Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
– Я не должен бы ни минуты сомневаться в этом, судя по твоему бесстыдству.
– И защититься от обольщения, выгнав меня, не правда ли?…
Философ пожал плечами.
– К чему я тебя выгоню? – ответил он. – Твои обольщения не испугают меня. Ты уверена, что заставишь меня полюбить тебя? Попробуй.
– Хорошо. Дай же мне место на твоей постели, мудрец.
– Ложись. Но скорее, а то я засну.
Улыбаясь иронически на эту браваду, Фрина сняла одну за другой, с расчитанной медленностью, свою одежду и легла рядом с философом, совершенно, если верить легенде голая!
Но какое искусство ни употребляла Фрина в этой маленькой комедии,– всё было тщетно. Когда она подошла к постели, Ксенократ спал. О ужас! Он храпел.
Фрина поспешно оделась!..
На листке бумаги, который она вложила между страниц сочинения Платона, она написала:
«Я спорила, что оживлю человека, а не статую. Я тебе ничего не должна.»
И она удалилась.
Фрина умерла пятидесяти лет и до конца жизни имела любовников. По этому поводу она говорила:
– Мое вино так хорошо, что хотят выпить его до донышка.
В дельфийском храме в честь нее была поставлена статуя с следующею надписью:
«Фрине – любовь»
Циник Кратес, проходя однажды перед этой статуей вскричал:
– Это не «Фрине – любовь», а сверху следовало бы начертать: «Грекам – стыд».
Но Кратес был неправ. Если куртизанки был слишком любимы в Греции, то должно сознаться, что они часто возвышались до этой симпатии своими великими поступками. Лехна вместе с Гармодием и Аристогитоном стремилась уничтожить тиранию, и достойная возлюбленная этих героев свободы она предпочла смерть бесчестию, Аспазия, любовница Перикла, давала уроки мудрости Сократу; куртизанка Гиппарета помогала Евклиду; Леонтия написала с Эпикуром свод сладострасмя, Лаиса украсила свой родной город Коринф великолепными монументами.
Фрина намеревалась перестроить Фивы на свои деньги и ее имя было достойно того, чтоб перейти в потомство! Благодеяние облагораживает, и куртизанка, предлагая воздвигнуть город, стоила солдат, который его разрушили.
Фрина. С картины Буланже
РИМ И ВИЗАНТИЯ
Древняя проституция шла в Европу по Средиземному морю, которое было, так сказать, ее колыбелью. Это зависело от того, что все торговые сношения Европейцев шли по водам этого моря, на берегах которого раньше, чем где-либо развились колонии, служившие центрами торговли и досылавшие свои торговые флоты в самые отдаленные страны известного тогда мирa.
Именно в этих-то колониях и особенно в приморских городах проституция получила чрезмерное развитие, вначале будучи предназначена единственно для заезжих иностранцев. В Коринфе было гораздо больше проституток, чем даже в Афинах, самом замечательном городе Греции;– путешественник мог найти в этом городе женщин всех стран и состояний. В нем проституция была возведена из ремесла в искусство. В Коринф и в Египетский город Навкатрис греки посылали девушек учиться разврату. Стоя на коринфских возвышенностях, проститутки ожидали прибытия иностранных путешественников, и как только пассажиры выходили на берег, они целыми толпами окружали их; проститутки эти были до такой степени прелестны и вместе с тем так разорительны, что составилась пословица, говорившая, что в Коринф безнаказанно не съездить?
Но мы уже видели, как развивалась проституция в Греции, и до каких размеров она доходила. Нам теперь желательно нарисовать картину страшного разврата, царствовавшего в Риме и в его преемнице – Византии.
