Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2
Шрифт:
Первые заседания Президиума были посвящены организационным вопросам. Самым важным отделом ВСНХ был производственный отдел, который обсуждал все планы восстановления и дальнейшего развития промышленности. Во главе этого отдела был поставлен А. И. Долгов; своим главным помощником он пригласил П. А. Бачманова, который в то время был назначен членом Госплана. Кроме того в этот-же отдел был приглашен консультантом С. Д. Шейн. Дело в том, что
С. Д. Шейн был товарищем Богданова и Долгова по Московскому Техническому Училищу, и они, будучи дружны между собой, во всех делах помогали друг другу. В особенности Богданов сильно протежировал Шейну и, несомненно, желал, чтобы Шейн встал во главе химической промышленности: он хотел отблагодарить его за то, что Шейн, будучи председателем Об’единения Волжско-Камских Заводов, пригласил Богданова на работу в качестве инженера. Смилга стоял во главе Главтопа, т. е. главного управления, ведующего всеми видами топлива, как то — нефтью, углем и пр. Куйбышев, не будучи специалистом по технике, получил в свое управление Глав-электро. П. А. Богданов удержал за собой Военно-технический отдел ВСНХ, т. е. управление всеми заводами, которые должны были изготовлять снаряжение для армии и флота. Эйсмонт получил в свое ведение финансовую и экономическую
На первом же заседании Президиума ВСНХ был поднят вопрос, как организовать Главные Управления промышленности. На основании моего опыта управления промышленностью во время войны и видя недостатки коллегиального управления, которое применялось в бывшем Химическом Отделе ВСНХ, я смело предложил следующую организацию: во главе каждого управления должен стоять ответственный начальник, имеющий двух заместителей одного по технической части (специалист), а другой по административной (непременно партийный коммунист). Для обсуждения вопросов в каждом управлении учреждается Технический Совет, в который входят все заведующие отделами данного Управления и особо приглашенные консультанты, могущие дать полезные советы по их специальности. Этот Совет имеет совещательных характер, на его заседаниях ведется журнал, в который вносится окончательное мнение Совета по каждому обсужденному вопросу. Первым, кто поддержал меня, был Смилга, который вполне разделил мою точку зрения и так умело доказал правильность наших взглядов, что Президиум согласился на такую организацию. Это была большая перемена в умах партийных людей, так как до того времени титул «начальник» нигде не был допускаем в гражданских управлениях.
Для своего Химического Управления я предложил Президиуму двух кандидатов на должность моего заместителя: военного иинженера Иллариона Николаевича Аккермана, моего бывшего ученика и наиболее талантливого моего сотрудника по Химическому Комитету во время войны, и Сергея Дмитриевича Шейна, кандидатуру которого я выставлял в первую очередь, т. к. по своей прежней работе он хорошо знал состояние промышленности за последнее время. Что касается другого заместителя, коммуниста, то выбор его я предоставлял всецело профсоюзу химиков. Мое предложение С. Д. Шейна моим заместителем по Главхиму встретило большую' поддержку в Президиуме со стороны Богданова, а также и Долгова, но громадную оппозицию со стороны профсоюза и партийных кругов. Вследствие такого оборота дела, сформирование Глав-хима затянулось, дело доходило до Оргбюро, и мне пришлось в защиту Шейна по телефону говорить с Молотовым, который по партийной линии ведал назначениями высших должностных лиц. Несмотря на все хлопоты, Шейну не удалось стать моим заместителем и, к большому моему удовольствию, на эту должность был назначен Аккерман. Вторым моим заместителем был назначен Шварц, молодой человек, 25-28 лет от роду, со средним образованием, окончивший реальное училище, на первый взгляд симпатичной наружности, но, конечно, ничего не понимавших в химической промышленности.
