Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
– Гм! – испуганно промычал он.
– Я думаю, – продолжала она, – что муж имеет право не раз поцеловать свою жену.
– Муж – конечно. Но…
– А вы разве не муж мне?..
– Без сомнения… только…
– Только?.. Потушите одну или две свечи, мой друг; свет очень силен. Хорошо! Теперь подойдите ко мне, ближе, ближе… я хочу вам что то сказать на ухо…
В комнате был почти полумрак; Эннемонд Перэн сел на краю постели, совсем рядом с Луизой, которая называла его уже не отцом, а другом.
– Мой друг! – сказала она ему, – сделав меня, бедную девушку, воспитанную
Эннемонд Перэн не слушал, он пил слова своей жены….
Пользуйся, но не злоупотребляй!.. Благоразумный и рассудительный, Эннемонд Перэн не дожидался, чтобы Луиза побудила его принять на себя его прежнюю обязанность. В течение шести месяцев он был мужем, в тот день, когда он понял, что то, что до сих было удовольствием для его жены, готово превратиться в бесчестие, он снова стал ее отцом или скорее другом…
Другом, которого она не переставала уважать, по крайней мере в его присутствии. Но старый муж только того и может требовать от молодой жены, чтобы она скрывала, что обманывает его.
Они готовились сесть завтракать, когда на дворе раздался лошадиный топот.
– Посмотри. Фаретта, кто там? – сказала Луиза своей служанке.
Фаретта взглянула в окно и вскрикнула от изумления.
– Да это ваш двоюродный брат, Гратьен Шарли.
– Э! – воскликнул Перэн, с трудом скрывая гримасу.
Гратьен Шарли явился, несколько хромая, вследствие раны полученной им в ляжку, при последнем приступе к Перпиньяну.
– Здравствуйте, братец, – очень холодно ответила Луиза:
– Что с вами сталось с тех пор, как я видел вас там всего пять минут?..
– Вернулась домой, в Лион, как вы видите, и вышла замуж.
– Вышли замуж?..
– Да; за моего доброго друга Эннемонда Перэна, которого я честь имею вам представить. Кстати кузен, не при осаде ли Перпиньяна вы разучились, входя в дом, здороваться с хозяином?
Гратьен Шарли, закусив усы, поклонился старому канатчику.
– Извините, кузина, – сказал он, – но я так удивлен… я не ожидал…
– На этом свете должно ожидать всего.
– А… дядюшка?
– Отец мой умер уже четыре месяца.
– А! он!.. сколько происшествий… Дядюшка умер; вы замужем… А! а!.. а я то думал провести у вас неделю или две, потому что я получил отпуск по причине выздоровления… я был ранен испанцами… я даже принес с собой в Виллафранш пулю в ляжке… что ужасно беспокоило меня всю дорогу.
– Полагаю.
– Потом…
– Потом, вы позавтракаете с нами, если вам угодно; потом, к моему сожалению, я и муж будем лишены удовольствия задержать вас; нас ждут по важным делам в Кондрье.
– А! вас ждут в Кондрье?..
– Да; но мы еще не очень торопимся. Теперь десять часов; а мы уедем в двенадцать, так вам еще есть время позавтракать.
Физиономия Эннемонда Перэна невольно нахмурившаяся при известии о приезде Гратьена Шарли, снова прояснилась. Между тем Гратьен сел за стол и ел как людоед. Проглотив две трети филея и три четверти пирога, наш солдат, не заботясь о благодарности, которой он был обязан, захотел заплатить за гостеприимство невежеством.
– А! так вот как! вы вышли замуж за старичину Перэн, – зубоскалил он. – Это забавно!..
– Нечему забавно? – По-прежнему спокойно спросила Луиза.
– Да потому… ха, ха, потому что такая молоденькая, как вы, не годилась бы, чтобы…
– Выйти замуж за доброго, честного и милого человека, как Перэн? Ну, ваше убеждение не сходится с моим, кузен, потому что я была в восхищении, вступая в этот союз.
– О! о! в восхищении!.. Вы только говорите, а я пари держу, что думаете…
– Вы хотите сказать глупость, которую я для вас же советую вам не произносить. Это все-таки будет для вас извинением. И припомните, я предупредила вас, что меня с мужем ждут в Кондрье; мы следует приготовиться к отъезду. Прощайте кузен. Доброго пути! Фаретта, ты скажешь конюху, чтобы он оседлал лошадь г-на Шарли, пока он выпьет последнюю бутылку. Прощайте кузен.
Луиза взяла под руку своего мужа и вышла из столовой.
– Какой ты у меня херувим, женушка! – не мог не вскрикнуть старый канатчик, оставшись с нею один.
Она нетерпеливо покачала головой.
– Меня хвалить не за что, мой друг, – сказала она. – Есть известного рода любовь, как есть известные цветы, раз завянув, они не стоят вздоха…
В 1546 гиду Луиза Лабэ подружилась с Клемансой де-Бурж. Эта дружба разрушилась вследствие измены одной из подруг, после пятнадцати лет самой тесной связи.
Вдова в двадцать лет, прекрасная, богатая, умная, образованная, Клеманса не имела недостатка в обожателях. Но она была благоразумна, и если она не хотела надеть на себя снова цепи Гиминея, она также заботливо остерегалась от обольщений.
Среди влюбленных – с дурными намерениями, – молодой барон де-Реньо де-Грасей, раздраженный пренебрежением прекрасной вдовы, как-то раз решился силой приобрести то, что ему не давали добровольно.
Она совсем не боялась его; под предлогом прогулки к Безумным каменьям, груде камней, по близости города Грасей, считавшихся развалинами друидского памятника, барон завлек Клемансу, сопровождаемую только одним лакеем в свой замок. Там он объявил ей, что она слишком долго играла им, что она была в его власти, и что он наконец решился не раньше отпустить ее, как она будет ему принадлежать. Клеманса, услыхав этот угрожающий ультиматум побледнела и упала перед Реньо на колени.