Журнал «Вокруг Света» №12 за 1990 год
Шрифт:
Но мы, конечно, как принято у настоящих ганцев, и виду не показали, что огорчены, а с удовольствием продолжали наше первое знакомство с Золотым Берегом, тем более что Джеймс сообщил о следующем интересном объекте нашего путешествия — старинном Легонском университете, основанном еще англичанами.
По дороге Джеймс оживился и обратил наше внимание на то, как изящно ганские женщины носят национальную одежду.
— Глядя на красавиц в ярких юбках, блузках и тюрбанах, никто из приезжих не догадывается, как изготовляется такой наряд,— Джеймс лукаво скосил на нас глаза и после паузы раскрыл тайну.— Для этого требуется всего две полоски
— Нет,— отвечали мы с чистым сердцем.
— От так,— с огромным удовольствием отметил Джеймс.
Увидев, как вдоль дороги женщины несут подносы с овощами и фруктами на головах, мы заранее заверили Джеймса, что ни наши жены, ни мы сами совсем не готовы к таким подвигам. Тем более что здешние дамы обучаются этому сложному искусству балансировки с детства, потому они и такие стройные. Говорят, правда, что от постоянной переноски больших тяжестей на голове (сами видели, как тоненькая девушка несла жбан с водой) могут деформироваться шейные позвонки.
...За разглядыванием примет местной жизни незаметно промелькнули километры до Легонского университета. Но здесь мы, к глубокому огорчению, смогли полюбоваться лишь зданием библиотеки с башенкой и шпилем да утопающими в цветущей зелени коттеджами преподавателей. Ни с ними, ни со студентами мы не повстречались. Потом уже до нас дошел слух, что там дня за два до нашего посещения была студенческая забастовка.
Даже Джеймс приуныл от такой невезухи, но ненадолго. Он вообще быстро ориентировался в любой ситуации.
— Возвращаемся в отель, там скоро в соседнем центре развлечений открываются танцы,— с сияющим лицом предложил Джеймс.
Честно говоря, мы пропылились и порядком оголодали (шоколадки из какао-бобов не в счет), но по ганским обычаям считается весьма невежливым перечить хозяину. Поэтому мы покорно согласились, что оказалось весьма предусмотрительно.
Не успели мы занять столик в крошечном кафе под пестрым тентом, как неожиданно, словно тропический ливень, хлынул поток веселых людей, хлопающих, поющих и что-то дружно скандирующих. Гремели барабаны, звучали джазовые ритмы, под аккомпанемент которых толпы молодежи и степенные семьи с детьми вышагивали по улице, и многие из этих весельчаков прямехонько заворачивали на огонек в кафе и на танцплощадку. Шли фанаты футбольных ристалищ. Футбол в Гане любят не меньше, чем бокс (сам Джерри Ролингс был в прошлом неплохим боксером!). Даже местные вожди — любители футбола — создают команды и продают лучших игроков в Европу.
Тем временем на пятачок танцплощадки вышли первые пары. Особенно выделялась одна из них: она в белом платье и жакете, вальяжная, с высокой прической, а ее кавалер в смокинге и джинсах — маленький и шустрый. Дамы двигались под полную страсти музыку томно и плавно, а кавалеры энергично кружились возле них, как тореадоры. Поэтому быстрее уставали и в изнеможении (влияние еще пива и жары) валились на стулья. А к продолжавшим как ни в чем не бывало покачивать бедрами дамам подкатывали свеженькие кавалеры.
Когда оркестрик начал новую зажигательную мелодию, не выдержал даже сухонький старичок с бороденкой в одну волосинку, зато в длинном красном пиджаке с погончиками и галстуком-бабочкой на голой, сморщенной, как у старого гусака, шее. Он просто священнодействовал вокруг своей полнотелой сильфиды,
Не описать всех фигур, которые выделывали темпераментные танцоры. Лишь влюбленные, как сомнамбулы, тихо кружились на обочине площадки/ нежно прижимаясь друг к другу.
— Вам здесь нравится? — шепотом спросил Джеймс.
— Очень,— ответили мы в один голос.
В. Лебедев, наш спец. корр. / Фото В. Бабанова и В. Кузаря Аккра
Рафаэль Сабатини. Благосклонность фортуны
Фортуна,— не раз говорил капитан Блад,— ненавидит скупых. Свою благосклонность она приберегает для тех, кто умеет щедро тратить и умело рисковать. Согласны вы с этим или нет, вне всякого сомнения, сам он никогда не был скупым. Хроника деяний капитана Блада, оставленная нам Джереми Питтом, изобилует примерами расточительности. Однако ни один из этих рассказов не может идти ни в какое сравнение с тем, что было сделано капитаном Бладом для того, чтобы изменить внешнюю политику де Лувуа в Вест-Индии.
Маркиза де Лувуа, сменившего великого Кольбера на службе Людовику XIV, все ненавидели при жизни и оплакивали после смерти. На мой взгляд, это служит лучшей характеристикой министра. Для месье де Лувуа никакая проблема не была ни слишком крупной, ни слишком мелкой. Наладив дома четкую работу государственной машины, маркиз обратился к реорганизации французских владений в Карибском море: пребывание там пиратов противоречило его понятиям о законности.
Он отправил туда на двадцатичетырехпушечном корабле «Беарнец» шевалье де Сентона, представительного господина тридцати с небольшим лет, заслужившего его доверие, что было нелегко. Шевалье получил четкие инструкции, как действовать, чтобы покончить с этим, по мнению месье де Лувуа, злом.
Для месье де Сентона, человека отнюдь не богатого, это оказалось неожиданным и щедрым подарком судьбы, потому что, усердно служа королю, он нашел возможность с еще большим усердием содействовать собственным интересам. Во время пребывания на Мартинике шевалье повстречал мадам де Вейнак и с поразительной быстротой добился ее руки. Эта молодая и весьма привлекательная вдова Омера де Вейнака унаследовала от покойного мужа обширные владения, охватывающие почти треть острова, с плантациями сахарного тростника, табака и пряностей, приносящими доход не меньше королевского.
Свадьба состоялась в Сен-Пьере с помпой и роскошью, подобающей важности дамы. Потом месье де Сентон с новобрачной на борту «Беарнца» отплыл из Сен-Пьера, чтобы завершить инспекционную поездку, а затем взять курс на Францию.
Однако самую важную часть миссии предстояло завершить на Тортуге, ставшей оплотом английских, французских и голландских пиратов, для изгнания которых шевалье должен был принять все меры.
Уверенность шевалье в способности справиться с этим трудным делом значительно окрепла благодаря известию, что самый опасный и предприимчивый из флибустьеров, капитан Блад, был схвачен испанцами и повешен в Сан-Хуане де Пуэрто-Рико.