Журнал «Вокруг Света» №03 за 1995 год
Шрифт:
Продолжение следует
Перевел с английского А.Кузьменков / Рисунки В. Федорова
Погибли за Францию
Публикация Владимира Лобыцына «Белая гвардия: последний приют» в № 1 за 1994 год вызвала немало читательских откликов. Тема оказалась личной не только для автора, но и для многих читателей. Во всех письмах читатели предлагают продолжить тему русских во Франции. Редакция благодарит читателей за отклики и, выполняя их пожелание,
Если бы не безупречный асфальт и непривычная придорожная чистота, это пустынное шоссе с густым лесом по обочинам можно было бы принять за подмосковное. Тем более, что неподалеку на выложенной щебнем площадке стоит увенчанная церковной луковкой с православным крестом колонна-обелиск из потемневшего от времени камня. А поодаль, на другой стороне дороги, сквозь лес виднеются уже настоящие купола церкви с колокольней-звонницей в древнерусском стиле...
Так выглядело место, затерявшееся где-то во французской провинции Шампань, о котором я впервые узнал в декабре 1990 года в Париже, листая в книжном киоске «Гид русских во Франции». Тогда меня поразила трогательная надпись на обелиске, запечатленном на фотографии: «Дети Франции! Когда враг будет побежден и вы свободно сможете рвать цветы на этих полях, вспомните о ваших русских братьях — и принесите сюда цветы». В пояснении было сказано, что обелиск установлен в 1917 году в память русских воинов 2-го специального полка. И еще было сказано, что стоит обелиск «анфас» перед русским военным кладбищем в Сент-Илер-ле-Гран, что лежит в 4 километрах к северо-востоку от городка Мурмелон (который, впрочем, тоже «ле-Гран», «большой»). «Гид» информировал также, что на кладбище похоронены 908 русских воинов, погибших в войне 1914 — 1918 гг., 36 советских воинов, погибших в 1941 — 1945 гг. и что на кладбище в 1936 — 37 гг. Альбертом Бенуа построен храм Воскресения.
В нашей литературе, скупо сообщавшей об участии русских войск в 1916 году в боях на Западном фронте, упоминания об этом обелиске я не встретил. И только в 1993 году в журнале «Родина» был помещен материал, перепечатанный из издававшегося в Париже журнала «Часовой», о действиях русского экспедиционного корпуса на французском фронте в 1916 — 18 гг., о русском военном кладбище и храме-памятнике близ Мурмелона. И я, занимаясь русскими военными во Франции, посчитал необходимым самому добраться до этих памятных мест и увидеть все своими глазами.
В мае 1994 года я снова оказался в Париже, куда приехал по приглашению ассоциации, возглавляемой инженером-судостроителем Юрием Алексеевичем Климовым. Зная мой интерес, Юрий Алексеевич представил меня своему парижскому другу, доктору Юрию Вячеславовичу Копылову. Его отец, Вячеслав Иванович, офицер лейб-гвардии Павловского полка воевал на французском фронте в составе русской 3-й особой бригады. Юрий Вячеславович собрал обширный материал об участии русских войск в боях на Западном фронте в 1916 — 18 гг. Познакомившись с этим, зачастую уникальным материалом, я ясно представил себе военную страду русских бригад во Франции, увидел на фотографиях лица воинов, их окопный быт. Оставалось только найти человека с автомобилем, который согласился бы съездить почти за 200 километров и, как выяснилось позже, заплатить за проезд по авто страде шесть раз — туда и обратно.
Таким человеком — мир все-таки полон хорошими людьми! — оказалась приятельница моих родственников Наташа Барановская. И вот рано утром 14 мая синий «Фиат-Типо», называемый своей владелицей «кастрюлькой», ехал на восток от Парижа по направлению к Реймсу, центру провинции Шампань. От него, уже по местной дороге, нам предстояло добраться до Мурмелона и далее — до Сент-Илера.
И вот мы в Реймсе. Он известен своим редкой красоты собором, в котором короновались французские короли и давала клятву освободить Францию Жанна д"Арк. И в первую, и во вторую мировые войны собор сильно пострадал, была утрачена часть его уникальных витражей. Сейчас на месте одной из утраченных частей красуются современные витражи, выполненные по рисункам нашего выдающегося соотечественника Марка Шагала.
