Шрифт:
========== Часть 1 ==========
Странная это штука — зеркало: рама как у обыкновенной картины,
а между тем в ней можно увидеть сотни различных картин,
причем очень живых и мгновенно исчезающих навеки.
Гилберт Кит Честертон
1)
Вся кожа будто горела от палящего солнца. Темная одежда, такая удобная для привычного города, притягивала тепло пустыни и обжигала, казалось, что весь жар старался впитаться в одно единственное живое тело. Немного придя в себя и совладав с головокружением, Йошиатсу огляделся по сторонам,
— Эй, — всхрипнул Йошиатсу, с трудом садясь. — Что здесь происходит?
Мальчишка поднял взгляд. Он сидел в нескольких шагах, повернувшись спиной и сгорбившись, ковырялся в мешковатой сумке и доедал хлеб с копченым мясом. Тяжелый плотный плащ скрывал фигуру, превращая человека в мрачную тень. И только пряди темно-рыжих волос покачивались от слабого ветра, как язычки пламени. Из-под рыжих волн зыркнули внимательные раскосые глаза. Как зверь, готовый защищать свое. И всё бы ничего, но сумка, в которой, перебирая содержимое, копошилась худенькая рука, принадлежала Йошиатсу.
— Какого черта ты делаешь? — повысил он голос, начиная злиться. — И почему вообще мы здесь?
— Стража тебя вышвырнула из Каменного Города в Пустынный, — спокойно отозвался мальчишка, отправляя в рот последний кусочек хлеба. Его, Йошиатсу, хлеба, который достался таким трудом. Пришлось заставлять себя подняться на ноги. — За драку с нашим постояльцем.
Сразу вспомнилась небольшая потасовка в мотеле Каменного Города. Мелкая. Кто бы мог подумать, что дело закончится пустыней и шишкой на голове. Впрочем, это всё было очень просто объяснить — оппонент, как оказалось, был из касты высшей знати. И всё это ужасно злило, заставляя чуть не рычать от досады. Так сглупить в важный момент! Хоть проклинай себя… Мальчишка без возражений позволил мужчине забрать сумку. Йошиатсу нахмурился и заглянул внутрь. Почти все вещи были на месте. На первый взгляд.
— Так, всё мое мясо ты уже съел, да?
— Ага, не вижу смысла отказывать себе. Мне пришлось пропустить обед из-за того, что хозяйка велела проследить, чтоб городская стража выперла тебя за границу города.
— И воду мою допил. — Йошиатсу откупорил и перевернул флягу, та оказалась совершенно пустой. Ни капли.
— В пустыне жарко, — пожал плечами мальчишка, с прищуром глядя куда-то вдаль.
— И золото всё выгреб.
— Это стражники.
Верилось легко, они бы не упустили шанс обчистить нарушителя, ведь никто не докажет, что вообще когда-то было это золото. Пусть золота там оставалось монеты три, но ведь была еще горсть серебряных. Для него — настоящее богатство. Йошиатсу тяжко вздохнул, уже пытаясь прикинуть, где можно заработать еще немного. Но неожиданно руку пронзила острая боль, будто тонким лезвием полоснули по пальцу. Отдернув руку, мужчина недоуменно посмотрел на свою ладонь, по ней медленно текла крупная капля крови.
— Что за? — пробормотал он, осторожно оттягивая ткань внутреннего кармана. Там, слабо поблескивая в свете белого солнца, лежали тонкие осколки зеркала. — Твою… Святая Вечная Богиня… Парень, я убью тебя. Ты разбил мой ключ?!
— Это тоже стражники, — бросил мальчишка через плечо. За это время он успел незаметно подняться, поправить одежду, подобрать длинный плащ и отойти довольно далеко, видимо, собираясь линять. — Хотя мы-то оба понимаем, что ключ твой был краденным, так что я не слишком сочувствую.
— Мелкий гаденыш, — прошипел Йошиатсу, прищуриваясь. — Не твое дело, откуда ключ! А ну, стой!
Мальчишка в испуге отскочил еще дальше. В его руке блеснуло небольшое зеркальце-ключ. Не раздумывая,
Йошиатсу был уже совсем близко, когда запнулся и запутался в сумке на длинной лямке, руки обожгло кипучим песком, грудь — страхом опоздать. Поднявшись, он успел увидеть только хвост плаща, мелькнувший в зеркале. Мужчина был уже на волосок от спасения, но мальчишка захлопнул крышку зеркальца-ключа — дверь моментально исчезла. Осталось только жаркое небо над головой, холмы колючего песка вокруг и иссохшие кусты под ногами.
Упав на колени, Йошиатсу зарычал от злости.
2)
Когда Хатч вернулся из пустыни, хозяйка мотеля едва глянула на него, тут же вернувшись к разговору с единственным посетителем. Работы для служки в то утро было довольно мало, никакой суеты, нервотрепки. Он даже не сразу понял, что именно не так, чего конкретно не хватает. Пройдясь по садику, по коридорам мотеля, по помещениям слуг, он окончательно убедился, что нет его главной головной боли последних нескольких дней. Новый раб, которого хозяйка притащила домой совсем недавно, пропал. А ведь именно Хатчу приказали следить за ним и ухаживать. И теперь он понимал, что провалился. Хатч уже успел привести раба в приемлемый вид, вымыть, вычесать и подобрать подходящую одежду. Кстати, тот оказался хорош собой, мигом пропали все сомнения по поводу его покупки. Привел измотанного голодом молодого человека в более-менее здоровое состояние. Понемногу даже заслужил его доверие — тот стал делиться мечтами о побеге, просить помощи в плане, звать с собой. И после всего Хатч его просто упустил.
— Где Арю? — переспросила хозяйка, услышав робкое и странное признание от склонившегося слуги. Он неотрывно разглядывал узоры на небольшом, но мягком и пока еще довольно новом коврике, лежащем на полу из темных камней в самом центре комнаты. — Ах, точно, всё в порядке. Его осматривает лекарь, это займет еще какое-то время.
— Лекарь? — растерялся Хатч, поднимая взгляд. — Уже?
— Сегодня вечером приедет господин Хиарус. Тебе придется хорошенько подготовить Арю, мы не можем допустить неудачу, всё должно пройти идеально. Я смогла позволить себе выкупить лишь одного раба, этот парень — единственное, что мы можем показать, так что он должен понравиться больше, чем очень.
— Да, госпожа, — снова поклонился служка и поспешил выйти из ее рабочей комнаты, осторожно прикрыв за собой прятавшуюся в углублении толстой стены дощатую дверь на скрипучих железных петлях. Пройдясь по узкому неосвещенному коридору, он спустился по неровным каменным ступеням делающей полукруг лестницы в подвальный этаж и вернулся к своей привычной работе. На душе было тревожно. Хатч раз за разом грубо отказывал новому рабу в помощи, называя его мечты о побеге глупостью; не докладывал хозяйке, но и потакать не собирался. А в то утро, когда всё так неожиданно перевернулось, он вдруг задумался, забеспокоился. Разумеется, такова судьба любого, кто рожден в касте рабов, быть лишь орудием и вещью в руках господ. Но, как ни крути, у Арю случай был особый, отпускать его на неминуемую смерть не хотелось. Прикрывая глаза, мальчишка зарычал от досады: — Чтоб тебя, придется что-то решать теперь. Ох, получу же я от хозяйки.