Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
– А!.. а что такое выходит у них изо рта?..
– То, что они говорят. Когда ты разговариваешь так из твоих губ тоже выходят слова.
– Но ведь их не видно…
– Нет, но зато их можно слышать, а так как нельзя слышать того что говорят они, то чтобы дать возможность понять их тем, которые умеют читать, их написали или вернее, напечатали. Если бы ты умела читать, ты поняла бы их.
– Почему я не умею читать?
– Очень просто, потому, что ты не училась. Хочешь учиться?
– Да, сейчас же.
–
– Почему?.. ведь ты умеешь, так учи меня.
– Нет! Не я буду учить тебя, у меня, понимаешь, нет для этого времени. Кто будет смотреть за работниками? Но будь спокойна, сегодня вечером я поговорю с твоим отцом, а завтра у тебя будет учитель, который выучит тебя не только читать, но даже писать.
– Писать тоже самое, что выходит изо рта?
– Да… если хочешь… т. е. нет… да ты тогда сама увидишь.
Луиза Лабэ скоро выучилась не только тому, чему учили в то время женщин, но даже тому, что преподавали только мужчинам: греческому и латинскому языкам. А после мертвых языков она захотела учиться живым. Когда же она выучилась испанскому и итальянскому языкам, Луиза Лабэ занялась музыкой. Она пела и играла на теорбе.
Ее отцы были в восхищении; особенно второй: Перэн. Он же платил и за образование молодой девушки. И если бы она потребовала, чтобы ее учили по-китайски, он послал бы в Китай за учителем. Во первых, ему позволяли на это средства, а потом он так любил свою дорогую Луизу!..
Луизе Лабэ было пятнадцать лет; она не была хороша собой, но мила до невозможности, со своей живой фигурой, оживленной, выразительной, всегда улыбающейся… Нет не всегда; но когда Луизе минуло пятнадцать лет, она не улыбалась так часто, как улыбалась в четырнадцать!..
Часто даже она прогуливалась, задумавшись, под сенью сада Перэна. О чем мечтала она? О какой-нибудь науке, которой она не знала? Да. Только она не знала названия этой науки.
К счастью для девушек, желающих этого обучения, существует особенное божество, и когда они около себя не находят наставника, оно им посылает его. Наставником в любви Луизы Лабэ – был ее двоюродный брат, красивый юноша двадцати лет, по имени Гратьен Шарли.
Хотя он жил недалеко от Лиона, в Виллафранке, Гратьен Шарли никогда не приезжал к дяде, постоянно удерживаемый своей матерью, уже давно поссорившейся со своим братом Пьером Шарли. Но мать его умерла, и молодой человек, пользуясь отпуском данным ему Гумбертом VII, при котором он состоял в качестве рассыльного, – отправился в Лион.
Двоюродного брата приняла Луиза. Естественно, что они не знали, друг друга, так как никогда не виделась.
«Ба!.. ба!.. – подумал кузен. – Да она не дурна!..»
«Ба!.. ба!.. подумала кузина. – Этот солдат очень красив!..»
Затем приезжий проговорил вслух, громко:
– Мадемуазель, мне сказали, что это дом Пьера Шарли по прозванию Лабэ?..
– Вас не обманули; вы действительно у Пьера Шарли, моего отца.
– Вашего отца! Вы!.. Так позвольте поцеловать вас… Я – Гратьен Шарли из Виллафранки, ваш двоюродный брат.
– Право?.. Так войдите… Привяжите вашу лошадь и войдите, можете присесть… мы лучше поговорим в комнате, чем на дворе.
– Конечно. Моя лошадь и не пошевелится. Когда мы поболтаем, – я вернусь, попоить ее, а то ей жарко.
– Вам тоже жарко и стакан вина не затруднит вас.
– Стакан…. Даже два… три… Ах!.. так вы моя кузина!..
– Луиза.
– Луиза? Да, так называла вас моя матушка. Она умерла назад тому два месяца. Вы слышали?..
– Мне очень жалко и ее, и вас.
– Да. Добрая была женщина, хотя несколько злопамятна. О! она никогда не хотела простить вашему отцу… я не знаю что такое произошло между ними…
– Я тоже не знаю.
– Наконец, на днях я сказал самому себе: «Раздор родителей не касается детей; быть может, дядя не примет меня дурно!..» кстати, дяденька здоров?..
– Совершенно.
– А знает ли он?..
– О смерти сестры? да. Он узнал об этом около месяца тому назад. Это ему даже очень грустно.
– Право? Я вам говорю, что моя матушка, сам я не знаю за что, сердилась на него… но когда умер мой отец, она сделалась еще язвительнее… А знает он, что я, потерял отца, уже около года?
– Без сомнения! И это очень его огорчило, за сестру.
– Право? Я вам говорю, что мать моя была безумная…
– Извините, кузен, прежде чем рассказывать – выпейте. Вы видите, вино налито.
– Да, да!.. И цвет у него отличный…
– Вы не спешите?
– О! нет!
– Вы останетесь на несколько дней в Лионе?
– О, да! у меня месячный отпуск.
– Отлично! так садитесь и пейте!..
– Вы очень добры, кузина, но…
– Что? Вы, быть может, голодны? Фаретта, наша служанка сейчас придет и подаст вам завтрак.
– Нет, не то.
– Вы желаете видеть батюшку? Он не придет до вечера.
– И это не то.
– Что же, наконец?
– Я просил позволения, кузина поцеловать вас. Между родственниками это позволительно…
– Я не говорю, нет, кузен. Поцелуйте меня.
Луиза подставила Гратьену щеку; но мы не знаем каким это образом случилось, только вместо того, чтобы приложиться губами к бархатной щечке, кузен похитил поцелуй с полуоткрытых пурпурных губок.
Луиза вздрогнула; все ее лицо запылало яркой краской. Гратьен тоже был потрясен. Появление Фаретты несколько успокоило обоих молодых людей…