Очень серьезным был вопрос о выборе подходящего управляющего делами Главхима. Бывший управляющий делами Химотдела, Карасик (коммунист), совершенный юнец (21-22 лет), обратился ко мне с заявлением, что он назначается ко мне управляющим делами. Я ему вежливо дал понять, что без моего согласия никто не может быть назначен ко мне в Управление; так как мое первое знакомство с ним сразу убедило меня в полной его непригодности к занятии столь важной должности, то я ему категорически заявил, что я не могу согласиться поставить его на такую ответственную работу. Я ему по дружески посоветовал идти учиться, так как он несомненно имеет способность стать впоследствии хорошим инженером или техником, а административные места никогда от него не уйдут; будучи технически образован, он принесет гораздо больше пользы на административном месте, чем при настоящем состоянии его образования. По счастью для него, он послушался моего совета и действительно отправился в Харьков учиться. О нем мне придется позднее сообщить очень интересные данные, когда он после окончания высшего технического образования, вернулся в Главхим. Он очень благодарил меня за мой добрый совет идти учиться, —- а я, когда познакомился с ним поближе, со своей стороны благодарил Бога, что не взял его в свое время в Главхим.
. На должность управляющего делами я пригласил инженера Ануфриева, которого знал ранее, во время войны, как очень порядочного и делового человека. Ему с самого начала пришлось нести громадную организационную работу и суметь установить хорошие отношения с Шварцем. Последний, как и все коммунисты того времени, желал играть первенствующую роль в каждом учреждении, хотя и ничего не понимал в том деле, которое ему было поручено. Шварц стал пробовать не только вводить свои административные порядки, не посоветовавшись со мною, но в один прекрасный день отменил одно мое распоряжение. Ануфриев подробно сообщил мне о всех приказаниях моего заместителя, и потому я был в полном курсе всех деталей жизни Главхима. Когда мне было доложено об отмене моего приказания, я вызвал к себе Шварца, дал ему соответствующее наставление и предложил отменить сделанное им приказание. Это так хорошо на него подействовало, что впоследствии между нами не выходило никаких недоразумений.
В состав Главхима вошли главным образом служащие бывшего Химического Отдела ВСНХ, причем многие из них были моими сотрудниками по Химическому Комитету, и некоторые работали во время войны в Центральном Промышленном Комитете. Из наиболее видных работников я могу назвать Василия Степановича Киселева и Владимира Павловича Кравеца. В Главхиме были образованы отделы по различным отраслям химической промышленности, как то по основной химической промышленности: краскам, жирам, коксобензольной и т. д. Главхим помещался в здании бывшей Сибирской гостиницы в Златоустовском переулке и занимал более половины всего здания; мой кабинет помещался в верхнем этаже, в той комнате, которую занимал Рыков, будучи председателем Президиума ВСНХ и где происходили также заседания этого Президиума. В самом непродолжительном времени был образован Технический Совет, и я пригласил С. Д. Шейна принять участие в его заседаниях в качестве консультанта Главхима.
Ил. Н. Аккерман явился моим деятельным помощником; он обладал большими административными способностями и умел внушить к себе уважение со стороны всех сотрудников Главхима. Но, конечно, всякий выдающийся из молодых беспар-гййный инженер вызывал большую зависть со стороны партийных коммунистов, и последние искали благоприятного случая, хотя бы и ничтожного по своему значению, чтобы оклеветать его перед высшим начальством и донести в Чека. Донос был сделан на Аккермана по поводу его участия в одном маленьком кустарном частном предприятии, изготовлявшем мыло. До введения НЭГТа многие граждане занимались кустарным изготовлением различных предметов первой необходимости, и свои изделия выменивали на другие предметы, — главным образом на пищу. Кустарное производство мыла в то время в особенности процветало, так как правительство почти совсем не снабжало им граждан. Аккерману удалось очень удачно наладить производство мыла, и до поступления на работу в Главхим польза от этого производства составляла главную статью его дохода. Насколько я помню, донос на Аккермана был сделан одним из лиц, работавших в Московском Совете Народного Хозяйства, который не долюбливал Аккермана за критику его действий. Аккермана обвинили в спекуляции, и меня уведомили из Чека, что он будет скоро арестован. Я ответил резким протестом, указав, что при таких обстоятельствах я не могу взять на себя ответственность за быстрое оздоровление разрушенной химической промышленности, и что обо всем этом я немедленно доложу Президиуму ВСНХ. При первом же свидании с председателем Президиума Богдановым я изложил ему все это дело и просил его переговорить с начальником Особого Отдела Чека Мессингом. Тогда-же в моем присутствии произошел разговор Богданова с Мессингом, в котором председатель Президиума ВСНХ довольно резко подтвердил неосновательность подобного ареста, и дело Аккермана было прекращено.
