Журнал «Вокруг Света» №03 за 1995 год

Вокруг Света

...Его увидели с машины. Летом для передвижения по острову пользуются тяжелым «ГАЗ-66», причем так, чтобы не нарушить растительного покрова тундры. Дорогами для транспорта служат галечные русла рек. Морж находился чуть ли не в центре острова, в верховьях реки Хищников. Он был совершенно истощен, лопатки выпирали наружу двумя острыми горбами, кожа висела безобразными складками. Но у него еще оставались силы делать угрожающие выпады клыками, когда к нему подходил человек с фотоаппаратом. На следующий день его видели почти на том же месте, за сутки он продвинулся не больше, чем на 200 метров вниз по течению реки. Это было 27 июня, ровно через месяц после моей встречи с ним в бухте Сомнительной. В середине июля его нашли мертвым. За последние двадцать дней он смог пройти

лишь километр. А до моря оставалось еще целых восемнадцать...

Это не первое наблюдение за передвижением моржей по суше на значительное расстояние. О подобном случае на острове Врангеля в 1941 году писал известный зоолог К.К.Чапский. Автор знаменитой книги «Дерсу Узала» В.К.Арсеньев в 20-х годах выпустил брошюру, посвященную Моржам, где привел свидетельства чукотских охотников о пешем переходе группы моржей из Колючинской губы в залив Лаврентия. А мне лично рассказывали охотники из Инчоуна, что в середине 70-х годов несколько моржей поздней осенью ходили по льду замершей лагуны, пока их не застрелили. Журнал «Природа» целый разворот посвятил случаю, произошедшему в 1969 году в Нижнеянске, когда в поселок пришел молодой морж, проделавший путь по льду и берегу не менее 45 километров. Однако «мой» знакомец является своего рода рекордсменом среди моржей-путешественников. Расстояние, пройденное им по берегу и льду, даже по самым осторожным подсчетам составляет не менее 85 километров!..

Итак, отчаянная попытка пересечь остров Врангеля закончилась трагической гибелью путешественника от голода. И хоть это был не человек, а только морж, все равно жаль его...

Возникает закономерный вопрос: могли ли мы, сотрудники заповедника, призванием которых является охрана редких животных, спасти заблудившегося моржа? Технически это вполне выполнимая задача. Но в результате многолетних дебатов по поводу зверей, попавших в трудную природную ситуацию, — будь то морж, оставшийся вдали от спасительной воды, или белый медвежонок, брошенный матерью, — мы пришли к мысли, что не имеем права вмешиваться в естественные процессы. Пусть все происходит так, как должно происходить в природе. К примеру, в нашем случае, белый медведь, истощенный неудачной охотой за нерпой, может найти погибшего моржа. Мясо моржа восстановит его силы. Тем более, что падаль — один из основных источников питания белых медведей в Арктике. Так что, какие бы чувства мы ни испытывали к бродяге-моржу и как бы мы ни желали помочь ему, решено было оставить его в покое и проследить за ним, проверить, чем закончится его необычное путешествие.

Остров Врангеля Анатолий Кочнев, фото автора

«Таинственный пират» и его собратья

Слово «таинственный» в этом заголовке, на первый взгляд, может показаться лишним — пираты и так окружены ореолом романтики и таинственности. Они — если забыть их кровавые злодеяния — представляются отважными морскими волками, вступавшими в жестокие схватки со своими противниками, а легенды о спрятанных ими несметных сокровищах до сих пор будоражат воображение многих и многих людей.

