Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
Шрифт:
Вслед за этим шло впечатляющее определение морально-политического климата и духа XVI съезда и в целом той советской эпохи, которая находилась в процессе вызревания: «Когда какой-нибудь будущий историк будет писать историю о нравах эпохи реконструкции, он в первую очередь привлечет для иллюстрации протоколы XVI съезда. Эта дикая картина распоясавшихся бюрократов и аппаратчиков, соревнующихся в улюлюканьях и издевательствах над прижатым к стене и сдавшим орудие противником (правыми), – достойный символ всего современного режима». [1260]
1260
Бюллетень оппозиции. 1931. № 25–26. С. 10.
Переходя далее к разностороннему анализу ситуации в стране, автор прежде всего останавливался на состоянии экономики. Он стремился разобраться в том, что на съезде «так старательно замазывалось и скрывалось центристами (то есть сталинской группой. – Авт.) и о чем не посмели говорить правые» [1261] – теперь, естественно, уже бывшие правые. Раковский указывал на сравнительно быстрый рост промышленного производства и в то же время на целый ряд весьма опасных симптомов: громадное увеличение загрузки старого оборудования путем введения непрерывного производства и многосменной работы, повышение интенсивности труда, низкое качество промышленной продукции.
1261
Там же.
Ухудшению качества изделий он уделял особое внимание, ибо «без учета качества продукции количественные показатели представляют собой статистическую фикцию», [1262] ухудшение качества делает более или менее декларативными количественные показатели. Приводились разительные примеры – брак текстильной промышленности составлял до 59 % производства, лишь 20 % кирпича выдерживали установленные нормы нагрузки. По доле производства брака новые предприятия не уступали старым. В стране возникла «система производства брака». «Ни агитационные меры, ни мероприятия административного и судебного порядка не в состоянии остановить этого процесса ухудшения качества». [1263]
1262
Там же. С. 13.
1263
Там же. С. 12.
Этот анализ, как и данные о накоплениях и их источниках, капитальном строительстве, электрификации, финансах и денежном обращении, показывавшие наличие серьезнейших диспропорций в экономике и их усиление, чему были посвящены следующие разделы работы, не приводили, однако, Раковского к осознанию необходимости внедрения экономических методов развития, использования рыночных отношений. Вносились лишь предложения о резком сокращении количества объектов строительства, концентрации работы на наиболее важных стройках. В своих выводах, касавшихся промышленного развития СССР, Раковский остановился на полпути. Иначе, собственно говоря, и быть не могло, ибо в противном случае он перестал бы быть коммунистом, оказался бы в том лагере, который считал для себя «классово враждебным».
Подробно рассматривалось положение в деревне, и это тем более важно, что рассуждения Раковского позволяют четко определить его отношение, а также отношение других оппозиционеров (как тех, кто, не раскаявшись, продолжал оставаться в тюрьмах-изоляторах и в ссылке, так и тех, кто находился вне пределов СССР) к сплошной коллективизации сельского хозяйства. Резко отрицательно оценивая насилие при создании колхозов, осуждая раскулачивание и депортацию крестьян, Раковский при всей своей вдумчивости и прозорливости явно недооценил силу принуждения, которой обладал государственный и партийный аппарат, хотя сделал весьма важные и точные прогнозы по некоторым вопросам. «Первым итогом (сплошной коллективизации. – Авт.) является подготовленное всей предыдущей политикой и углубленное периодом ультралевой авантюры падение производительных сил сельского хозяйства, бесспорное в области животноводства и отчасти технических культур и начинающее проявляться в области зерновых культур». [1264] «Падение производительных сил деревни неизбежно теперь при всех условиях».
1264
Бюллетень оппозиции. 1931. № 25–26. С. 28.
В то же время в качестве бесспорного выдвигалось мнение о том, что политика сплошной коллективизации и ликвидации кулака провалилась, и предполагался распад колхозов. «Из деревни надо еще суметь взять, – писал Раковский. – А при создавшейся обстановке это будет не весьма легко. Нет никакого сомнения в том, что колхозы будут сдавать хлеб не охотнее, чем индивидуальные хозяйства, и что по отношению к ним придется применять чрезвычайные меры и прочие мероприятия “общественного” воздействия». [1265]
1265
Там же. С. 29.
