Жизни Кристофера Чанта

Джонс Диана Уинн

– Теперь мы подошли к моему второму условию, – спокойно произнес Драйт. – У меня умеренные условия. Ты пришел сюда, требуя семь жизней и душу. Я отдаю тебе их. В обмен я прошу лишь одну жизнь.

Габриэль нервно засмеялся:

– У меня есть несколько в запасе. Если благодаря этому мы выберемся отсюда…

Вот чего хотел Драйт. Всё это время он добивался жизни кудесника с девятью жизнями, отданной добровольно. Если бы Кристофер не посмел просить душу Такроя, Драйт потребовал бы жизнь за освобождение Габриэля. На секунду Кристофер подумал, что они могут позволить ему взять одну из жизней Габриэля.

В конце концов, у него их семь, и еще одна лежит на полу в Замке. А потом понял, что из всех возможных вариантов – этот самый опасный. Это даст Драйту власть над Габриэлем – ту же власть, которая была у него над Такроем, – до тех пор, пока длятся его оставшиеся жизни. Драйт стремился контролировать Крестоманси – точно так же, как дядя Тенни стремился контролировать Кристофера. Нельзя рисковать, отдавая ему одну из жизней Габриэля.

– Хорошо, – ответил Кристофер.

Впервые он был по-настоящему благодарен Габриэлю за то, что его девятая жизнь надежно заперта в сейфе Замка.

– Как видишь, у меня есть еще две жизни. Ты можешь взять одну из них, – он очень осторожно озвучивал условия, зная, что Драйт сжульничает, если сможет, – поскольку если ты возьмешь больше одной, это убьет меня и даст моему миру право наказать твой. Как только эта жизнь окажется в твоих руках, твои условия будут исполнены и ты должен позволить нам четверым пройти через Врата обратно в Двенадцатый-А.

– Согласен, – сказал Драйт.

Его лицо оставалось совершенно невыразительным, но Кристофер чувствовал, что внутри он поздравляет себя и хихикает. Он торжественно шагнул к Кристоферу. Кристофер обхватил себя руками и понадеялся, что будет не слишком больно. На самом деле, боли было так мало, что его почти застали врасплох. Драйт отступил назад всего лишь мгновение спустя, и в руках у него болталась прозрачная фигура. Она была одета в призрачную тигриную шкуру, а тусклая золотая лента развевалась на ее голове.

Кристофер вызвал огонь на эту фигуру – сильный, отклоняющийся и волнообразный, – вложив в него все имеющиеся в его распоряжении силы. Огонь – единственное, к чему Драйт не привык. Кристофер знал: это единственное, что может свести на нет тысячи лет опыта. К его облегчению, Богиня пришла к тем же самым выводам. Он краем глаза видел, как она, раскинув все четыре руки, низводит огонь так же, как он вызывал его.

Его седьмая жизнь моментально оказалась охвачена пламенем. Когда она вспыхнула, Драйт вцепился в ее плечи, угрюмо пытаясь потушить ее. Но Кристофер оказался прав: магия огня являлась слабым местом Драйта. Его попытка обратить чары была медленной и неуверенной. Но он продолжал пытаться и цепко держал жизнь за плечи, пока ему не пришлось отпустить ее, чтобы не лишиться рук. К этому времени его львиная шкура загорелась спереди. Кристофер успел увидеть, как он пытается сбить огонь и кашляет в дыму, когда сам рухнул на дерн корчащейся от боли кучей. Хуже, чем быть поджаренным драконом. Его охватила агония. До сих пор он не думал, что будет больно, не говоря уже о том, что настолько.

Такрой сгреб его, жестом пожарника перекинул через плечо и помчался к Вратам. От каждого шага Кристофер получал удар, и каждый удар был пыткой. Но его слезящиеся глаза уловили, как Богиня схватила Габриэля по меньшей мере тремя руками и потащила его к Вратам одновременно грубой силой и магией. Они добрались одновременно и вместе нырнули в них. Остатков ясного мышления Кристофера едва хватило на то, чтобы отменить чары и захлопнуть за ними Врата.