Однако, как правило, все это касается пиратов Карибского моря и Атлантики, история и подвиги которых описаны не одним автором. Пиратам же Индийского океана повезло куда меньше. Рассказывая о них, историки и писатели ограничивались лишь пиратами Мадагаскара, — а точнее острова Сент-Мари, — привлеченные легендарным ореолом якобы созданной там пиратской «демократической» республики Либерталии. И при этом — на ярком, романтическом фоне «подвигов» пиратов Мадагаскара и чуть ли не «социалистической» жизни в Либерталии — как-то уходило в тень то, что лежащие по соседству Маврикий, Реюньон, Сейшелы и другие более мелкие острова западной части Индийского океана тоже долгие годы служили пристанищем морским разбойникам. Причем вовсе не легендарным, а вполне реальным. Потомки пирата Жана-Франсуа Одуля (у нас его иногда неправильно называют Годул или Гу-дул) и по сей день на Сейшелах, а Робер Сюркуф среди франко-маврикййцев считается чуть ли не национальным героем. Правда, эти двое были не совсем пиратами, а корсарами. Сейчас для нас в этих терминах мало разницы, а для людей сведущих это означало, что действовали они под «каперским свидетельством» — то есть как бы от имени своей страны, в данном случае Франции, под защитой национального флага,, а если оказывались в руках противника, считались военнопленными. Благодаря своей «деятельности на благо Франции» и Сюркуф обрел романтический ореол героя и стал главным персонажем многих книг. А то, что во всем остальном он был обыкновенным морским разбойником, грабил суда и припрятывал награбленное, похоже, мало занимало авторов его жизнеописаний.

В общем, в XVII — XVIII веках западная часть Индийского океана была еще одним (кроме Вест-Индии), хотя и менее известным, пиратским раем. Конечно, точных цифр, которыми можно было бы определить количество награбленных пиратами сокровищ, нет ни у одного исследователя. Но совершенно не исключено, что это количество было немногим меньше того, что прошло через руки морских разбойников Карибского моря. А раз так, значит, у предании о пиратских кладах на Маврикии, Сейшелах, Коморах и других островах у восточного побережья Африки — вполне реальная почва.

Жизнь некоторых пиратов Индийского океана и в наши дни окружена тайнами, с которыми постоянно сталкиваются исследователи, издавна пытающиеся отыскать следы, что ведут к пиратским сокровищам. Причем один из пиратов оставил на этом пути столько препон-головоломок, что ученые и кладоискатели и сегодня бьются над их разгадкой, словно вновь и вновь подтверждая тщетностью своих усилий прозвище «таинственный пират», которым его наградили в свое время.

Пиратство в западной части Индийского океана имеет давнюю историю. Еще в 1508 году пират по имени Мондрагон захватил португальское торговое судно у побережья Мозамбика. Но период расцвета деятельности корсаров, или приватиров, был еще впереди.

Крупнейшими покровителями «законного» пиратства были Франция и Англия — причем этим занимались не только правительства этих стран, но и торговые компании или даже частные лица. Так что охота за кораблями стала вполне организованным и весьма прибыльным промыслом. Сент-Мари у берегов Мадагаскара, превратившийся в главное пиратское гнездо, в конце XVII — начале XVIII века посещали тысячи морских разбойников. Когда пираты начинали уж слишком досаждать европейскому судоходству, военные флотилии изгоняли их из излюбленных мест, как и случилось вначале на Коморах, а затем и на Мадагаскаре.

Но в западной части Индийского океана было немало и других тихих, необитаемых островов, таких, как Маврикий и Родригас, Фаркуарские острова и Агалега, Амиранты и Альдабра, где пираты чувствовали себя, как у Христа за пазухой. Но особенно приглянулись им Сейшелы. Этот архипелаг, по существу, был последним настоящим «пиратским раем». Изолированность, отсутствие населения, множество удобных бухт, чтобы укрываться от шторма или погони, здоровый климат, наличие источников пресной воды, изобилие пищи и древесины для починки судов — все это, естественно, привлекало на Сейшельские острова толпы морских разбойников.

Анс-Форбан («Пиратская бухта»), на южном берегу Маэ, и Кот-д"Ор («Золотой берег»), на северо-востоке острова Прален, — далеко не случайно именно так были названы эти места первыми европейскими колонистами, обнаружившими следы пребывания морских разбойников на Сейшелах еще в середине XVIII века. «И нет такого островка или бухточки, с которыми не были бы связаны свои легенды, — заметил однажды современный сейшельский историк Ги Лионне. Но особенно богат преданиями и находками остров Фрегат.