Журнал «Вокруг Света» №07 за 1990 год
Шрифт:
Самобытная и могучая культура Поморья, созданная людьми, никогда не знавшими никаких форм порабощения, унаследовала мудрые обычаи коренных народов Беломорья и впитала в себя лучшее, что некогда принесли на берега «дышучего моря» переселенцы из Новгорода и с верховий Волги. Из Холмогоров, Мезени, Кеми и других поморских центров после скорых и привычных приготовлений спускались поморские ватаги на кочах и лодьях по реке, чтобы потом начать длинный и опасный путь через воды четырех арктических морей.
Именно Белое море — как серьезный полигон и естественная школа совершенствования морской профессии — стало родиной уникальной культуры, распространившей свое могучее влияние далеко за его пределы. Начиная с XII века неудержимые поморы-первопроходцы
Теперь славная беломорская земля, во многом, к сожалению, утратившая ныне свое историческое лицо и веками создававшийся сплав духовной и материальной культуры,— земля эта провожала нас, рискнувших испытать себя, последователей поморских традиций.
Первая у нас в стране модель поморского коча была построена и спущена на воду в 1987 году. Знаменитый полярный коч — единственное в мировой истории судно, предназначенное для плавания в арктических водах и во льдах,— как и сотни лет назад вновь распустил свои серые паруса над Белым морем. Еще недавно в нашем распоряжении имелось лишь несколько попыток идеальной реконструкции коча П. Богуславским, М. Беловым, К. Бадигиным и некоторыми другими исследователями Севера. Но вот появляется его реальная копия в натуральную величину, которая вполне держится на плаву и паруса ее улавливают ветер. И этот коч можно проверить в толчее беломорских сулоев, подставить под новоземельскую бору, испытать качкой на океанской баренцевской зыби, протащить по канинскому волоку и, наконец, убедиться, насколько правдоподобна версия о том, что яйцевидная деревянная скорлупа поморского коча (будто даже заимствованная для нансеновского «Фрама») способна выдержать сжатие, предположим, карских льдов, чтобы, выжатой ими, выскочить на поверхность без серьезных повреждений. Короче говоря, проверить, насколько модель соответствует своему легендарному прообразу и в какой степени ее конструкция и парусное вооружение «сообразны натуре моря Ледовитого».
Два предыдущих длительных плавания по Белому морю подтвердили, что «Дмитриевский» вариант коча — весьма мореходное, достаточно простое и надежное в управлении судно.
Одна из поморских древнейших дорог — на Шпицберген или, как его в старину называли поморы,— Грумант. Это имя и получило второе судно экспедиции — лодья, переоборудованное для того, чтобы сопровождать «Помора» в этом опасном и далеком путешествии...
Существуют две версии о возможных путях проникновения поморов на далекий архипелаг. Одна — вдоль мурманского берега до Нордкапа и далее открытым морем мимо острова Медвежьего на север. Другая, впервые высказанная историками Севера Н. Зубовым и поддержанная М. Беловым, а затем В. Старковым,— от Новой Земли вдоль кромки многолетних льдов, вместе с которой поморы могли, дрейфуя и постепенно смещаясь к западу, попасть на Шпицберген. Первый путь значительно короче, но сопряжен с трудностями длительного плавания вне видимости берегов. Зато второй проходил в условиях, приближенных к прибрежным, когда ледовые поля защищали поморов от северных ветров и волны, давали возможность охотиться на морского зверя и обеспечивали пресной водой.
Первоначально именно второй вариант и был выбран для экспедиции «Поморский коч-89». Но к концу июня граница льдов уже значительно отодвинулась к северу, мы просто не смогли бы ее догнать. К тому же старт самой экспедиции несколько раз откладывался, вот почему, в конце концов, нам пришлось вести суда более коротким, но сложным и опасным путем. Зато предоставлялась возможность на пути к Шпицбергену испытать наши суда в различных ситуациях прибрежного и океанского плавания, изучить особенности конструкции и формы корпуса и парусного вооружения, степень их приспособленности к экстремальным
Давно закончились первые и самые бурные восторги начальных этапов плавания. Давно уже жизнь на обоих судах вошла в свой будничный размеренный вахтами ритм. А сами мы постепенно и с большим трудом погружались в новое для себя историческое бытие, вживались в «шкуру» поморов. Для наших загадочных предков такие плавания были повседневностью, для нас они — экстремальная ситуация. Правда, пока мы испытывали нудное однообразие монотонной череды вахт, да и вокруг почти ничего не менялось.
