Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
Бедный Афанасий – стоило быть добродетельным!..
Но однако Марион Делорм встретила своего маленького музыканта; только об этой встрече мы расскажем позже….
Графиня с очень умеренным намерением ждала свою крестницу. На самом деле, чем могла быть эта дочь экзекутора, воспитанная в провинции? Какой-нибудь краснолицей, застенчивой неловкой дурочкой. «Я позабавлюсь ею неделю, – думала графиня, – и поспешу отправить на ее родину.»
Графиня ошибалась. Мария Анна в шестнадцать лет всего менее была застенчива и глупа. Высокого роста, смуглая лицом, с черными волнистыми волосами, которые при голубых глазах придавали ее лицу странную
Она имела безумный успех; на другой день только и было разговоров, что о крестнице графини. Последняя поздравила Марию-Анну.
– Знаешь ли, моя милая, что ты прелестна,– сказала она ей.
– Вам нравится так говорить, матушка?
– Нет, честное слово! Я никогда не подумала бы, чтобы Шалон мог произвести такую прелестную и умную личность, как ты. Ты на верном пути, милочка.
– Руководимая вами, я была бы очень несчастлива, если бы осталась на правильном пути.
Остается узнать о каком пути-дороге говорила г-жа д’Эвремонт, потому что судя потому, что рассказывают о нравах этой дамы, мы полагаем, она вела не в рай.
А эти нравы, – больше чем ветреные, – не имели ничего необыкновенного в то время. Париж, в царствование Людовика XIII, был клоакой разврата, которая непонятно как могла породить тот великий век, который дал миру Декарта, Паскаля, Расина и Мольера. Разврат, дошедший до апогея; роскошь во что бы то ни стало, даже ценой стыда и крови; притворство и экзальтация чувств, смешной и дурной вкус в разговоре и одежде – таковы суть малейшие недостатки этой эпохи, того города, который Скаррон так изображает смелым пером:
«Домов там смешанная груда,Навоз и грязь лежат повсюду,Мосты, дворцы, монастыриИ лавки грязные внутри.Там бездна черных, красных, рыжих,И честных женщин и бесстыжих, —Измен, убийств и слез немыхИ литераторов кривых,Без денег в пудре есть вельможи —Воров, пажей, лакеев тоже,Сержантов, страшных для иных,И фанфоронов пресмешных,Колясок, лошадей и шума…Таков Париж!..Но нам скажут, что при Людовике XIII был Ришелье… На самом деле Ришелье оказал Франции великую услугу, подавив аристократию. Но больше занимался отрубанием голов, чем очищением душ; он казнил высокомерие, а не распутство. Притом же у кардинала тоже были свои страсти и пороки. История Марион Делорм служит тому доказательством. Марион была одной из любовниц кардинала.
Наконец, Мария-Анна, хотя и родилась от честных людей, в себе самой носила все задатки куртизанки.
Первые три месяца своего пребывания в отеле Сент-Эвремонт Мария Анна была довольно спокойна. Она так еще недавно получила известие о смерти отца, которое действительно ее опечалило. При том же, как ни были лишены принципов постоянные посетители графини, он не хотели слишком скоро вести свои дела с её молодой крестницей…
Приезд Жака Валле Дебарро изменил все.
Дебарро, хотя был еще очень молод – всего двадцати пяти лет – уже давно отличался своим эпикуреизмом и связью с распутным и скептическим поэтом, Теофилом де Вио, которого он не замедлил превзойти, если не талантом, то безверием. Дебарро не верил ничему, кроме наслаждений. У него было состояние, ему, стало быть, было дозволено приносить жертвы своему богу. Красивый, изящный, веселый, умный он сразу понравился Марии Анне. Со своей стороны с первого взгляда на молодую девушку, он отметил её, как свою очередную жертву.
Дебарро возвращался из Прованса и тотчас же по-своему обозначил свое прибытие в столицу.
Прогуливаясь однажды близ Монмартра с одним приятелем д’Эльбеном, Дебарро захотел есть.
Вблизи находилась гостиница: приятели вошли в нее. Это было в великую пятницу, ни котлет, ни курятины достать было нельзя.
– Ну так сделай нам яичницу! – сказал Дебарро.
Трактирщик угрюмо повиновался; яйца и масло запрещены в пост верным католикам; и заметьте, что не смотря на оппозицию трактирщика, Дебарро, наблюдая за приготовлением яичницы, бросил в нее четыре или пять кусков свиного сала, которые он достал неизвестно откуда.
Наконец завтрак был готов; они сели за стол; но едва они начали есть, как разразилась жестокая гроза…
Весь бледный, испуганный, прибежал трактирщик.
– Слышите, господа?
– Ну?
– Это вследствие вашей яичницы….
– Полно!..
– Нечего полно. Я положил яиц – это было уже слишком… вы же прибавили свиного сала… Мы погибли… Господь намерен истребить нас.
– Ты нам надоедаешь, глупец!
– Господа, ради Бога! не кушайте эту яичницу… во имя вашего спасения!.. из жалости ко мне! Бум! Бум!.. еще!.. Ах!.. это конец света!..
Гром действительно, как будто удвоил свою ярость.
– Parbleu! сколько шума из за яичницы! – сказать Дебарро, выбросил яичницу за окно и ушел вместе со своим приятелем.
Рассказанная д’Эльбеном, история об яичнице распространилась по всему городу. Когда Дебарро явился в отель д’Эвремонт, от него потребовали, чтобы он рассказал эту историю при всем обществе. Графиня хохотала до колик.
– Тем не менее верно, – сказала она, – что вы уступили грому.
– Совсем нет! – ответил Дебарро. – Я бросил яичницу потому, что она подгорела, вот и все! Спрашиваю я вас, возможно ли, чтобы Бог нарочно послал грозу, потому что я хотел сесть несколько несчастных кусков свиного сала?.. Откровенно сказать, Бог был бы в большом затруднении в отношении своего грома, если бы за такую малость вынимал его из ящика!..
– Молчите, Дебарро! вы чудовище, которого ожидает адский огонь…
– Тем лучше! Я люблю тепло.
Мария Анна слушала, как Господин Советник (так звали Дебарро), расчесывая свои усы и бороду свинцовым гребнем, шутил над тем, что она постоянно привыкла уважать. Но мы сказали, что Дебарро был красив, его насмешки придавали ему в глазах молодой девушки еще более грации.
Между тем, отведя мадам де Сент-Эвремонт в сторону, Дебарро говорил ей, указывая на Марию Анну.
– Графиня, кто эта прелестная особа?
– Моя крестница, господин советник, мадемуазель Мария-Анна Грампэн, и я буду благодарна если вы без моего позволения не поцелуете и кончика ее пальца.
– Ба!.. Разве уже запрещено касаться дамских пальчиков?
– Совершенно запрещено, а вам больше, чем другим. Она сирота…
– Причиной больше, чтобы она взяла любовника. Он заменит сиротке утерянное семейство.
– Ей нужен не любовник, а муж. Хотите быть ее мужем?
– Охотно, после того, как я уверюсь, что мы способны жить в мире. Несогласные супружества так печальны!.. Доверьте её мне, графиня, и если через месяц или через два мы не подерёмся, я на ней женюсь.