Жонглёр
Шрифт:
– Ну, ты-то у меня огурцом, – весело подмигнул Шура. – До ста лет точно, как ты говоришь, пробегаешь.
– Сплюнь сейчас же! Ну? Кому говорю?
– Тьфу-тьфу-тьфу…
Рыба удалась. Но от форели Иван Павлович отказался. То ли деликатничал, то ли был действительно не голоден. Довольствовался карасем. Пива тоже выпил лишь кружку. Ребята же проголодались здорово – как кости не съели? Петер даже в домик сбегал, принес пару банок тушенки, захваченной на всякий случай
– И все-таки странное это место, – задумчиво говорил дед, глядя на догорающие угли.
– Чего ж тут странного? – вполне искренне удивлялся Шура. Даже от пива на минуту оторвался. – Озеро как озеро. На перешейке таких полно.
– Так-то оно так, конечно, – кивнул Иван Павлович, – но лишь на первый взгляд. На берега внимания не обратили?
– А что с берегами не то? – усмехнулся внук.
– Какие-то неестественно прямые. Ровные, – встрял в разговор Мужик. – Мне даже на минуту показалось, когда из лодки смотрел, что водоем искусственный. Вы это имеете ввиду?
– В самую точку, Петруха, – подняв глаза, кивнул ему старик. – Вот смотрите…
Иван Павлович взял кочергу и начал черкать на песке. План-схему что ли нарисовать решил?
– Вот тут ваше Ельниково, – пояснял он, – а здесь мои Маки. Так? Тут заливчик, тут, напротив, еще один. Мы, получается, сидели здесь.
Дед закончил рисунок и поманил ребят к себе.
– Да оторвитесь вы от своих консервов! Сюда глядите.
Петер уселся рядом со стариком, Шура стал за спинами.
– Это что за геометрия? – спросил он.
– Озеро наше, – ответил Иван Павлович.
– Ого! – Петер аж присвистнул. – В форме креста?
– Получается так, Петруша, – вздохнул дед. – Вот я и думаю…
– Точно! В природе ж нет прямых линий! – воскликнул Шура. – Ну, Палыч! Слушай, а ты ничего не путаешь?
– Да как будто все верно, – негромко отозвался старик, а потом заговорил словно не с парнями, а просто мысли вслух высказывал. Рассуждал: – Нынче мне многое становится ясно, не то что в тридцать девятом… Хм… И сейчас бы я с ним потолковал, встреть случайно. Не кидался б, как безумный. А по душам.
– С кем бы ты потолковал? – ничего не понял Шура. – Дед, ау! Ты вообще где сейчас?
– Что? – встрепенулся Иван Павлович. – Прошу прощения, ребятушки. Тут такая штука… Только вы меня за умалишенного не держите, хорошо? Потому как с обычной реальностью есть некоторые нестыковочки…
– Не тяни уже, а? – взмолился внук. – Рассказывай. Нагнал туману, заинтриговал, а теперь оправдывается. Ну?
Ну, Иван Павлович и рассказал о давнем своем приключении. И про духа-охранителя местного не утаил. Про таинственного жонглера. А закончил с улыбкой.
– Вот и вчера из-за него под раздачу, как вы говорите, попал, – сказал с улыбкой, потрогав забинтованную голову. – Так,
– Кто? Дух? – чуть не рассмеялся Петер.
– Да какой еще дух?! – отмахнулся старик. – Директор турбазы. Маков. Иван Христофорыч, чтоб ему черти нос отгрызли. Колечко ему жонглерово захотелось. Во, смотрите.
Иван Павлович вытянул кисть. Блеснул перстнем.
– Видал какое? По всему – старинное.
– Старинное, – кивнул Мужик, а потом невпопад добавил: – Видел. На картинах.
– На каких еще картинах? – удивился дед.
Но вместо Петера рот раскрыл Шура.
– Ох… И я видел. Жонглер, говоришь? Так вот, о картинах. О портретах, точнее. Один из них у нас дома висит. Ну тот, что ты на блошинке купил. А второй мы… Нет. Давай-ка пива налью, а потом все по порядку расскажу… Слушай, как быстро темнеет-то. Может, ты у нас ночевать останешься? Я в машине лягу. Оставайся! Дед!
* * *
И все-таки Маков по определению отставного генерала Стрелина повел себя, как «порядочный негодяй».
Оглушив дубиной Ивана Павловича, «хитровыделанный» хозяин турбазы попытался снять с пальца обездвиженного перстень. Да не подумал – за долгие годы суставы старика разбухли, и кольцо буквально вросло в кожу. Ну что ты будешь делать?! Может, ножичком его подцепить? Или… А чего мучиться? Положил пальчик на камень, саданул по хрящичку и… Только – вот растяпа – финку-то с собою не захватил. А что, если по его карманам пошарить? Рыбак ведь. Эта публика особая, складенек как пить дать есть. Ага, вот и он.
И правда, в кармане стрелинской куртки нож был. Маленький, перочинный, зато наточенный так, что хоть брейся. Замечательно.
Еще одного не учел Иван Христофорович. Того, с кем имеет дело. Зря пожалел – нужно было треснуть посильнее… Бывший же милиционер в себя пришел на удивление быстро. Лежал теперь с закрытыми глазами, притворялся. Ждал, что предпримет коварный «бизесмен». А как тот ножом щелкнул, когда лезвие открывал, понял все мгновенно и медлить не стал. Быстрым, еле заметным движением перехватил кисть обидчика, вывернул ее и прижал к земле. Да еще и уселся сверху. На спину обидчику.
Маков, не ожидая столь умелого сопротивления, только ахнул. И застонал от боли. Но вывернуться даже не попытался. Задним умом чувствовал – бесполезно.
Иван же Павлович свободной рукой взял ножичек, спрятал его обратно и пощупал шишку на темечке. Вот, сука! До крови рассек. Выругался смачно, а поднявшись на ноги, еще и саданул ногой в бок. Но кеды – не сапоги, ребер не сломать. А ушиб переможет, подонок.
– Ну, чего разлегся, хрыч старый, – грозно проговорил он. – Вставай, допрос чинить буду.