В этих оценках, как видим, переплетаются верные наблюдения и выводы с мнением не только о крайней социально-экономической неустойчивости колхозного строя, но и с предположением, что насильственное отчуждение крестьянства от земли не продержится долго. Раковский не мог подумать, что гниение советского сельского хозяйства в условиях «колхозно-совхозного строя» продлится более чем полстолетия.
Вносились некоторые конкретные предложения, распространявшиеся на область сельского хозяйства, которые явно свидетельствовали, что Раковский, как представитель оппозиции, выступал за сохранение прежней линии в этой области, против какого бы то ни было демонтажа новой экономической политики. Основными положениями его программы были жесткая контрактация кулака, но не лишение его стимулов к хозяйственной деятельности; возвращение к системе продналога в отношениях с крестьянством с тем, чтобы дать ему возможность распоряжаться своей остальной продукцией; полный отказ от попыток насаждения колхозов силой и от политики ликвидации кулака как класса.
В заключение говорилось: «Само собой разумеется, что я не думаю, что эту программу может осуществить центр. Ее осуществление предполагает резкую перестройку всей системы политики, колоссальную мобилизацию пролетариата и бедноты, реформу партии, смену центристского руководства и все, с этим связанное. Само собой разумеется, что никто не гарантирует нам удачи этой программы, ни тем более того, что она может быть легко осуществима». [1266]
К глубокому сожалению, до нас дошли далеко не все документы и публицистические произведения Х. Г. Раковского, написанные в ссылке. Значительная часть из них была перехвачена – то ли на пути следования к адресатам, то ли у них, то ли во время обысков у самого Раковского. Отчасти судить о содержании двух из таких документов мы можем на основании статьи Е. М. Ярославского, который обильно их цитировал, признавая источник их поступления в его распоряжение – любезность ОГПУ. «Вот произведение Раковского, относящееся к последнему времени, в котором он оценивал коллективизацию», – писал Ярославский, называя оценки, данные в нем, пасквилем. Следующие за этим цитаты убеждают, что Раковский считал колхозную собственность и выборное управление колхозами фикцией, предрекал непрерывное развитие и расцвет колхозной бюрократии.
1266
Бюллетень оппозиции. 1931. № 25–26. С. 32.
Точность и глубина следовавших за этим оценок «колхозного строя», данных на заре его становления и к тому же умозрительно, в основном лишь по критически осмысленным печатным источникам, поражают. Раковский писал: «Детище бюрократической фантазии, колхозы… будут опоясаны во всех направлениях стальными обручами бюрократического аппарата. Колхозы будут во всем терпеть нужду, но эта нужда будет широко компенсирована чиновниками и охранителями тайными и явными. Это подтверждает еще раз, что чиновничий социализм в свою очередь рождает чиновников, и то, что социалистическое общество, к которому, по уверениям официальных писак, мы подошли уже вплотную, будет царством чиновников».
Это была, на наш взгляд, наиболее глубокая на то время характеристика не только сущности коллективизации, но и командно-бюрократического управления, складывавшегося в СССР, в целом как проявления тоталитарной системы, вступавшей в фазу своей зрелости. Раковский предрекал (правда, с оттенком «Неужели это может произойти?!») и меры государственного феодализма, которые действительно вскоре были осуществлены: «Но что будет завтра, когда все будет коллективизировано? Куда будут уходить батраки и бедняки? Несомненно, в город, увеличивая армию безработных и оставляя, может быть, деревню без рабочих рук. Неужели может случиться, чтобы наша пролетарская власть издала закон, прикрепляющий крестьянина – бедняка и середняка – к его колхозу, а нашу красную милицию обязывающую ловить на улицах беглецов и возвращать их на место жительства». [1267]
1267
Большевик. 1930. № 7–8. С. 18–19. П. Бруэ допустил ошибку, сочтя статью принадлежащей В. М. Молотову (Broue P. Rako // Cahiers Leon Trotsky. № 18. P. 17).