Название провинции Шампань знакомо, пожалуй, каждому русскому. То, что это — центр виноделия, сразу видно: во всех магазинах и магазинчиках полно шампанских — то есть местных — вин. И, кроме того, на улицах высятся огромные, в рост человека, сувенирные бутыли наиболее известных сортов шампанского. Они стоят на специальных подставках и возле них — или в обнимку с ними — любят фотографироваться туристы.
Из Реймса мы направились в Мурмелон-ле-Гран — еще чуть более 20 километров. Вокруг расположены многочисленные военные лагеря, издавна находящиеся здесь. В одном из них — Кан-де-Шалон в октябре 1896 года принимал большой парад французских войск русский император Николай I. «Франция может гордиться своей армией!» — сказал император по окончании парада. Не предполагая, что ровно двадцать лет спустя именно на этих полях русская армия будет сражаться, помогая Франции сдержать натиск немецких войск...
Сейчас же, глядя на расстилающиеся вокруг ухоженные поля, покрытые коврами зеленых трав и желтого рапса, на нескончаемые виноградники, аккуратные селения, невозможно себе представить, что эти, дышащие миром и спокойствием, места были ареной кровавых сражений. И только памятники далекой 1-й мировой войны, да щиты-указатели военных музеев напоминают об этом.
Оказалось, что найти русский обелиск и кладбище не так-то просто. Мы останавливали жителей Мурмелона, молодых и старых, и Наташа спрашивала у них дорогу к обелиску. С извинениями нам отвечали, что не знают. Наконец я просто открыл путеводитель с фотографией обелиска, и одна миловидная женщина радостно улыбнулась и показала нам дорогу.
Обелиск мы нашли, но — не наш. Оказалось, что это один из французских. После этого осталось только ехать прямо в полицию, где нам и указали направление на Сент-Илер, к русскому военному кладбищу. Едем, — увидели неприметный указатель, свернули — и справа от дороги нам открылся обелиск с церковной луковкой и крестом, а слева — кладбище и церковь со звонницей...
Оказалось, что, помимо французской надписи на передней грани обелиска, так поразившей меня, сбоку есть краткое пояснение по-русски: «Здесь покоятся русские герои 2-го особого Пехотного полка, павшие в боях и на разведках на секторах D и С». У подножия обелиска — памятная доска, установленная в память своих боевых товарищей членами Союза офицеров экспедиционного корпуса — участников войны на Французском фронте. И живые цветы. Моя спутница подняла с земли новенькую блестящую гильзу от холостого винтовочного патрона...
Как же русские солдаты на третьем году войны, столь тяжелой для самой России, оказались во Франции? Ответ очевиден. Исполняли союзнический долг. По существу же союзники России всегда считали ее людские ресурсы неисчерпаемыми и в моменты кризисов на Западном фронте стремились привлечь к участию в боевых действиях русские войска. Так было еще в начале войны, в период битвы на реке Марне, когда немцы наступали на Париж. Тогда союзники пытались отправить во Францию через Архангельск несколько русских корпусов. Эта идея возникла снова осенью 1915 года, когда военная промышленность Франции оказалась на грани краха из-за нехватки рабочей силы. Для работы на военных заводах пришлось возвращать солдат с фронта — из сильно поредевшей французской армии. И тогда в декабре 1915 года председатель военной комиссии сената Поль Думер отправился в Россию просить 300 тысяч солдат для пополнения французской армии...
И здесь я вынужден сделать отступление, которое не может оставить читателя равнодушным. Поль Думер в мае 1931 года был избран президентом Франции, а ровно через год убит русским эмигрантом Горгуловым. Как же могло случиться, что русский поднял руку на президента страны, дружественной и к старой России, и к России советской, и к России зарубежной, на старика, всех своих четырех сыновей потерявшего на 1-й мировой войне? В различных изданиях истории Франции в изложении советских историков этот трагический эпизод дается предельно кратко: президента убил белогвардеец-эмигрант. Авторов не смущает сразу возникающий вопрос: зачем же белогвардейцу-эмигранту убивать президента страны, гостеприимно принявшей всю русскую эмиграцию?