Кроме Совета при Главхиме, который обсуждал все организационные вопросы, продолжал также функционировать Технический Совет, учрежденный покойным Карповым при Химическом Отделе ВСНХ. Этот Технический Совет должен был рассматривать все вопросы, касающиеся разных химических производств с технической точки зрения. Председателем этого
Технического Совета был назначен профессор технологии Московского Технического Училища С. А. Ланговой, а его заместителем были я и С. Д. Шейн. Членами в этот совет входили покойный Л. Я. Карпов, А. Н. Бах, Збарский, Фили-пович и другие. Секретарем этого комитета был Александр Павлович Шахно, бывший профессор Томского Политехнического Института. Этот технический Совет заменил собою комиссию по демобилизации и мобилизации химической промышленности, председателем которой я состоял со дня ее возникновения. Технический Совет собирался раз в месяц, и его заседания происходили во временном помещении химической лаборатории Химического Отдела ВСНХ, в частном доме в Армянском переулке. Эта лаборатория была организована Карповым для разрешения текущих технических вопросов химической промышленности. Директором этой лаборатории был назначен Алексей Николаевич Бах, а его помощником, Борис Ильич Збарский. Впервые с этими личностями мне пришлось познакомиться до моего назначения членом Президиума БСНХ, во время заседаний Технического Комитета, на которые меня приглашали телеграммой каждый месяц из Петрограда; мне удавалось бывать только на некоторых более важных заседаниях, так как сообщение Петрограда с Москвой в 1918-1920 годах представляло большие затруднения.
А. Н. Баха я знал еще до войны 1914 года, как биохимика, по некоторым его статьям, которые были напечатаны в журнале Русского Физико-Химического Общества. Он был эмигрантом, жил все время в Женеве и по своим политическим убеждениям принадлежал к партии «Народной Воли». В Женеве он работал по биохимии в своей приватной лаборатории, и его работы по энзимам были известны среди биохимиков; в особенности интересна была его работа по оксидазе. Он был женат на русской и имел дочь, которая унаследовала от отца химические способности. После опубликования мною работ по совместному действию катализаторов, т. е. промоторам, А. Н. Бах прислал мне очень любезное письмо, в котором указывал на выдающееся значение открытого мною действия промоторов (т. е. веществ, помогающих действию катализаторов) и, соглашаясь с моими об’яснениями, заметил, что мы оба пришли к одному и тому заключению, хотя в своих исследованиях шли по разным путям. Я тотчас-же ответил на его письмо, и с этих пор началось наше заочное знакомство. В 1918 году во время большевиков А. Н. Бах приехал в Россию и, по предложению JI. Я. Карпова, стал организовывать указанную выше химическую лабораторию. Мне передавали, что он вывез из Швейцарии собственную лабораторию и продал ее советскому правительству (об этом мне сообщил один из сотрудников Химического Института имени Карпова). Организованная им химическая лаборатория исполняла по мере возможности все поручения Химотдела ВСНХ и ее нахождение в Армянском переулке продолжалось до осени 1922 года, когда она была переведена в специально для нее оборудованное здание, находящееся на Воронцовом Поле и принадлжавшее ранее Вогау.
Когда химическая лаборатория Химотдела переехала в новое здание, заседания Технического Совета стали происходить в новой лаборатории. А. Н. Бах отвел маленькую комнату для канцелярии Совета. Сам А. Н. Бах имел квартиру при лаборатории в Армянском переулке, и мое первое знакомство с ним состоялось в конце 1918 или в начале 1919 года. Первый разговор с ним произвел на меня хорошее впечатление; я видел в нем серьезного ученого, и его внешность располагала в его пользу. Он был тогда около 60 лет от роду, среднего роста с большой седой бородой, интересный собеседник и симпатичный по своим убеждениям, насколько можно было судить по тем отрывочным разговорам, которые мне пришлось с ним вести. Повидимому, я произвел на него также хорошее впечатление, потому что в один из моих приездов из Петрограда на заседание Техникесокго Совета, он перед заседанием позвал меня к себе в кабинет и рассказал, какое горе он и его семья переживали в то время: брат его жены, был арестован где-то в Сибири и приговорен местной Чека к расстрелу, о чем семья Баха была уведомлена по телеграфу; так как А. Н.