Журнал «Вокруг Света» №11 за 1980 год
Шрифт:
Подлинный крах наступил с рождением ребенка. Даже еще до рождения. Хозяева, недолго думая, выставили беременную Мэри за дверь, лишив средств к существованию.
Но то было только начало. Иоганнесбург не любит безработных, тем более африканцев. Не прошло и недели после увольнения Мэри, как ей пришел вызов из полиции.
Констебль, который дежурил в тот день, даже не удосужился взглянуть на нее, не то чтобы прислушаться к мольбам. Помусолив повестку, он заглянул в толстый регистрационный журнал.
— Личную книжку! — потребовал полицейский.
С замиранием сердца Мэри
Она не подчинилась. Джекоб решил, что из своего барака в женской половине Александры Мэри должна съехать, чтобы не раздражать полицию. Договорились, что Мэри поселится в том самом сарайчике, где они нередко проводили время вдвоем. Они переоборудуют его под жилье: поставят кровать, маленький стол, шкаф, железную печку. Сарай заброшен, и по идее никто не должен обнаружить там Мэри с ребенком. Провизию будет закупать Джекоб.
Так и сделали, а через три недели у них родилась дочь.
Сначала все шло вроде бы спокойно. Джекоб продолжал работать в магазине, Мэри растила ребёнка. Но в семье навсегда поселился страх. При каждом шорохе за стеной сарая Джекоб вскакивал и долго прислушивался, не идет ли кто. Нелегкое это дело — жить вне закона.
Так прошло больше полугода. Порой им казалось, что все не так уж плохо и дальше жизнь будет только улучшаться. Но возвращавшийся ночью страх не оставлял камня на камне ох построенных днем воздушных замков.
Смутное предчувствие приближающейся беды не обмануло. В Александру нагрянула новая облава. Когда полицейские фургоны въехали на улицы гетто, Мэри и Джекоб как раз кормили ребенка перед тем, как уложить его спать. В печке играл огонь, отбрасывая желтые блики на стены сарая. Ни Джекоб, ни Мэри не слышали, как на улицу, рядом с которой стоял их сарай, въехали полицейские, как двое блюстителей порядка с фонарями в руках прошли во двор. Молодоженов подвел свет, пробивавшийся сквозь щели между досок...
Удар кованого ботинка чуть не сорвал дверь с петель.
— Та-а-ак... — протянул полицейский. Он втиснулся в сарай и направил луч фонаря прямо в лицо Джекобу. Затем перевел луч на Мэри, на ребенка. — Нарушение «холостого» статуса. Прекрасно. Ваши документы. Та-а-ак... Нарушение предписания о выезде в Бопутатсвану. Придется вам ненадолго расстаться, ребята. А ты, красотка, собирайся. И ребеночка с собой прихвати...
Ужас в душе Джекоба сменился яростью. Ему хотелось сорвать дубинку с пояса полицейского и размозжить ему голову. Но он сдерживал себя и лишь молча бросал на констеблей свирепые взгляды. А потом ярость уступила место тупой боли и отчаянию. Он смотрел, как Мэри, всхлипывая, собирала вещи, пеленала ребенка, и ему не верилось, что он видит ее в последний раз.
— Я и сейчас не верю, что мы больше не встретимся, — говорит мне Джекоб, глубоко затягиваясь сигаретой. — В ту ночь ее отправили в участбк. Она просидела там несколько суток, а затем ее посадили в поезд и отправили под конвоем навсегда в Бопутатсвану. Что она там делает одна с ребенком, без дома, без работы — понятия не имею. Дай бог, если еще жива!..
«Дай бог!» — подумалось мне. Но выжить там трудно. Более миллиона приписанных к бантустану африканцев вынуждены искать работу в ЮАР (бантустан считается «самостоятельным» государством в государстве, поэтому для жителей его «в ЮАР» звучит действительно как «за границей») и продавать свои рабочие руки на правах иностранцев, то есть задешево. Но для Мэри в ЮАР путь закрыт.
Ночной полицейский рейд стал той последней каплей, что переполнила чашу терпения Махонго. Всю ночь он просидел один в пустом сарае, куря сигарету за сигаретой, а наутро направился к хозяину магазина и попросил расчет. Тот удивленно вытаращил глаза, но, ни слова не говоря, выдал деньги. В тот же день Джекоб добрался на попутных грузовиках до Мафекинга, а затем нелегально перешел границу Ботсваны. Единственное, о чем жалел Махонго, — что не сделал этого раньше, когда жена была еще рядом с ним. Перебраться сюда, в Мапуту, Джекобу помогли товарищи из АНК.
...Солнце клонилось к закату, и в кафе, где сидели мы с Джекобом, приходили все новые и новые посетители. Вокруг нарастали шум и оживление.
Мы поняли, что пора идти.
— Ты знаешь, — сказал мне на прощанье Джекоб, — я никогда не представлял себе, что значит для человека задаться какой-нибудь целью. А теперь знаю. Я решил, что никогда не вернусь в ЮАР рабом, как прежде. Или свободным, равноправным человеком, или...
Что будет в противном случае, Джекоб не сказал. Но по выражению его лица было ясно, что он полон решимости добиться своей цели...
Максим Князьков
Мы пошли к своему языку
На заре то было ранней утренней,
На заре то было да на зорюшке,
На закате было да светла месяца,
На восходе было красной солнушки.
Да собирались донския козачки...
Раскаленная за день крыша, как хорошая русская печь, щедро отдает тепло в комнату. А на улице вечерняя прохлада. Она принесла людям желанную передышку — от напряженной работы на солнце, от горячей пыли и безжалостного, заливающего мир света.
Собирались они да во единый круг,
Во единый круг да во единый луг.
Да все ко дому князя-бояра-а-а,
Князя-бояра да всё Долгорукова.