Поэтому и пересечение Полярного круга — событие, а древние поморы и не знали такого понятия. Мы же этого пропустить не могли, тем более, что в районе Горла Белого моря Полярный круг на самом деле является заметной границей двух миров, отделяя густонаселенные районы Беломорья от настоящей Арктики. Это видно и по количеству населенных пунктов, и по характеру берегов, и по природно-климатическим условиям.
Однако кто мог предположить, что уже в начале похода нам доведется «штурмовать» Полярный круг дважды? Первая попытка закончилась тем, что наша флотилия, почти достигнув Трех островов, в густом тумане вдруг неожиданно наткнулась на крепкий встречный удар мощного норда и вынуждена была лечь на обратный курс. Развернув бушприты, наши суда, к сожалению, побежали на юг значительно бойчее и увереннее. И если бы вовремя не были «срублены», то есть опущены, паруса, то очень скоро мы снова могли бы оказаться в Архангельске. Надо было не упустить единственную возможность укрыться от начинавшегося шторма в районе ближайшего острова Сосковец.
Мы оказались на той же широте, что и сутки назад. Нам удалось завести наш коч, насколько позволяли вкрутую выбранные паруса, поглубже за Сосновецкий мыс. Вскорости рядом бросил якорь и «Грумант». Волны здесь действительно не было, однако ветер бушевал с такой силой, что за ночь пришлось несколько раз переставлять суда, и все равно якоря ползли по грунту. Поспать не удалось. Всей командой крутили носовой ворот — универсальное приспособление, с помощью которого поморы не только выбирали якорь, но и вытаскивали судно на лед или берег, тащили волоками. Выбрать якорь мы так и не смогли — сил не хватило, ведь приходилось еще противостоять напору шквалистого ветра. И лишь потом поняли, что в большей степени виноваты сами, в суматохе неправильно завели шлаги якорного троса на ворот. Пришлось просить помощи у «Груманта», трос ему перебросили, так, в связке, и держались...
Вторая попытка преодолеть Полярный круг оказалась удачной. С этого момента началось действительно арктическое плавание.
Наш путь лежал через печально знаменитое Горло Белого моря — «кладбище кораблей», где в старину случалось около половины морских трагедий. Само Горло похоже на широкую реку, вдоль которой независимо от погоды гуляет сильный ветер, дует с ревом, будто в трубе.
Вскоре уже мы оказались у страшного Святого Носа — мыса на границе Белого и Баренцева морей, который виделся поморам в виде «пупа морского» с гигантской пещерой в скале, каждые шесть часов поглощающей море и корабли, а затем с большим шумом извергающей все обратно; где водятся то ли черви, то ли змеи, протачивающие корпуса судов. А потому поморы предпочитали не обходить Святой Нос морем, а перетаскивали суда волоком через перешеек. Мы же их опытом воспользоваться не могли. Во-первых, у нас не было таких навыков, а главное — самого волока уже нет лет двести.
...Почувствовав неожиданный толчок, я проснулся. Коч стонал жалобно и беспомощно. Ведь полчаса назад еще ничто не предвещало шторма. И мыс Святой Нос, совсем не такой страшный, как его рисуют поморские легенды, уже оставался позади, а легкий ветерок и попутное отливное течение обещали без труда вынести нас в Баренцево море...
— Что случилось? — боцман Юрий Колышков тоже проснулся.— Шторм? Откуда?..
Мы наспех оделись и выскочили из кубрика. Море вздувалось четырехметровыми валами. Кормщик стоял у руля, еле удерживаясь на ногах.