Жонглер и Мадонна
Шрифт:
Как будто и говорить больше было не о чем, а она не уходила.
– Мне нужно сходить в душ, – объявил Иван. Это означало – выйди из гримерки, чтобы я мог запереть дверь.
– Иди, я подожду, – кротко откликнулась Майя.
Вполне могла просто соскучиться, думал Иван, а может, мавр еще не полностью сделал свое дело. Вода была в меру горячая, настроение выравнивалось. Ну да, она пришла просить о близости – очевидно, ей все еще очень скверно. А он может дать ей близость или не дать. Если не даст – она еще пару дней помучается и найдет кого другого.
А он
– Расскажи, как это было, – потребовала Майя, когда они уже легли. И погладила пальцем шрам на виске.
Иван задумался – не объяснять же, что ее появление в ложе его вдруг настолько взбесило! Но она единственная хотела знать, как родился его дикий поворот «семь на триста шестьдесят». И хотя бы поэтому заслуживала ответа.
– Я пробовал поворот на репетиции, – честно соврал Иван. – И он пошел лучше, чем семь на сто восемьдесят, ты не поверишь. Его нельзя было слишком долго репетировать – я бы с ним соскучился.
– Да нет, ты про тигра…
– Это была тигрица, – помолчав, возразил обиженный Иван. Наконец-то Майе рассказали эту дурацкую историю. – С тигром я бы не сладил.
– Почему?
– Тигр тяжелее. В тигрице кило полтораста, а в тигре побольше двухсот будет.
– Расскажи… – тихо попросила Майя.
– Ты же все знаешь… – проворчал Иван. Какой, ко всем чертям, тигр, сегодня он сделал кое-что почище и куда более рискованное…
– Ну, расскажи…
– Ты смотрела программу с самого начала? – подумав, спросил Иван. – Там такая девочка, Леночка, работала кор-де-парель. Она здешняя, из самодеятельности выросла, потом буфетчицей работала, только бы при цирке, это у нее вообще первые выступления на профессиональном манеже. Ну, а Николаев спьяну полез во время первого отделения в клетку к Виоле, что-то он с ней утром недорепетировал. Начал там арапником, не то палкой разбираться, козел… Она махнула через его плечо, вот так. Пока он тюхался, она – с концами! И ищи ее по закоулкам! Он, скотина, не закричал, втихаря стал своих служащих из аттракциона звать – думал, без шума обойдется, сами найдут Виолу и повяжут. Это мне уже потом рассказали.
Вдруг Иван спохватился.
– Только ты, пожалуйста, в городе – никому! Еще не хватало, чтобы в газетах написали – у нас во время представления тигры по цирку разгуливают! Ну вот, иду я по коридору, вдруг вижу – что за ерунда, тигр! Лежит на полу и что-то когтит. Я перепугался, конечно, думаю – побегу, найду николаевских служащих. Вдруг понимаю – он же на человеке лежит, представляешь? Я прикинул, какая стена ближе, схватил за шкирку двумя руками, отодрал от Ленки и мордой в стенку сунуть догадался. Лег, можно сказать, на эту чертову Виолу. Хорошо, руки у меня цепкие… А у нее, у сволочи полосатой, лапа завернулась, вот так, она меня когтями и достает…
Иван сам провел пальцем по своему виску и показал, как лапа добралась до плеча.
– Я сперва даже не сообразил, потом
Иван усмехнулся и обнял Майю поуютнее.
– Ну, конечно, «скорая» для меня и для Ленки… меня день в больнице продержали, потом я еще неделю бездельничал. Ко мне Николаев вечером в гостиницу с коньяком явился. Ты, говорит, если знаешь, как Виола из клетки выскочила, так знай и молчи. Мы, говорит, с этим козлом Прошкиным договорились, будто он клетку плохо запер, я ему забашлял. Ну, костюм мне оплатить пообещал… Я его вместе с коньяком и выпер. Ни фига мне от него не нужно. все равно весь цирк правду знает…
– А где Виола? – рассеянно спросила Майя.
– В зоопарк сразу же увезли. Она крови попробовала, ей в цирке не место.
– Иван, – сказала тогда Майя. – Ты невероятный человек. Человек, каких не бывает.
– Ага, это точно, – согласился он. – Такой трюк сходу… то есть почти без репетиций…
И обрадовался, что вовремя вспомнил про свое вранье.
– Повернись, – велела Майя. Ей хотелось целовать шрамы на его плечах и спине. Ивана это удивило, но с чего-то же нужно начинать интимную игру. На сей раз Майя начинает так… Лишь бы не слишком долго.
Они дали друг другу немало, они устали, и Иван, поняв, что Майе уже было достаточно хорошо, завершил близость не слишком бурно и без сюрпризов.
Засыпая, он вдруг почувствовал, что Майи нет рядом. Очень недовольный, он открыл глаза, чуть повернул голову – и обнаружил, что она стоит почему-то на коленях у постели и целует его руку – грубоварую, цепкую, с потрескавшейся кожей между большим и указательным…
– Ты замерзнешь, – сказал он, – лезь под одеяло.
Сон приснился неприятный – мячи отяжелели, стали просто чугунными шарами, Иван не мог их подкинуть даже настолько, чтобы работать с четырьмя. А ему нужно было видеть красное мерцающее облако над головой. Хуже того – потолок сползал все ниже.
– Хвостик, ты чего это? – спрашивал Иван. – Ребята, что случилось? Вас подменили? Вас Николаев подменил?
Он сел, чтобы оставалось хоть немного высоты, потом вообще лег. Три чугунных мяча, в том числе и Хвостик, облака не составили, но так и норовили попасть в лицо.
Что-то было не так.
Он проснулся, скинул с лица угол одеяла, буркнул что-то вроде «фр-р!» – но ощущение не проходило.
Рядом, повернувшись к Ивану спиной, тихо спала Майя.
Что-то было не так…
* * *
– Знаешь, куда едем? – спросил Сашка, увидев Ивана у форганга. Там понемногу собирались одиночники, чье репетиционное время вот-вотначиналось.
– Ну?
– В Днепропетровск! Сегодня все решилось. А джигиты – в Калинин. Николаев уже звонил в Москву, после Днепропетровска обещают Одессу. представляешь? Юг и фрукты!
Иван пожал плечами. Сейчас ему было решительно все равно, что обещают Николаеву. Мимо повели лошадей. Иван вытащил из стоящего на скамье ведерка кусок моркови и дал Абджару.