Глава 21

Боль прекратилась

в тот момент, когда Врата закрылись. Такрой осторожно опустил Кристофера на пол, проверил, всё ли с ним в порядке, и бросился к мисс Розали.

– Ух ты… Смотрите! – воскликнула Богиня, указывая на Габриэля.

Такрой не повернулся. Он был слишком занят, обнимая мисс Розали. Кристофер сел на полу и вместе с остальными людьми в командном пункте уставился на Габриэля. Когда магия Драйта покинула его, он начал рывками расти. Вначале он был молодым человеком с цветастым шелковым галстуком и проницательным задумчивым взглядом. Затем он стал человеком постарше в потрепанном костюме и с еще более проницательным взглядом. Затем он был среднего возраста и выглядел выцветшим, безнадежным и отчаявшимся, как будто все его надежды рухнули. В следующее мгновение этот человек собрался в энергичного начавшего седеть джентльмена; а потом – в такого же джентльмена, но старше и мрачнее. Пораженный и взволнованный, Кристофер наблюдал за метаморфозами. Он понял, что Габриэль ненавидел должность Крестоманси, и они сейчас видели этапы его привыкания к ней. «Как хорошо, что мне пришлось проще!» – подумал Кристофер, когда Габриэль, наконец, стал тем мрачным стариком, которого он знал. Когда всё закончилось, Габриэль добрался до кушетки Такроя и тяжело опустился на нее.

Берил и Иоланта кинулись к нему с чашками чая. Габриэль залпом выпил чашку Берил (или Иоланты); взял чашку Иоланты (или Берил) и медленно выпил ее маленькими глотками, прикрыв глаза.

– От всей души благодарю, Кристофер, – сказал он. – Надеюсь, боль прошла.

– Да, спасибо, – ответил Кристофер, беря чашку чая, которую ему протягивала Эрика.

Габриэль бросил взгляд туда, где Такрой по-прежнему обнимал мисс Розали.

– Судя по всему, у Мордехая еще больше причин благодарить тебя, чем у меня.

– Не позволяйте отправлять его в тюрьму, – попросил Кристофер и рассеянно подумал: «А еще надо попросить за мальчика-коридорного».

– Сделаю, что смогу, – пообещал Габриэль. – Теперь, когда я знаю обстоятельства. Этот кошмарный Драйт за многое в ответе. Хотя, возможно, я буду прав, предположив, что Мордехай продолжал работать с твоим не менее кошмарным дядей, поскольку знал, что любой другой спирит, которого выберет твой дядя, очень быстро превратит тебя в закоренелого преступника. Согласен?

– Ну, – ответил Кристофер, стараясь быть честным. – Думаю, отчасти это потому, что мы оба так помешаны на крикете.

– В самом деле? – вежливо произнес Габриэль и повернулся к Богине.

Она отыскала Праудфут и нежно держала ее в ладонях. Габриэль перевел взгляд от котенка на босые ноги Богини.

– Юная леди, – сказал он. – Ты же юная леди, не так ли? Покажи мне, пожалуйста, свою левую подошву.

Немного вызывающе Богиня повернулась к ним спиной и согнула ногу, поднимая ее. Габриэль посмотрел на фиолетово-синюю отметину. А потом – на Кристофера.

– Да, я действительно Ашет, – сказала Богиня, – но нечего так смотреть на Кристофера! Я пришла сюда сама по себе. И очень ловко.

Глаза Габриэля сузились:

– Используя Богиню Ашет как вторую жизнь?

Богиня опустила взгляд и кивнула. Габриэль поставил пустую чашку и взял полную, которую ему протянул Флавиан.

– Моя дорогая девочка, – произнес он, потягивая чай, – что за глупость ты совершила! Ты, совершенно очевидно, сама по себе сильная кудесница. Так что не было нужды использовать Ашет. Так ты лишь подарила ей власть над собой. Рука Ашет будет преследовать тебя всю оставшуюся жизнь.