Едва ли когда-либо и где-либо проституция развивалась до таких поразительно громадных размеров, до каких она достигла в великом Рим, где она, по преданию, обязана своим происхождением Акке Лауренции, прозванной волчицей (Lupa), откуда произошло название домов разврата – лупанары. В честь Лауренции до X века по P.X. ежегодно совершались празднества, душою коих был религиозный разврат, сопровождавшая самыми циническими зрелищами в цирке. На этих празднествах присутствовали целые толпы публичных женщин, подобно тому как на празднествах Адониса, Приапа, Бахуса. Культы эти, занесенные из Греции, где они тоже были культами сладострастия, культами чувственной любви, хотя и смягчались художественным чувством греческого народа, в Риме превратились в бешеные оргии сладострастия, которыми оскорблялась всяческая стыдливость и скромность. Но еще безобразнее их были культы Озириса и Изиды, занесенные на Римскую почву из Египта. Бесчисленные храмы в честь этой богини были настоящими домами распутства, а жрецы оных – первыми сводниками, обольстителями и растлителями невинных девушек.
В Риме публичный разврат развился преимущественно под влиянием аристократии, под влиянием богатых и привилегированных классов. Проституция была обязана своим появлением инициативе вельмож и богачей, а ее распространению содействовала нищета и рабство. Контингент проституции постоянно пополнялся невольницами; свободные римские женщины, занимавшиеся: проституцией, лишались всех своих прав; они объявлялись презренными, и теряли права наследства; то был род гражданской смерти. Достаточно указать на то обстоятельство, что когда Тиверий освятил донос по поводу оскорбления величества, то сенат включил в число уголовных преступлений принос изображения императора в нужное место или в дом разврата.
Но как глубоко вкоренился в римском обществе времен Цезарей разврат видно из того, что знаменитейшие римские матроны без всякого стыда, открыто заключали любовные связи с гладиаторами и мимами. Сама царственная Мессалина, – эта meretrix augusta,— супруга слюнявого идиота, императора Клавдия, не только публично жила с канатным плясуном Мнестером, но ненасытная в жажде наслаждений, под ложным именем Лизиски, посещала дома разврата, предаваясь там каждому встречному, и уходя оттуда, по выражению одного латинского автора lasciata satiata (усталая, но не насытившаяся). Гордые римские патриции разорялись на публичных женщин. Цезари Рима, властители вселенной, заводили в своих дворцах дома непотребства; содержали в них целую стаю содомитов и сводней, рачительно доставлявших им со всех концов света живое мясо, и иногда; как Гелиогабал, Тиверий, Нерон доходили до самого чудовищного, до скотского безобразия. Оргии, происходившие в этих дворцах, были каким то воплем, таким то неистовством распутства и зверской, часто кровожадной, чувственности. Один из лучших Цезарей – Юлий Цезарь был прозван лысым развратником, и тратил на своих любовниц громадные суммы.
Сервилии за одну ночь он заплатил 1 500 000 франков, что на наши деньги составит около 400 000 руб. сер.
Царственные женщины Рима были не лучше его повелителей; матери растлевали своих детей; дети насиловали матерей. Разврат разливался повсюду, во всех классах общества, и великий Рим погибает в предсмертных корчах сладострастия.
Рабство и нищета, как мы сказали, были главными поставщиками разврата. Невольник всецело принадлежал своему господину, который имел полное право проституировать и свою рабу и раба, как имел право положить на него клеймо, обезобразить его самым варварским образом и даже убить, не отвечая за это ни перед законом, ни перед общественным мнением. Невольник не был существом, он был вещью.
Нищета в великом городе иногда доходила до того, что народ вопил как безумный: крови и хлеба. И эта нищета вынуждала несчастных женщин продавать себя разврату и наполнять ту бездонную яму, из которой распространялся смрад, и в которой кишмя кишела толпа оборышей общества, – яму, называемую проституцией. Предсмертная картина римской жизни отвратительна и ужасна. Растление римского общества шло быстро и перед своим концом это общество представляет поголовное распутство. Стоить только прочесть произведения римских авторов так называемого «золотого века», чтоб составить понятие о том, до какой степени были извращены нравы даже лучших из римлян.