Жизни Кристофера Чанта
Шрифт:
– Но только не серебряными, – крикнул Кристофер, когда все бросились на поиски.
В итоге на нем оказались три золотых ожерелья и нить жемчуга. Весь запас сережек Иоланты ловко пришпилили тут и там по тигриной шкуре, а между ними – броши Берил. Вокруг головы ему повязали золотой вечерний пояс мисс Розали, к которому пристегнули прямо на лбу траурную брошь матери Эрики. При каждом движении Кристофер величественно звенел – прямо как Богиня в Храме. Сама Богиня надела только пучок страусиных перьев на лоб и чьи-то золотые браслеты на штанины норфолкских бриджей. Они хотели подчеркнуть, что Кристофер здесь самый важный. Такрой остался, в
– Они меня знают, – сказал он. – У меня в Клане нет вообще никакого положения.
Они пожали руки всем в командном пункте и повернулись к Вратам. Насколько Флавиан и Такрой знали, Врата теперь были настроены на Одиннадцатый, но мисс Розали предупредила Кристофера, что им понадобятся все их силы, чтобы разбить чары вокруг Одиннадцатого, и даже этого может оказаться недостаточно. Так что Кристофер с позвякиванием шагнул первым, толкая изо всей мочи, а Богиня шла следом, раскинув призрачную пару рук под настоящими. Позади них Такрой бормотал заклинания.
Переход был легким. Подозрительно легким – они сразу почувствовали это. Мгновение бесформенности – словно короткое дыхание Места Между, – и они оказались в лесу, где на них пристально смотрел похожий на Такроя мужчина.
Лес был равномерно красивым – зеленая трава и полное отсутствие кустов. Здесь росли только высокие тонкие деревья – все одного вида. Среди гладких и слегка блестящих стволов, будто испуганный олень, на одной ноге стоял мужчина, обернувшись на них через обнаженное коричневое плечо. Он походил на Такроя кожей цвета кофе и более светлыми кудрявыми волосами, но на этом сходство заканчивалось. Из одежды на нем была только короткая меховая юбка, придававшая ему сходство с исключительно элегантной греческой статуей, если не считать лица. Выражение его лица напомнило Кристоферу верблюда: высокомерная неприязнь и презрение.
– Позови его. Помни, что я говорил тебе, – прошептал Такрой.
С жителями Одиннадцатого надо быть грубым, иначе они не станут тебя уважать.
– Эй, ты! – крикнул Кристофер самым своим надменным тоном. – Ты, там! Немедленно отведи меня к Драйту!
Мужчина будто не слышал. Поглазев еще секунду, он завершил шаг, посреди которого они его застали, и ушел среди деревьев прочь.
– Он что, не слышал? – спросила Богиня.
– Возможно, – ответил Такрой. – Но скорее он хотел показать, что важнее вас. Он явно занимает в Клане низкое положение. Однако даже самые презренные из них любят думать, будто они лучше любого в Родственных мирах. Пошли дальше и посмотрим, выйдет ли из этого что-нибудь.
– В какую сторону? – спросил Кристофер.
– В любую, – Такрой слабо улыбнулся. – Они здесь контролируют расстояние и направление.
Они пошли прямо перед собой. Все деревья были такими одинаковыми и на таком одинаковом расстоянии друг от друга, что спустя шагов двадцать Кристофер засомневался, а двигаются ли они вообще. Он оглянулся и с облегчением увидел позади среди стволов квадратную раму Врат на правильном расстоянии. Кристофер заинтересовался, не покрыт ли весь Одиннадцатый деревьями. Если так, неудивительно, что его жители не пользуются огнем. Они рисковали бы спалить весь лес до основания. Он снова посмотрел вперед и обнаружил, что, хотя в пейзаже не произошло ни малейших изменений, теперь они идут к забору.
Забор тянулся среди деревьев в обе стороны, насколько хватало глаз. Деревянные колья, красиво покрытые лаком и опасно заостренные наверху, располагались примерно в футе друг
– Он все-таки слышал, – произнесла Богиня.
– Думаю, они ждали нас, – сказал Кристофер.
Такрой разложил куртку на траве и сел на нее.
– Нам придется просто подождать и посмотреть, – хмуро произнес он. – Нет, не ты, – добавил он, когда Кристофер тоже начал садиться. – Важные люди здесь всегда стоят. Мне говорили, Драйт не садился годами.
Богиня опустилась рядом с Такроем и зарылась голыми пальцами ног в траву.
– Тогда я не буду важной, – сказала она. – Меня в любом случае уже тошнит от необходимости быть важной. Эй! А он был здесь раньше?
По другую сторону от Такроя стоял робкий мальчик, бедра которого были обмотаны куском овечьей шкуры, будто полотенцем.
– Я был здесь, – застенчиво произнес он. – Просто вы почему-то меня не видели. Я всё утро внутри этого забора.
Забор окружал небольшое травянистое пространство – не больше, чем башенная комната, где Кристофер прятал Богиню. Кристофер не мог понять, как они могли не заметить мальчика, но учитывая странность всего окружающего, может, и могли. Судя по белокожей долговязой фигуре и светлым прямым волосам, он не принадлежал к населению Одиннадцатого.
– Драйт взял тебя в плен? – спросила Богиня.
Мальчик озадаченно потер забавный нос с небольшой горбинкой.
– Не уверен. Я не помню, как попал сюда. А вы что здесь делаете?
– Ищем кое-кого, – ответил Такрой. – Тебе не случалось встречать человека – или, возможно, нескольких людей – по имени Габриэль де Витт?
– Габриэль де Витт! – воскликнул мальчик. – Но так зовут меня!
Они уставились на него. Робкий долговязый мальчик с кроткими голубыми глазами. Он принадлежал к тому типу мальчиков, которым Кристофер – и, вероятно, Богиня тоже – неизбежно начал бы помыкать уже через минуту после знакомства. Впрочем, они помыкали бы им очень мягко, поскольку сразу было видно, что его легко расстроить, да так, что от расстройства он заболеет – как Феннинг из школы. На самом деле, именно высокого тонкого Феннинга этот мальчик больше всего напоминал Кристоферу. Но теперь, зная, кто это, Кристофер увидел, что лицо мальчика такое же заостренное, как у Габриэля.
– Сколько у тебя жизней? – недоверчиво спросил он.
Мальчик будто заглянул внутрь себя.
– Странно, – произнес он. – Обычно у меня их девять. Но сейчас я нахожу только семь.
– Значит, он у нас весь целиком, – сказала Богиня.
– С осложнениями, – заметил Такрой и спросил мальчика: – Титул Крестоманси тебе о чем-нибудь говорит?
– Вроде это какой-то скучный старый кудесник? – спросил мальчик. – Кажется, его настоящее имя Бенджамин Олворти, да?
Габриэль вернулся в свое детство. Бенджамин Олворти был предпоследним Крестоманси.