Жонкиль
Шрифт:
— Роланд! — сказала она. — Какое совпадение. Ну, мне лучше уйти, правда?
— Вы не хотите остаться и увидеться с ним, Жонкиль? — спросила Микки.
— Нет, — ответила Жонкиль, поправляя воротник и нервно застегивая пальто. — Нет, мне бы не хотелось. Мы распрощались в Риверс Корте. Я не хочу видеть его.
Микки наклонила голову набок и некоторое время рассматривала ее. Затем она вздохнула.
— Моя дорогая, я не знаю, что мне делать с вами — или с Роландом. Вы оба просто ставите меня в тупик, знаете ли.
— Не беспокойтесь о нас, — сказала Жонкиль. — Почему вы должны?..
— Потому что я его приятельница, моя дорогая, и я хотела бы быть вашей приятельницей тоже.
— Ну я же не могу остаться и поговорить с вами, правда? Вас ждут на завтрак, и Роланд ждет в библиотеке.
— М-м, — промычала Микки, поджав накрашенные губы. — Ну, я, кажется, здорово опоздаю на этот завтрак. Я должна повидаться с Роландом. Послушайте, дорогая, приходите снова, приходите после четырех, тогда мы все обсудим.
— Я лучше не... — начала Жонкиль робко.
— Не будьте идиоткой. Возвращайтесь к чаю, мы запрем все эти чертовы двери на засов и никого не впустим, — сказала миссис Поллингтон искренне. — Мне ужасно надоели все мои друзья с их драмами. Но я сочувствую вам, дитя, потому что вы неумышленно попали в такую переделку. Вас затянул в нее этот бесстыдный Роланд. Что вы собираетесь делать до четырех?
— Не имею ни малейшего представления, — ответила девушка. — Мои вещи на вокзале «Виктория».
— О, Боже, дитя! Вы не можете шляться по улицам до четырех часов, — воскликнула Микки, прищурив глаза. — Послушайте. Идите наверх. Вторая площадка, первая дверь слева. Там мой будуар. Я скажу Саннингс, чтобы она принесла вам что-нибудь поесть. Саннингс — моя горничная, она прелесть. Подождите там, пока я вернусь. Мне обязательно нужно быть у Беркли. Это важная встреча. Но я постараюсь вернуться как можно скорее.
Жонкиль с благодарностью посмотрела на нее.
— Очень мило с вашей стороны, Микки, — сказала она. — Но у вас со мной столько хлопот.
Микки положила руки на плечи Жонкиль и расцеловала ее в обе щеки (редкое проявление чувств со стороны Микки, которая считала нежности между женщинами напрасной тратой времени и сил). Ей было жаль эту бедную маленькую разочарованную девушку, которая была в эти времена поверхностной любви и быстротечных увлечений настолько старомодной, что позволила разбить свое сердце.
— Вы мне так нравитесь, детка, — сказала она. — Более того, я уважаю ваше мужество. И потом, я считаю себя косвенно ответственной за эту кутерьму. Вы познакомились с Роландом Чартером в моем доме. А теперь поторапливайтесь. Бегите наверх в мой будуар и займите себя чем-нибудь до моего возвращения. Роланд не увидит вас. Я быстро с ним разделаюсь.
— Вы ведь не скажете ему, что я здесь, хорошо?
— Конечно, нет. Я просто узнаю, что ему нужно, и тут же выпровожу его. А теперь, милая, идите наверх.
Жонкиль переутомилась и исстрадалась за последнее время. Ей было так необходимо, чтобы кто-нибудь хоть немного приободрил ее. Микки Поллингтон обладала здравым смыслом и оптимизмом, и была дружелюбно настроена по отношению к Жонкиль. Это было как раз то, в чем так нуждалась Жонкиль для подкрепления ее упавшего духа. Она поднималась наверх, и сердце ее билось сильно и учащенно, когда перед ее мысленным взором представал человек, ждущий Микки в библиотеке и не подозревающий о ее присутствии в доме. Роланд... Роланд! Она стремилась к нему всеми фибрами души. Но ничто не заставит ее пойти к нему и безоговорочно сдаться, отказаться от ее непреклонной решимости жить впредь своей собственной жизнью.
Оказавшись в будуаре Микки, очаровательной артистической комнате, полной красивых вещей и заполненной фотографиями ее личных друзей, Жонкиль подошла к окну и стала смотреть на улицу. Она хотела увидеть Роланда, когда он будет уходить, убедиться собственными глазами, что его нет больше в доме, и тогда уж сесть и успокоиться. Она гадала, что он скажет Микки, что скажет она ему. Но как это ни странно, невзирая на очень короткое знакомство, Жонкиль была совершенно уверена, что Микки не выдаст ее. Микки была порядочным человеком. Она вела праздный образ жизни, она флиртовала, пила неимоверное количество коктейлей, курила слишком много сигарет, танцевала до поздней ночи, короче говоря — прожигала жизнь. Она обычно была по уши в долгах и гораздо чаще видела своих друзей, чем мужа и детей. В общем, она была довольно типичным продуктом легкомысленного и развращенного века. Но она всегда вела честную игру, была самым верным, самым лояльным другом на свете; фактически она была слишком добродушной и мягкосердечной, чем часто злоупотребляла всякая светская шваль, которая толпилась в ее доме. Такова была Микки Поллингтон; Микки, какой знал ее Роланд Чартер, Микки, какой ее предстояло узнать Жонкиль.
Внизу в библиотеке Микки и Роланд приветствовали друг друга. Это была не очень взволнованная встреча, но вполне в свойственной им манере.
— Ну, Микки, как поживаете?
— Привет, Роланд. Выпьете что-нибудь?
— Нет, спасибо.
— О, не мелите чепухи! — сказала Микки. — Вы должны выпить коктейль. Как раз время ленча.
— Нет, благодарю, — повторил Роланд. — Только сигарету, а лучше папиросу, если у вас есть.
— Прошу, мой дорогой. Вот коробка, — сказала Микки, балансируя на подлокотнике кресла и серьезно глядя на него — слишком серьезно для Микки.
Он закурил.
Ее поразила произошедшая с ним перемена. Это был не тот Роланд, которого она знала. Он был бледен, подавлен, измучен. Складки появились вокруг его красивого циничного рта, сеть морщин прорезалась вокруг голубых глаз. Он был красив, как всегда, но так осунулся, что ее сердце заныло. Какое бы зло он ни совершил, он страдал из-за этого, поняла она сразу же.
— Извините, что я пришел не вовремя, — сказал он, выпуская облако дыма в воздух. Он не садился, а оставался стоять у камина, поставив одну ногу на медную опалубку, и смотрел на Микки со слегка извиняющейся улыбкой.
— Вы прекрасно выглядите, — добавил он. — Отправляетесь куда-нибудь на завтрак?
— Да, к Беркли со старым генералом Франклином. Боюсь, не смогу предложить вам перекусить, Роланд.
— Я уже ел, — сказал он отрывисто. — Я заглянул сейчас потому, что надеялся застать вас дома. Микки, вы моя приятельница. Вы были очень милы со мной на пароходе, и благодаря вам я неплохо провел время в Лондоне. Я очень признателен. Но я был ужасной дрянью и злоупотребил вашей добротой.
Ее глаза сузились.