Журнал «Вокруг Света» №05 за 1990 год
Шрифт:
Притулившись на своем диване, я вначале надеялся на примирение противоборствующих сторон, но по доносившимся русским ругательствам, как ни прискорбно, из нежных дамских уст, понял, что мира нашему дому не видать, во всяком случае, в эту ночь.
Не думайте, что мне хочется изнутри копнуть американскую семейную жизнь. Ссорятся, как известно, все супруги во всем мире. Для развития ночных событий важен главный эпизод скандала.
Когда Джоан стала отсылать мужа к его матери, то Саша объявил права на сына Бенджамена.
— Ах так! — вскричала Джоан и пантерой метнулась к телефону.
— Полиция!
Несправедливость вывела из себя вяловатого Сашу, и он, схватив трубку, с корнем вырвал ее из новейшего американского телефона, даже вместе со шнуром.
Дальнейшее течение ссоры меня моментально перестало интересовать. Я обреченно приготовился к малоприятной встрече с полицейскими, и те не заставили себя ждать, позвонив минут через пятнадцать. Когда они возникли во всем боевом великолепии на пороге, как карающая десница господня, я просто не выдержал и отвернулся. Мысли в голове испарились, проносились лишь отдельные знакомые слова: «паспорт... виза... прописка... протокол... задержание...»
Тем временем полицейские, строго указав Саше дубинкой на стул, выслушивали Джоан. Хотя она им демонстрировала ушибленную ногу, пыталась изложить всю подноготную иммигранта Саши, полицейские стояли на твердой позиции невмешательства в семейную жизнь без достаточных оснований.
Невнимание полицейских к моей особе усыпило бдительность, и я стал разглядывать ближайшего крепкого негра в рубашке с короткими рукавами, расстегнутой на могучей груди. Воротничок рубашки украшали звездочки, у плеча — полицейская эмблема, но прежде всего привлекал внимание широкий кожаный ремень со сверкающей фигурной пряжкой. На нем висели наручники, а из расстегнутой кобуры торчала рифленая ручка кольта. Второй, с усиками, больше молчал и поглядывал на меня, поигрывая тяжелой дубинкой.
Я скользнул по нему взглядом и снова уставился в раскрытый словарь.
И тогда он произнес:
— А это кто? — И повел в мою сторону дубинкой.
Возможно, он проницательно предположил, что я и есть тот третий, из-за которого заварился сыр-бор. Не знаю.
Только Джоан, увлекшись пересказом своих семейных неурядиц, равнодушно обронила:
— Это просто русский. Гость.
Потом я прикидывал, как бы среагировала наша родная милиция на заявление в московской квартире:
«Это просто американец». Да... а тут полицейский и бровью не повел, словно каждое дежурство встречался с русскими. Даже не потребовал мое удостоверение личности. Как бы он, интересно, воспринял мой временный заграничный паспорт в разгар ночного семейного скандала? И тем более без нью-йоркской прописки?
Но... как говорится, нет состава преступления. А на нет и суда нет.
Полицейских заинтересовал только сломанный телефон, за который они и приговорили Сашу-иммигранта к штрафу.
Закрылась дверь за полицейскими, и мы остались втроем, не считая спящего Бенджамена, с которым я так и не познакомился.
За окном наступал бледный нью-йоркский рассвет...
Жизнь в собственном коттедже
Где-то путешествует неутомимая Хелен Рид? Кто знает. Последнюю открытку я получил от нее из Финляндии. Туда она отправилась, даже не передохнув после перехода нашей шхуны через
Откуда такая фамилия и знание многих языков? Богатая событиями жизнь Елены Петровны (так я ее называл), дочери русских иммигрантов, а ныне неунывающей американки из штата Северная Каролина, и есть ответ на эти вопросы.
— Я вся в отца. У него была такая романтическая любовь,— Елена Петровна на этой фразе поднимает вверх смеющиеся глаза,— он очень упорный: выбился из крестьян села Копнино Владимирской губернии, окончил Московский университет.
Участвовал в событиях 1905 года, попал под суд и бежал в Англию, там и женился на Клавдии Михайловне Юревич, потомственной дворянке, последовавшей за ним.
Где только не искал счастья Петр Петрович, наконец обосновался в Кливленде, в компании «Дженерал электрик». Здесь же, в Кливленде, его сын и дочь поступили в университет.
— Меня манила Европа, тем более учиться языкам там было дешевле. Остановилась вначале у дальних родственников в Цюрихе, где выучила немецкий. И тут,— Елена Петровна взмахивает руками,— я отправилась в Испанию — ведь мне было всего 18 лет — так хотелось побывать в стране Дон-Кихота и коррид. Конечно, в Европе я изучила языки, но надо было возвращаться домой в Кливленд и кончать университет.
Спокойное течение жизни прервало нападение Японии на США. Экономисты требовались министерству финансов, и Елену Петровну направили на работу в Вашингтон, а затем в 1945 году в Германию.
— О, у нас свободно меняют профессию, так же как и место жительства. Это позволяет попробовать свои силы в разных областях, и в науке и на производстве. А мне помогло удачное сочетание: знание экономики и языков. Просто повезло в жизни,— удивляется Елена Петровна.
Хелен Рид много рассказывала о своем доме в Ашвилле, как она управляется с автомобилем (вся пенсия на это уходит), возится на участке с цветами. Пытаюсь представить ее одну — дети все разъехались — в пустых комнатах, за уборкой, разглядывающей фото своих близких — и не могу, настолько это не вяжется с энергичной, жизнерадостной Еленой Петровной.
После того как она сама вызвалась участвовать в путешествии на шхуне «Те Вега», в местной газете появилась статья о ее жизни, с портретом. — На следующее утро я проснулась знаменитой, со мной раскланивались даже на улице, и я поняла, как трудно быть кинозвездой,— шутит Елена Петровна,— хотя я в беседе с корреспондентом нажимала на свой опыт морских путешествий (давным-давно я плыла из Европы в Америку на теплоходе), но он поведал о моей деятельности в «Сьерра-клаб» — старейшей (ей скоро 100 лет) американской организации по защите окружающей среды.