Журнал «Вокруг Света» №07 за 1990 год
Шрифт:
Все упомянутые блюда не так уж необычны для нас и даже лишены специфического запаха, привлекающего — или пугающего в экзотической пище. Но уж точно этого не скажешь о таком традиционном бирманском кушанье, как нгапи. Оно готовится следующим образом: рыба кладется под пресс, хорошо там перепревает, затем образовавшуюся массу, из которой предварительно выбирают заводящихся в ней червячков, пережаривают с острейшими приправами. Полученную пасту добавляют в рис. Законы гостеприимства — вещь серьезная, нарушать их в Бирме не принято — ни хозяевам, ни гостям. Пришлось отведать и нгапи. На вкус — вполне терпимо, но запах... Но о запахах в данном случае не спорят.
Кстати о запахах. Бирманцы очень любят дуриан — тропический плод, созревающий в сезон дождей. Размером и видом он похож на ежа, только зеленый. Вкус сладкий, но запах, увы, трудно описать, оставаясь в рамках приличий. Зато бирманцам крайне неприятен уютный для нас запах укропа, они предпочитают ему киндзу.
На праздник бирманского нового года — Тинджан, который отмечают в середине апреля, готовят специальное блюдо — рис, пропитанный запахом воска. Особенно оно популярно на юге страны. Праздник нового урожая, уходящий корнями в глубокую древность, знаменуется тем, что готовят клейкий рис — тхамене. Массу, густеющую в большом котле, приходится помешивать... веслом.
На стол у бирманцев идет все, что бегает, ползает, плавает и летает. Многие народы избегают употреблять в пищу грибы. В Бирме же их едят охотно. А если и существуют запреты, то соблюдать их необременительно, да они и не носят ритуального характера, а вызваны соображениями здравого смысла. Например, не рекомендуется есть арбуз с утиным яйцом — исключительно из-за последствий — или очень сладкий плод мангустан — с сахаром: и так приторно.
Карены — один из крупных народов Бирмы — не брезгуют ни змеями, ни воронами, ни мышами, ни лягушками. В условиях тропической природы смерть от голода каренам не грозит. Однажды перед домом, где я жил, собралась толпа. Я подошел и увидел убитую змею — огромную, в несколько метров длиной.
— Это линмве,— пояснил стоявший рядом паренек.— Она не ядовитая, уничтожает грызунов.
На мой вопрос, зачем же беднягу убили, парень ответил:
— Если со змеи содрать кожу (она снимается как чулок), а мясо мелко изрубить и приготовить с пряностями,— пальчики оближешь!
Зная бирманское гостеприимство, я убоялся продолжения разговора, ибо потом обязательно последовало бы приглашение на обед, и почел за благо ретироваться.
Бирманские газеты часто публикуют всякие курьезы, иногда, правда, печальные. Так, однажды я прочитал, что крестьянская семья отравилась, поев жареной лягушачьей икры. Когда я рассказал об этом знакомому бирманцу, он очень удивился.
— Странно,— сказал знакомый,— когда мы жили в деревне, то частенько лакомились икрой и ничего с нами не случалось!
Впрочем, конечно, для многих бирманцев, особенно горожан, такие блюда — тоже экзотика, а не повседневный рацион.
Увы, в Бирме, богатой овощами, фруктами и всякой живностью, довольно частое явление — авитаминоз. Дело в том, что многие из-за бедности, из-за дороговизны мяса и рыбы налегают в основном на рис низкого качества, в котором содержится очень мало витаминов.
Рассказ о бирманской кухне не будет полным, если не сказать о традиционном десерте, основу которого составляют маринованные чайные листья. К ним подают жареные арахис, кунжут, подсолнечные семечки, лук, чеснок и... жареную саранчу. Впрочем, подмешивать их к листьям необязательно. Я предпочел арахис, мой же товарищ отведал и хрустящих насекомых.
В любом доме, в любой лавке, учреждении обязательно стоит чайник с зеленым чаем и несколько чашечек. Желающий всегда может утолить жажду. В жару чем чай горячее, тем он приятнее. Хорошо с зеленым чаем идет кисловатое варенье из плодов зити — мелкой сливы.
Приготовление пищи и сама трапеза непосредственно связаны у бирманцев с религией. Буддийские монахи живут подаяниями. Каждое утро вереницы монахов в оранжевых тогах обходят дома, и миряне кладут в их чаши, покрытые черным лаком, пищу, делая тем самым благое дело. По случаю различных событий в семье: рождения, свадьбы, смерти — для монахов устраивают угощение. Сперва стол накрывают для них, а потом уже — для остальных гостей. Среди монахов есть и вегетарианцы, но большинство всеядны. Правда, буддийские заповеди разрешают им есть только в первой половине дня. Наверное, умеренность в еде играет не последнюю роль в том, что, как правило, монахи живут очень долго.
Бирманская кухня, как, впрочем, и любая другая, требует много времени и сил. Поэтому, если хозяйка хочет немного отдохнуть от готовки, то можно всей семьей пойти в ресторанчик, а если трудно с финансами, можно поесть и в харчевне, каких множество на рынках. Тут вам предложат по доступной цене кхаусве и мохингу, гороховые лепешки и жареные кабачки. И, конечно, рис.
То, что не доели, можно взять с собой. Вам завернут еду в пальмовый лист.
Николай Листопадов Янгун
За голубым марлином
Ловля голубого марлина — это одно из самых дорогих удовольствий на Маврикии. Голубой марлин — рыба, такая же знаменитая в Индийском океане, как, скажем, омуль на Байкале или барракуда в Красном море. На Маврикии просто нет человека, который не слышал бы о голубом марлине. Акул и барракуд тоже полно, только у них, у акул, у барракуд и мурен,— слава печальная, худая, а у голубого марлина — слава добрая. Поймать его — большая удача.
Ранним утром, едва солнышко выползло из-за горбатой, похожей на лежащего быка, горы Барбант, мы пошли на рыбалку. Береза, Толмачев, Колбергс, Холштейн, я и наш посол на Маврикии Юрий Алексеевич Кириченко, человек увлекающийся, шумный, начитанный, отмеченный печатью божьей: Кириченко талантлив и, кроме того, везуч.
И все же, сколько ни выходил Кириченко в море на голубого марлина, так ни разу и не добыл рыбу.
Час был ранний, отель спал, но на причале уже толпилось много народа. Небо поднялось высоко, покрылось светящейся воздушной рябью — признак того, что погода может измениться, море сияло такой ослепительной глубокой синевой, что от него было больно глазам. Все обещало хорошую рыбалку. Рядом с нами, ничего не замечая вокруг и деловито проверяя снаряжение, усаживалась в катер высокая, мускулистая блондинка с красивым нервным лицом и яркими, печальными крыжовниковыми глазами. О ее взгляд можно было споткнуться — слишком материальной, горькой, подрубающей дыхание была печаль.