Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
В конце концов, завершив эти и много других работ, Джироламо скончался пятидесяти лет, в 1556 году, и был погребен в церкви дельи Анджели возле своей супруги. Он оставил двух дочерей и трех сыновей, а именно Джулио, Аннибале и еще одного. Был Джироламо человеком веселым и в обращении весьма мягким и приятным, в работе же несколько медлительным и обстоятельным, роста был среднего, чрезвычайно любил музыку и, может быть, больше, чем следует, любовные развлечения. В постройках названных синьоров его преемником был феррарский архитектор Галассо, человек прекраснейшего дарования и знавший толк в архитектуре, о чем можно судить по его рисункам, и если бы ему были поручены большие работы, он мог бы проявить свои достоинства в гораздо большей степени, чем это ему удалось.
Был равным образом феррарцем, а также и превосходным скульптором мастер Джироламо, который, проживая в Реканати, много работал по мрамору после учителя своего Андреа Контуччи в Лорето, где он украсил всю капеллу и дом Мадонны. Именно
В Модене во все времена были выдающиеся мастера наших искусств, о чем рассказывалось в других местах и о чем свидетельствуют четыре доски, не упомянутые раньше, ибо мастера их неизвестны. Они были расписаны сто лет тому назад темперой в этом городе, и они по тому времени очень хороши и тщательно выполнены. Первая из них в главном алтаре церкви Сан Доменико, остальные же в капеллах трансепта той же церкви.
Жив и ныне живописец по имени Никколо, оттуда же родом, выполнивший в молодости много прекрасных работ фреской на Мясном рынке, а в Сан Пьеро, обители черных монахов, он для главного алтаря написал на доске Усекновение главы св. Павла, подражая в солдате, отсекающем ему главу, прославленной фигуре, изображенной Антонио да Корреджо в Сан Джованни Эванджелиста в Парме. Никколо более удавалась фреска, чем другие живописные манеры, и, как я слышал, помимо многих работ в Модене и Болонье, он выполнил во Франции, где живет и ныне, много редкостных живописных работ под руководством мессера Франческо Приматиччо, аббата Сан Мартино, по рисункам которого Никколо сделал в этих краях очень много, как об этом будет рассказано в жизнеописании самого Приматиччо.
Равным образом и Джовамбаттиста, ученик названного Никколо, работал много в Риме и других местах, но главным образом в Перудже, где в Сан Франческо в капелле синьора Асканио делла Корина он написал много картин из жития апостола Андреа, в которых показал себя с лучшей стороны. Соревнуясь с ним, фламандец Никколо Арриго, мастер витражей, расписал там же маслом доску с историей волхвов, которую можно было бы назвать прекрасной, если бы не было в ней некоторой запутанности и не была бы она слишком перегружена красками, спорящими друг с другом и мешающими ее глубине. Лучше удался ему витраж, им нарисованный и расписанный в капелле св. Бернардина церкви Сан Лоренцо того же города.
Возвратимся, однако, к Баттисте. После названных работ он воротился в Модену, где в той же церкви Сан Пьеро, в которой Никколо расписал доску, он написал по обе стороны две большие истории из жития святых Петра и Павла, в которых он отличился превыше всякой меры.
В том же городе Модене были и скульпторы, достойные того, чтобы их также назвать в числе хороших мастеров; в самом деле, помимо Моданино, о котором речь шла в другом месте, был там мастер, прозванный Модана, прекраснейшим образом выполнявший из терракоты фигуры в натуральную величину и даже больше, и, между прочим, в одной из капелл церкви Сан Доменико в Модене, а в спальне обители черных монахов Сан Пьеро, также в Модене, находятся его Мадонна, св. Бенедикт, св. Юстина и еще один святой, и все эти фигуры он так искусно раскрасил под мрамор, что все они как будто действительно высечены из этого камня, не говоря о том, что все они отличаются приятным выражением лиц, красивыми одеяниями и дивными пропорциями. Им же выполнены такие же фигуры и для спальни обители Сан Джованни Эванджелиста в Парме, а для Сан Бенедетто в Мантуе он сделал большое число круглых фигур в натуральную величину, которые были поставлены перед церковью по фасаду и под портиком во многих нишах и кажутся мраморными, так они прекрасны.
