Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
Галантный поэт, соединявшей с красотой Аполлона силу Геркулеса, де’Берни покровительствуемый Помпадур, мог надеяться на все. В 1751 году он был назначен посланником в Италию. Казанова в своих мемуарах рассказывает, что главным времяпровождением г-на посланника Франции были женщины, еда и игра. По возвращении во Францию в 1754 году его назначили посланником в Испанию; то была синекура, ибо он оставался в Версале, близ своей милой маркизы, которая не могла обойтись без него.
– Только Берни сумел доказать мне, справедливость того, что и под снегом есть вулканы, говорила маркиза в задушевном
Но Берни оказался неблагодарным. Забыв бесчисленные услуги, минуты любви и сладострастия, он не побоялся в 1760 году передать Людовику XV записку, в которой были переименованы все несчастия, которыми страдала Франция, и которые были приписываемы маркизе Помпадур.
Король, знавший о близких отношениях маркизы с кардиналом, поспешил отнести эту записку к своей любовнице, объяснив ей и имя и свойство лица ее писавшего. – То была маленькая месть.
Помпадур послала кардинала в Италию. Но перед тем между экс-любовниками было свидание.
– Г. де’Берни, сказала она с горечью, – я воображала, что вы имеете ко мне привязанность. Я ошибалась?
– Нет, маркиза; я всегда имел и буду иметь к вам искреннее уважение!. Но интересы короля, страны…
– Вы насмехаетесь, г. кардинал. Прежде короля и страны есть благодарность, которая должна бы помешать вам так недостойно и подло изменить мне.
– Маркиза!
– Г-н де’Берни, вы уезжаете. Припомните, пока я жива, вы не вернетесь во Францию.
– Я подожду, маркиза, кланяясь, ответил кардинал.
Ответ тем более жестокий, что кроме добра Помпадур ничего не делала для де’Берни. Неблагодарность единственно любимого ею человека была горестью всей жизни маркизы.
Г-жа де’Госсе рассказывает, что накануне смерти маркизы прошептала: «Теперь Берни может возвратиться во Францию!»
Мы касаемся той минуты, когда Помпадур, чтобы сохранить свой авторитет, из любовницы короля сделалась его сводней. Роль недостойная, но низость также обязывает, как и дворянство.
Король зевал; двенадцать лет quasi-верности утомили его. Нужно было во что бы то не стало развлечь его.
– Пусть король сколько хочет наслаждается красотой, – сказала Помпадур г-же де Госсе, – тем лучше! Тем меньше усталости для меня. Существенно одно, чтобы у него были одни только капризы и не было бы любовницы.
Различные придворные дамы с графиней д’Эспарбэс и графиней д’Эстард во главе составили ту серию любовниц, которая продолжалась целых шестнадцать лет: но постоянно знатные дамы – это монотонно; Помпадур искала лучшего и нашла. Это лучшее был гарем, сераль, составленный из молодых девушек, взятых из всех классов общества.
Тушар Лафос передает главные статьи устава королевского Parc aux Cerfs, которые были просмотрены в большом совете г-жами де Помпадур, де Мирепуа и де Госсе, в обществе с де Берни.
«Очень молодые невинные девушки вербуются в этот род монастыря; девицы, число которых неограниченно, будут жить там отдельно, не имея никакого сношения между собой, как для того, чтобы избегнуть уничтожения разности характеров и умов, которая должна доставить повелителю прелести разнообразия; так и для предупреждения того, чтобы слишком частые сношения в пансионе не повредили сокровищу прелестей, сохраняемых для удовольствия короля.
«Верные и преданные агенты будут обязаны объезжать королевство, чтобы открывать новых и неизвестных красавиц; власти получат секретное предписание, не только не препятствовать назначению поставщиков Parc aux Cerfs, но даже помогать им, в случае нужды, вооруженной рукой.
«Приблизительные счеты будут переданы королевским казначеям, которые будут обязаны составить необходимый фонд для содержания посредников (сводней), агентов и указателей рассеянных по всей Франции, которых следует щедро награждать из боязни, чтобы от малого вознаграждения не пострадала служба [36] .
36
В службе в парке aux Cerfs не было малого вознаграждения, ибо это учреждение, по словам серьезных авторов, стоило государству миллиард.
«Другой фонд будет основан для того, чтобы привозить завербованных девиц в Версаль, образовывать их, одевать и, одним словом, всеми средствами возвышать обольстительность, которой они обладать могут.
«Неофитки, по приезде в Версаль, представляются прежде маркизе Помпадур, которая одна только может проводить их в малые апартаменты, где король произносит свое благоволение или противное сему.
«Сьер Лебель назначает интендантом Parc aux Cerfs; он будет иметь полную власть на наружные и внутренние детали. Г-жа Бертран, которая, смотря по обстоятельствам может называться Доминикой, будет директрисой этого заведения; она прямо сносится с королем и с маркизой Помпадур.
«Преимущества пансионерок Parc aux Cerfs изменяются по степени удовлетворения короля, смотря по их положению в обществе и особенно смотря по бесплодию и плодовитости их сношений с королем. Но во всяком случае увольняемая девица никогда не может получить сумму представляющую менее десяти тысяч дохода; обыкновенно она будет выдана замуж, дабы Его Величество не сокрушался видя, что женщина, удостоенная, его внимания впала в разврат.
«Первое свидание вновь завербованных с королем имеет происходит в малых апартаментах, в двух комнатах рядом с капеллой! Его Величество явится под именем польского вельможи, родственника королевы, который поэтому и живет во дворце. Монарх тайно является в это место; караульный должны отвертываться от него, когда услышат его шаги. Последующие свидания происходят в Parc aux Cerfs, если только Его Величество не пожелает принять пансионерок во дворец, в каковом случае Бертран будут даны специальные приказания.»
По прочтении этих статутов, король нашел их очень приличными и написал внизу: позволено, такой же твердой рукой, как будто подписывал славный мирный трактат с Фридрихом II.
Преимущественно в Тюльери Лебель и г-жа Бертран как голодные волки отыскивали жертв. Большинство молодых девушек, которых они похищали у родителей не имели двенадцати лет!.. Распутство короля дошло до нравственного и физического развращения. Посылали на галеры людей, которые не совершили и сотой доли преступлений Людовика XV.