, что мои действия должны быть согласованы с ним и что моя штаб-квартира должна быть в Лондоне, откуда я могу раз’езжать по другим странам. Он прибавил, что очень хорошо, что я являюсь кавалером командорского Ордена Почетного Легиона, так как это может помочь в моих переговорах с французскими и бельгийскими промышленниками. В беседе со мной Красин был очень любезен и прост в обращении, без всякого бюрократического чванства. Он быстро усвоивал высказываемые мною мысли. Наш часовой разговор о различных вопросах, касающихся нашей промышленности, был для него крайне полезен, так как он не имел времени познакомиться с развитием промышленности после введения НЭП-а.
Во время нашей беседы политические вопросы не были затронуты, но по некоторым его фразам можно было понять, что он был марксистом. Как известно, Красин еще до войны принадлежал к партии большевиков, был в хороших отношениях с Лениным и Горьким и, благодаря своим связям, умел доставать деньги для партии. В то время у Красина секретарем был А. Ю. Горожан, с которым мне пришлось познакомиться еще во время войны и ближе сойтись во время революции. А. Ю. Горожан был инженер-технолог, химик, окончивший Петербургский Технологический Институт чуть ли не одновременно с Красиным, с которым он был на «ты». Он был также приятелем с профессором М. М. Тихвинским, а также знаком с Л. Ф. Фокиным. Состоял ли он в большевистской партии или нет я не знаю, но он несомненно помогал им во многих делах, а в особенности по изготовлению взрывчатых веществ, — главным образом, пикриновой кислоты и динамита. Ленин знал его фамилию, потому что во время моего с ним свидания Ленин спросил меня, хороший ли химик Горожан, на что я ему ответил, что он способный химический инженер и что я имел с ним много дел во время войны. Красин вскоре уехал в Англию и я увидался с ним уже в Лондоне, куда я приехал в конце декабря 1921 года.
В Президиуме ВСНХ вопрос о монополии внешней торговли был обсуждаем со всех точек зрения; особое внимание было обращено на организацию более быстрой и экономной закупки заграничного оборудования для наших заводов. В виду того, что полпредства заграницей не могли иметь достаточного количества сведующих инженеров по всем отраслям промышленности, легко могло случиться, что будет заказано не то оборудование, которое требуется для данного треста. Конечно, тресты могли командировать своих экспертов в помощь торгпредству, но все-таки решающий голос будет принадлежать торгпредству, в особенности, если принять в соображение, что заграничная кон’юнктура ему будет гораздо лучше известна, чем прибывшему инженеру треста. С другой стороны, имея в виду громадную нужду в дорогом иностранном оборудовании, советское правительство не могло разрешить трестам свободно закупать заграницей необходимые им машины, так как мы не имели для этого достаточного количества валюты. Положение финансов СССР к концу 1921 года находилось в очень печальном состоянии, и наш золотой рубль оценивался в 100,000 советских рублей, а золотой запас дошел до очень малой суммы. Во избежание проволочек и бюрократизма, в Президиуме ВСНХ был поднят вопрос также о слиянии торговли и промышленности в один комиссариат, — подобно тому, как это имело место в нашем хозяйстве до войны при царском режиме. После двух заседаний, посвященных этим вопросам, Президиум единогласно вынес решение о целесообразности слияния комиссариатов ВСНХ и Внешней Торговли в один и о предоставлении трестам права делать в известных пределах закупки оборудования на заграничных рынках в виду крайней необходимости быстро восстановить нашу промышленность. Наибольшим защитником этой реформы являлся И. Т. Смилга. Постановление Президиума было отправлено в Совнарком, где, как увидим ниже, оно было отменено.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
МОЯ ПОЕЗДКА ЗАГРАНИЦУ С МИССИЕЙ ОТ ПРАВИТЕЛЬСТВА
11-го декабря 1921 года, получив разного рода инструкции и поручения я выехал из Москвы заграницу. Мой путь лежал на Ригу, так как в то время не было налажено удобного сообщения через Польшу. Я ехал заграницу в подавленном настроении духа и не имел радужных надежд. Я был представителем побежденной страны и членом нового советского правительства, к которому относились тогда почти что с презрением, — и, кроме Германии и Англии, оно нигде не было признано. Но мое самолюбие должно было отступить на задний план. Желание помочь своей стране выбраться из тяжелого экономического положения придавало мне энергии выполнить возложенное на меня поручение.