Подобным же образом был и остается человеком, свое дело знающим, моденский скульптор Просперо Клементе, о чем можно судить по его гробнице епископа Рангоне в соборе города Реджо с сидящей статуей названного прелата в натуральную величину и двумя путтами, выполненными прекрасно; гробница эта сделана им по заказу синьора Эрколе Рангоне. Равным
Подобным же образом и в Парме было в разные времена много превосходных и талантливых художников, о чем говорилось и выше; в самом деле, помимо некоего Кристофано Кастелли, написавшего на дереве прекраснейший образ для собора в 1499 году, и Франческо Маццуоли, о котором рассказано в его жизнеописании, там было много и других выдающихся мастеров. Франческо, как уже говорилось, выполнял некоторые работы для Мадонны делла Стекката, оставшиеся после его смерти незавершенными, и тогда Джулио Романо, сделав на бумаге цветной набросок с Венчанием Богоматери, который всякий может там увидеть, поручил сделать по нему росписи некоему Микеланьоло Ансельми, сиенцу по происхождению, обосновавшемуся в Парме. И тот, будучи хорошим живописцем, конечно, отлично выполнил свое поручение, заслужив того, чтобы ему была отведена одна из четырех огромных ниш этого храма насупротив той, где он написал упомянутое произведение по рисунку Джулио. В ней он начал писать Поклонение волхвов с большим числом красивых фигур, изобразив там на той же плоской арке, как это было рассказано в жизнеописании Маццуоли, и разумных дев, и медные розетки в кессонах. Но когда осталось ему всего лишь около трети работы, он умер, и ее дописал кремонец Бернардо Сойяро, как об этом скоро будет рассказано. Выполнены названным Микельаньоло в том же городе и капелла Зачатия церкви Сан Франческо, а также Небесная слава в капелле Креста церкви Сан Пьеро Мартире.
Иеронимо Маццуоли, двоюродный брат Франческо, о котором уже упоминалось, в названной церкви Мадонны продолжал работу, оставленную его родственником незавершенной: он расписал арку изображениями разумных дев и украсил ее розетками, а затем, в торцовой нише, насупротив главных дверей, написал, как Дух Святой нисходит на апостолов в виде языков пламени, на другой же и последней арке — Рождество Христово, которое, еще не открытое, он показал нам в текущем 1566 году к большому нашему удовольствию, ибо как работа фреской она поистине прекрасна. Средняя большая абсида той же Мадонны делла Стекката, которую расписывает кремонский живописец Бернардо Сойяро, тоже по завершении будет произведением редкостным и выдержит сравнение с остальными в той же церкви, о которых не скажешь, что их написал кто бы то ни было, кроме Франческо Маццуоли, первым приступивший к прекрасно им задуманному великолепному украшению этой церкви, выстроенной, как говорят, по проекту и под руководством Браманте.
Что же до мантуанских мастеров наших искусств, то сверх того, что уже было сказано о Джулио Романо, скажу еще, что он оплодотворил талантом своим Мантую и всю Ломбардию так, что там постоянно обнаруживались стоящие люди, и что его работы изо дня в день признаются хорошими и достойными похвал. И хотя Джовамбаттиста Бертано, главный архитектор герцога мантуанского, выстроил в его замке над фонтанами и коридором много великолепных покоев, весьма украшенных лепниной и росписями, выполненными в большей их части Фермо Гуизони, учеником Джулио, и другими, о чем будет рассказано, все же их и сравнить нельзя с тем, что выстроил сам Джулио. Тот же Джовамбаттиста поручил Доменико Брузасорчи в Санта Барбара, церкви герцогского замка, по своему рисунку расписать маслом доску, на которой тот и изобразил, поистине похвально, мученичество св. Варвары. Он же, кроме того, изучив Витрувия, написал и выпустил в свет сочинение об ионической волюте, по Витрувию, и о том, как она закручивается, а в главных дверях своего дома в Мантуе он поставил колонну из цельного камня и плоскую модель другой с пометками всех размеров того же ионического ордера и также древних пальм, унций, пядей и локтей, с тем чтобы всякий желающий мог проверить, правильны эти меры или нет.
Он же в церкви Сан Пьеро, Мантуанском соборе, который был архитектурным творением названного Джулио Романо, ибо, обновляя его, он придал ему новую современную форму, поручил разным живописцам написать на дереве образа каждой из капелл. Два он заказал по своему рисунку упомянутому Фермо Гуизони, а именно один для капеллы св. Лючии, где святая была изображена с двумя путтами, и другой — для капеллы св. Иоанна Евангелиста. Еще один он заказал мантуанцу Ипполито Коста; на нем изображена св. Агата со связанными руками, а по обе стороны два солдата отрезают ей груди. Баттиста д'Аньоло дель Моро, веронец, написал, как уже говорилось, в том же соборе образ, тот, что на алтаре св. Марии Магдалины, а Иеронимо Пармиджано — образ св. Теклы. Веронцу Паоло Фаринато было поручено написать образ св. Мартина, а упомянутому Доменико Брузасорчи — образ св. Маргариты. Кремонец Джулио Кампо написал образ св. Иеронима, а еще один, из всех самый лучший, несмотря на то что отменно хороши и все остальные, тот, где св. Антония, аббата, бьет демон в виде искушающей его женщины, написан рукой Паоло Веронезе. Но если говорить о Мантуе, то не было в этом городе никогда в искусстве живописи никого более достойного, чем Ринальдо, ученика Джулио, написавшего в церкви Сант Аньезе этого города Богоматерь в облаках со святыми Августином и Иеронимом, фигуры прекраснейшие, но слишком рано смерть похитила его из мира сего.