Журнал «Вокруг Света» №12 за 1994 год
Шрифт:
Холл с Драгомиловым наложили вето на философские споры; их разговоры теперь вращались либо вокруг стай скумбрии и тунца, игравших за кормой корабля, либо вокруг прекрасной кухни на борту, а иногда и вокруг теннисных баталий на палубе.
Но однажды утром путешествие закончилось. Проснувшись и выйдя на палубу, они обнаружили, что ее закрывает тень горы Дайамонд на подходе к острову Оаху, а город Гонолулу, белый и сверкающий, распахнулся прямо перед ними. К судну уже устремились маленькие каноэ. Внизу, в недрах гигантского
— Великолепно! — шептала Груня. — Разве это не прекрасно, смотрите, Винтер?
— Вы еще более прекрасны, — шутливо ответил Холл и обратился к Драгомилову: — Десять недель, только десять недель, сэр, и наши отношения изменятся. Вы станете моим тестем.
— И перестану быть вашим другом? — засмеялся Драгомилов.
— Нет, вы всегда будете моим другом, — нахмурившись, сказал Холл. — Между прочим, каковы ваши планы? Как вы считаете, члены Бюро последуют сюда за вами?
На лице Драгомилова по-прежнему сияла улыбка.
— Последуют за мной? Они все уже здесь. Или большинство, по крайней мере. Одного-то они, конечно, о ставили на материке.
— А как же удалось им прибыть раньше нас?
— На быстроходном судне; Я полагаю, на следующий день они сели на «Ориентал стар». Тело Грэя обнаружили, и оно указало на наше судно, а значит, и на пункт назначения. Они пришли в порт вчера вечером. Будьте уверены, к нашей высадке они будут тут.
— А откуда вы это знаете? — спросила Груня.
— Поставил себя на их место и сообразил, что стал бы я делать в тех же обстоятельствах. Нет, дорогая, здесь ошибки быть не может. Они придут меня встречать.
Груня взяла его за руку: в глазах ее был страх.
— Что же теперь делать, отец?
— Не беспокойся, родная. Их жертвой я не стану, ты этого боишься? Вот еще что: за несколько дней до отплытия я заказал для вас номера в гостинице «Королева Анна». Сам я не могу присоединиться к вам, но, как только освобожусь, дам о себе знать.
— Для нас обоих? — удивился Холл. — Но вы даже не знали, что я поеду!
Драгомилов широко улыбнулся:
— Я же говорил, что всегда ставлю себя на место другого. На вашем месте я бы ни за что не позволил такой очаровательной девушке, как Груня, сбежать от меня.
Мои дорогой Холл, я был уверен, что вы окажетесь на борту этого судна.
Он встал спиной к перилам. Разорвавший тишину пронзительный гудок корабля гордо объявил о прибытии. Лоцманский катер легко стукнулся о борт, и чиновники, одетые в щегольские фуражки и белые шорты, вскарабкались на палубу. За ними следовала вереница носильщиков в голубых одеждах и с косичками, они стремглав взбежали по трапу (их покатые соломенные шляпы дружно в такт подпрыгивали) и исчезли во внутренних проходах.
Драгомилов обратился к обоим своим собеседникам:
— Если вы позволите, я пойду закончу упаковку багажа, — сказал он с облегчением и, помахав рукой, исчез в проходе.
Лоцманы взошли на мостик, и машины «Истерн клипера» заработали; набирая скорость, судно двинулось к берегу.
— Пожалуй, нам тоже пора идти вниз, — заметил Холд.
— О, Винтер, не будем торопиться. Здесь так чудесно! Погляди только на горы, они словно уносятся от города. А облака!
Она умолкла, и воодушевление исчезло с ее лица.
— Винтер, а Что будет делать отец?
— О твоем отце, дорогая, я не беспокоюсь. Возможно, их здесь и нет. А если даже огни здесь, сомнительно, чтобы они решились на что-то в этой толчее. Пошли.
Передав багаж носильщику, Холл вернулся на палубу. Он встал у перил, с любопытством наблюдая за оживленными лицами встречающих, выстроившихся за оградой внизу. Внезапно он отшатнулся от перил: его глаза встретились с глазами Старкингтона!
Шеф чикагского отделения Бюро радостно улыбался и махал рукой. Взгляд Холла скользнул по поднятым кверху лицам и задержался еще на одном. Гановер тоже был здесь, ближе ко входу. Остальные, видимо, занимали другие стратегически важные позиции.
Поставили сходни, и по ним в обе стороны ринулись пассажиры и встречающие, толкая тяжело груженных носильщиков. Последние, покачиваясь под своим грузом, медленно протискивались вниз. Вверх по сходням прокладывал себе путь Старкингтон. Холл пошел ему навстречу.
— Привет, Холл! — Старкингтон широко улыбнулся. — Рад вас видеть.
— Старкингтон! Не вздумайте это сделать!
Старкингтон удивленно поднял брови:
— Чего не делать? Ах, не держать своего честного слова? Не быть верным данному обещанию и поручению?
Он по-прежнему улыбался, но глаза были совершенно серьезны. Они смотрели мимо, ощупывая лица пассажиров, идущих по сходням.
— На этот раз, Холл, он не убежит. Луковиль прибыл на борт на лоцманском катере, он уже внизу. Гановер караулите порту.
Холл скрипнул зубами:
— Яне допущу этого. Я обращусь к властям.
— Ни к кому вы не станете обращаться, — подчеркнуто холодно сказал Старкингтон. — Вы дали честное слово. Вы не сообщили властям до сих пор, не сообщите и теперь...
Он прервал свою речь, так как на него, рассыпаясь в извинениях, наткнулся китаец-носильщик, буквально погребенный под горой чемоданов. Рядом возник Луковиль. При виде Холла он радостно заулыбался.
— Холл! Очень приятно. Как прошло путешествие? Вам оно понравилось? Скажите, — продолжал он, понизив голос, — как обстояло дело с овощами на этом судне? Кухня на «Ориентал стар» бедна и овощами и фруктами. Там все мясо да мясо. Они, видимо, думают, что этим доставляют пассажирам удовольствие...