Журнал «Вокруг Света» №08 за 1971 год
Шрифт:
— Теперь заберемся на самую высокую дюну. Здесь близко должна быть лагуна, мы должны увидеть ее восточный берег. Он будет такой же, как у Яварос: с красными обрывами.
И действительно, лагуна открылась с высоты не более 12 метров, и Марио стал рассматривать берега в бинокль.
— О"кэй, доктор, вы правы. Есть там красные обрывы!
Итак, тело дельты симметрично. С обоих флангов происходит размыв берегов, и наносы явно идут вдоль пляжа к ее фронтальной части. Осталось доказать две вещи: первая — что лагуны сформированы в процессе новейшего погружения (это Марио может сделать летом, получив в лагунах длинные колонки грунта); второе — наносы флангов должны быть крупнее, чем
— Марио, вы понимаете теперь, для чего мы брали пробы?
— О"кэй, доктор, я сам за этим прослежу в лаборатории.
Вернулись мы к исходной точке почти синхронно со второй парой. Мальпика дошел до старого устья Рио-Майо и видел пни мангров прямо в море перед пляжем. Его наблюдения подтверждали — берег и там отступает...
Все здорово проголодались, досаждал ветер, и мы решили обсудить итоги в машине.
В маршрутах часто получаешь маленькие сюрпризы, то приятные, а то и нет. На этот раз мы долго чертыхались по-испански, по-английски и по-русски. Марио не запер перед уходом кузов машины, и это стоило нам обеда. Ящик с провизией был разворочен. На дне валялись обрывки бумаги и целлофановых пакетов. Уцелели лишь бананы, апельсины и пузатые бутылочки. Хуан отошел от машины и на сыром пятне такыра заметил свежие следы. Так это проклятые койоты! Долго мы удивлялись, как это не побоялись серые «собаки» пролезть под раздуваемый ветром брезент. А чутье какое? В основном ведь от машины несет бензином.
Банан — это, конечно, тоже хорошо, но мало. Поэтому ехали мы обратно молча и очень торопились попасть поскорее в теплый локаль к приветливой Кармен.
Наше обычное меню увеличилось на три порции спагетти с сыром. Мама Кармен ушла в кино, а мы долго сидели, отдыхая. Восьмилетняя Офелия уютно устроилась на моих коленях. Так было удобнее рассматривать картинки в учебнике географии ее сестры Тринидад. Оказалось, что Офелия уже знает карту Мексики, хотя только год как научилась читать. С торжеством она показала мне точку Уатабампо. Я принялся отыскивать Москву и нашел ее лишь на карте Азии, причем обозначена она была, увы, меньшим шрифтом, чем Уатабампо. Вообще Советскому Союзу из полутораста страниц учебника было уделено только две, да и то часть из них занимали рисунки тундры и сибирской тайги с медведями. Кое-как разбирая испанский текст, я узнал, что у нас тоже есть большие города, электростанции и железные дороги...
Наступил вечер. Ребят нет. Я забеспокоился, так как мы сговорились сегодня посмотреть фильм и время уже подходило. Решил выйти на улицу поискать их около кино. Вдруг навстречу попался слегка подвыпивший Хуан. Поняв, что я ищу коллег, он заулыбался и повел меня в ресторанчик. Там выяснилось, что ребята перешли в соседнюю таверну. Оттуда в третью. Стало ясно, что дальнейшие поиски бесполезны. Встреча, если и состоится, не доставит обеим сторонам никакого удовольствия. Я спросил Хуана, что он собирается делать. Оказалось, что он «всем доволен» и с остатками заработанных денег направляется домой. Я вызвался его проводить. Хуан низко поклонился и попросил бармена перевести, что живет в трех километрах от города и идти туда пришлось бы по грязной дороге.
— А не может ли Хуан написать адрес в моей полевой книжке и начертить схему пути на машине?
Очень хотелось посмотреть, как живут здешние арендаторы. Хуан понял, он ответил, что лучше придет утром и покажет Марио, куда вести машину.
— Нет, нет, скажите, что завтра мы заедем к нему сами. Ведь на машине это займет пять минут!
Видя мою настойчивость, Хуан явно смутился. Он снял сомбреро, вытащил из кармана
Я все же проводил Хуана до окраины, и мы вели лаконичную беседу:
— Буэно?
— Муй буэно! (1 «Хорошо?» — «Очень хорошо!»)
— Бонито?
— Me густа мучо! (2 «Здорово?» — «Мне очень нравится!»)
На прощанье Хуан похлопал меня по спине, а потом опять низко поклонился и ушел, слегка покачиваясь.
На другой день мы встали рано, но Хуан уже сидел на ступеньках крыльца.
6. Вместо эпилога
Вместо эпилога позвольте привести письмо, которое я получил от Марио, будучи уже в Москве: «Дорогой доктор В. Зенкович! Очень было приятно получить от вас книгу о Москве. Действительно, ваш город очень красив, и мы мечтаем в будущем туда попасть. Все те, кто смотрел этот альбом, такого же мнения.
Теперь о работе. Я уже составил батиметрические карты лагун Яварос и Ахьябампо. Весь берег очень интересен. Сейчас сижу над минералогией песков. Скоро мы начнем делать геологические профили через дюнные поля, береговые террасы и приливные болота. После этого будем работать со шлюпки на всем протяжении от дельты р. Майо до Рио-Фуэрте. Готовимся нырять в аквалангах до глубин 50 метров.
В следующем письме я расскажу подробнее о результатах и буду просить вас дать ряд советов...»
Это письмо было для меня лучшим доказательством, что время в Мексике было потрачено не зря.
В. Зенкович
Мальчик становится мужчиной
Любопытный документ, дошедший до нас, написан был три тысячи семьсот лет назад в Шумере. Стечение обстоятельств — ведь в этом документе нет ничего специфически шумерского, да и текст, его мог быть написан в любую из эпох, прошедших за эти тысячи лет — от времен дошумерских до наших дней. Дело в том, что на табличках записаны слова отца к подростку-сыну:
«Ты, бродящий без дела по людным площадям, хотел бы ты достигнуть успеха? Тогда взгляни на поколения, которые были до тебя. Ступай в школу, это принесет тебе благо. Сын мой, взгляни на предшествующие поколения, спроси у них ответа. Ты изнурил мое сердце... Из-за того, что ты ведешь себя не так, как подобает человеку, сердце мое как бы опалено злым ветром. Своим ропотом ты довел меня до предела, ты довел меня до края могилы... Другие, подобные тебе, работают, помогают родителям. Ты же, ты — мужчина лишь по своему упрямству, но в сравнении с ними ты вовсе не мужчина...»
Кто из нас не слышал подобных же слов? Никто уже не пишет клинописью, исчез сам народ и его государство, а содержание древнейшего письменного документа звучит по-прежнему злободневно. Видимо, и сорок веков назад человечество умело справляться с упрямыми подростками так же плохо, как и в канун третьего тысячелетия новой эры. Короче говоря, проблема подростка — «проблема переходного возраста» — стара как мир.
С какого возраста считать человека взрослым? На этот счет существовали — и существуют — самые разные мнения.