Журнал «Вокруг Света» №08 за 1971 год
Шрифт:
Чуть ли не раньше всех начинали готовить детей к взрослой жизни североамериканские индейцы: еще в колыбельку мальчику клали копье, лук и колчан со стрелами. Конечно, это оружие было крошечным, зато совершенно настоящим: из лука можно было стрелять, а копьем колоть. Ребенок рос, подрастали и игрушки. Задолго до того, как наступал возраст посвящения, отец и дед мальчика учили его бегать сначала по ровной, потом по пересеченной местности, учили лазить по деревьям, плавать в холодной воде и скакать
Теперь, для того чтобы стать воином, ему остается лишь увидеть во сне какое-нибудь животное — будущего покровителя. Юноша уходил в лес, несколько дней ничего не ел, только принимал различные снадобья, которые давал ему шаман. (Некоторые из этих снадобий, вызывающие галлюцинации, сейчас хорошо известны в медицине — например, сушеные грибы мескаль.) От голода и мескаля у юноши начинались галлюцинации, и поскольку он твердо знал, что к нему обязательно явится покровитель, покровитель действительно являлся...
У народов, достигших более высокой ступени общественного развития, усложнялись и обряды посвящения. Так, в Западной Африке существовали своеобразные «университеты», где обучали будущих мужчин.
...Где-то в глубине окружившего деревню леса ударил барабан, низкий рык его вырвался из чащи, проникая во все дома, в самые далекие уголки полей. Тут же откликнулся долбленный из цельного ствола барабан, установленный на площади. Барабаны загремели вместе, и, вторя им, то тут, то там в лесу и в самой деревне зачастили тамтамы. Женщины и дети опрометью бросились в хижины, а на опустевшую улицу ворвались мужчины с длинными бичами в руках. Молча бежали они по улицам, и горе тому, кто не успел забежать в дом, — длинное жало бича настигало неумолимо и рассекало кожу. Кроме тех, с бичами, других мужчин в деревне не было — с прошлого вечера все они ушли в лес. Едва улицы опустели, как барабаны умолкли. И тут на окраине появилось страшное существо: с ног до головы закутано в солому, видны лишь человеческий лоб и нос, да крокодилья пасть. Существо открывало пасть, обнажая длинные ярко-красные зубы, и с треском захлопывало ее. За ним, приплясывая, двигались обнаженные юноши в масках. Вокруг плясали люди в огромных деревянных масках. На площади процессия перестроилась в хоровод, в центре которого плясал и щелкал крокодильими зубами дух Поро.
Несколько месяцев назад, едва был собран урожай, из деревни исчезли все мальчики от восьми до пятнадцати лет. Мужчины объяснили женам, что в деревню пришел дух Поро и проглотил их сыновей. Поро приходит редко — раз в семь лет, потому-то одних мальчиков он «съедает» восьмилетними, а других пятнадцатилетними. И тот вечер из всех хижин неслись рыдания — то матери оплакивали своих сыновей. Конечно, каждая из женщин знала, что Поро должен был прийти, знала даже, когда примерно. Но ...обычай предписывает плакать и убиваться, и женщины — как не понять их, ведь матери прощались с детьми! — плакали и убивались.
Увезенные в лес мальчики расчистили среди зарослей место для хижин. Им предстояло прожить здесь, работая на полях, несколько месяцев. В лесу с ними остались пятеро стариков — руководители тайного союза Поро. Этот тайный союз существует у всех племен Западной Африки — от Бисау до Берега Слоновой Кости — у кпелле, менде, сусу, ваи и многих других.
Мальчиков закаляли физически — они боролись друг с другом, в дневную жару и в ночную тьму совершали долгие переходы. Им рассказывали предания племени. Их учили плести корзины и циновки. Они учились резьбе по дереву и осваивали искусство строить дома — от укладки фундамента до украшения стен. Тем, кто овладевал знаниями лучше других, суждено было задержаться в лесу еще на год: их учили приготовлять снадобья и лекарства, делать амулеты и произносить заклятия. Но таких было немного. Большинство через несколько месяцев возвращались в деревню, предводительствуемые человеком со звериной пастью — духом Поро.
...Хоровод кружит до рассвета. На рассвете барабан возвещает женщинам: «Можно выходить». Мужчины снимают маски, и женщины узнают своих мужей и сыновей. Но сыновья как бы не признают их: ведь они только что «родились» и впервые попали в эту деревню. Поэтому их «знакомят» с матерями, с домом.
И только один человек исчез — тот, что был в маске Поро. Никто не должен узнать, кто это был. Никто, кроме владыки лесов Ланды...
Инициация — или, правильнее сказать, следы ее — сохранилась у многих народов, давным-давно вышедших из родового строя. Стоит лишь вспомнить обрезание, конфирмацию и другие восходящие к глубокой древности религиозные обряды. (Вообще любая религия, как музей, сохраняет множество пережитков всех тех эпох, в которые она существует.)
В Индии в высшей касте священнослужителей — брахманов устраивают над мальчиками лет семи-десяти обряд упанаяна. Выбор дня для упанаяны зависит от астролога, тщательно изучившего положение звезд.
Совершив омовение, мальчик натирает тело коровьим маслом и благовониями. В первый раз в жизни ему бреют голову. Затем жрец, взяв ребенка за руку, подводит его к изображениям домашних богов — знакомит с ними. Жрец читает «Веды» — древние тексты, где записаны все права и обязанности взрослого индуса, мальчик повторяет их вслух за жрецом. Потом кланяется своему отцу, и тот благословляет сына; наконец, кланяется жрецу и всем участникам церемонии.
Настает самый ответственный, заключительный, этап: мальчику надевают на левое плечо белый плетеный шнур, пропускают под правую руку и завязывают сложным узлом. Этот знак принадлежности к высшей касте брахман носит, не снимая, всю жизнь.
Считается (как при обрядах посвящения у других народов), что мальчик после упанаяны родился вновь — теперь взрослым. А потому брахманов еще называют в Индии «дважды рожденными».
Если бы мы задались целью перечислить все обычаи посвящения, мы могли бы это делать до бесконечности, ибо сколько народов, столько и обрядов. Мы рассказали лишь о нескольких из них, наиболее типичных, ведь все человечество прошло через родовую стадию.
Наверное, самое простое посвящение в мужчины было у африканского племени занде, пастухов и земледельцев. Отец, вручая сыну копье и мотыгу, клал ему руку на плечо и говорил:
— Сын мой! Отныне ты мужчина. Возделай свое поле и сумей защитить его. Проживи жизнь так, чтобы твои сыновья, глядя на тебя, захотели бы стать настоящими мужчинами.
И какой отец — со времен Шумера до наших дней — отказался бы от этих слов?..
А. Дридзо, кандидат исторических наук