Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
Наконец один мужчина лет сорока, великолепно одетый, приблизился к ней, внимательно посмотрел на нее и, коснувшись её плеча, проговорил:
– Встань и следуй за мной Фрина. Я – тот, кого ты ждешь.
То был действительно Диниас. Явившись вместе со своим господином в Керамик, Эвтиклес издалека показал ему молодую девушку и удалился, не желая быть свидетелем того, что должно было происходить.
Фрина повиновалась Диниасу. В нескольких шагах нетерпеливо ожидали два мула, которых держали под уздцы служители; девушка вскочила на одного из них, на другого вскочил
– Правду сказал Эвтиклес! – воскликнул он. – Ты, Фрина, удивительно прекрасна.
Диниасу оставалось только увидеть, что найденное им столь же прекрасно, сколь виденное.
И он был согласен с убеждением поэта, ибо на другой день весело сказал ему:
– Ступай к моему казначею, мой милый, и возьми тысячу золотых монет.
«Что тысяча! – подумал Эвтиклес, подавляя вздох, в котором было больше алчности, нежели сожаления.– О Фрина! если б я был Диниасом, то платя не только по золотой монет, а по одному оболу за поцелуй всех твоих прелестей в эту первую ночь любви,– как бы я ни был богат вчера, сегодня бы я разорился.
И Фрина между прочим не забыла, что обещала Эвтиклесу. По случаю ли или по ревнивому предчувствию в течение той недели, когда Диниас обладал прекрасной феспиянкой, он не доставил ни одного случая поэту, приблизиться к ней.
Она не выходила из того маленького домика, в котором он поместил ее, он сам ни покидал ее ни на минуту.
Но в одно утро Диниас был призван за важным делом в Саламин. Он еще не уехал, когда Эвтиклес был предупрежден одним из невольников, что Фрина желала бы с ним поговорить. Он не шел, а летел.
Она была одета в тоже самое платье, в котором он встретил ее в поле,– и был удивлен, снова встретив ее в такой простой одежде.
– Ты не понимаешь? – сказала она с нежной улыбкой.– Тебя принимает не любовница Диниаса, а простая девушка из Феспи.
Против воли поэт склонил голову при этих словах. Как будто читая в его мыслях, Фрина возразила:
– Ах, правда! любовница Диниаса, быть может, не похожа на ту девушку. Я не кажусь тебе столь же привлекательной, как в то время, когда ты следил взглядами за моим веселым плесканьем в воде озера?
Эвтиклес вздрогнул при сладостном воспоминании о первому свидании. Закрыв глаза, как будто для того, чтоб оживить это воспоминание, он упал перед молодою женщиной и сжал ее в своих объятиях.
– Так что же, – продолжала она, отдаваясь его восторгам. – Разве роза, потеряв свои шипы, потеряла и свой аромат? И кроме того, – в эту минуту она подарила его пламенным поцелуем,– клянусь тебе, что Диниас не научил меня…
– Чему?
– Любить.
Фрина умерла 55-ти лет, и во все время своего существования она была очень любима; вокруг себя она всегда видела толпу обожателей, и потому только, что довольствовалась
И манеры и голос Фрины не имели ничего общего с другими подобными ей женщинами. В театре, на прогулке, в академии никогда не слыхивали чтоб она смеялась с целью привлечь на себя внимание. Получив самое посредственное образование, она говорила мало, но, обладая умом, она говорила только умные вещи. Она одевалась со вкусом и вместе с тем просто; кроме того она была нравственна, она была скромна, но когда ее встречали на улице, то платье всегда плотно прикрывало ее шею.
И кроме того она никогда не бывала в публичных банях.
Только однажды она явилась голой: то было на празднике Нептуна в Элевзисе. Она сбросила свои одежды, распустила свои длинные волосы и вошла в море, как вышедшая из него Венера. Но подобный поступок пред лицом всего народа был вовсе не бесстыдством а грандиозным великодушием.
Народ знал ее за красавицу, но знал ее только по слухам, она делала ему честь открытием своей красоты, и народ благодарил ее громкими рукоплесканиями.
Апеллес находившийся в это время там, до такой степени был восторжен таким соединением совершенств, что тогда же написал свою Венеру выходящую из воды. После этого приключения Фрина стала любовницей Гиперида.
Он был уже давно в нее влюблен, но был беден, а куртизанка назначала за свои ласки высокую цену, и он не осмеливался явиться к ней.
Случай, при котором ему пришлось присутствовать со всем народонаселением Афин, придал ему смелости.
Вечером Фрина была одна на одной из террас своего жилища, выходящего на маленькую речку, когда один из ее невольников возвестил ей о Гипериде.
Он любил ее, а она не знала даже его по имени.
Но в этот день она была великодушна.
– Зови! – сказала она невольнику.
Гиперид явился.
Ему было лет двадцать восемь или тридцать; не будучи красавцем, он не был и дурен. Он смело приблизился к ней, как человек готовый победить или умереть…
Она показала ему на седалище и спросила.
– Кто ты?
– Тебе сказали, что меня зовут Гиперидом.
– Твоё занятие?
– Я адвокат.
– Адвокат! – и Фрина сделала гримасу, повторив это слово.
– Ты их не любишь? – заметил Гиперид.
– Нет.
– Почему?
– Потому, что один адвокат меня любит.
– Разве любить тебя преступление.
– Конечно, когда дурен, глуп и зол, как Евтихий.
– А так это Евтихий, я разделяю с тобой твое отвращение, но не все же адвокаты дурны, глупы и злы.
– Наконец, чего же ты от меня хочешь?
– Я люблю тебя.
– О! о! и ты тоже.
– Тоже?.. нет я люблю тебя не так как Евтихий. У меня есть сердце; у меня есть разум: я тебе посвящаю их.
Куртизанка презрительно пожала плечами.
– Сердце, разум, да что же я из них сделаю? Больше ты ничего не можешь мне предложить?