Журнал "Вокруг Света" №7 за 1997 год
Шрифт:
— Чего это она? — спросил я у нашего гида.
— Она вас принимает за своего, просит, чтобы вы подвели к ней иностранцев.
Мы подошли. Пока гид объяснял ей, кто мы и откуда, она смотрела на меня много видевшими глазами. Не выдержав ее взгляда, я попросил спросить у нее, почему она стоит на ветру, не лучше ли подождать наплыва туристов?
Гид перевел, и она ответила мне:
— Вот ты вернешься к себе домой, скажешь своей женщине, видел в деревне Лефкара у мамаши Ники прекрасные кружева... Она скажет другой, другая — третьей, и так молва пойдет о моих кружевах. А случится, приедет к нам человек — будет искать меня. Мои кружева...
В одной из таких деревень, а они все почти на одно лицо — одна и
— Англичане, артисты, артисты, — закричали вразнобой мальчишки, шнырявшие среди нашей толпы.
Распахнулись двери домов, ставни окон, выглянули сельчане.
— Почему столько народу? — нарочито удивлялся подошедший старик, — разве сегодня праздник, ярмарка или уже наступило лето?
А наш «артист», разгоряченный вниманием, все читал и читал, добавлял голосу актерства. Радовались дети, радовались взрослые, радовались этому неожиданному всплеску чувств и мы...
Сейчас, когда уже пришло лето и первые впечатления давно уступили место тем, которые обычно обнаруживаются после, дома, по истечении времени, я чаще вспоминаю не мраморную Афродиту, а тех, с кем довелось обменяться хоть словом. Вспоминаю и то, что, вроде, не старался вспоминать — апельсиновые рощи и виноградники на склонах гор, отары овец на нашем пути и бесконечно — наши прогулки по краю моря, само море и особенно навязчиво — «стекляшку» на пальмовом берегу. В «стекляшку» мы с Сережей заглянули, когда снова вернулись в Ларнаку. Шел дождь. С моря задул сильный ветер. Он гнал тучи и волновал пальмы. Бросив свои вещи в отеле, мы тут же отправились к Августиносу, но прежней обстановки у него не застали: непогода нагнала к нему массу народу. Стоял галдеж, и мы, поверх голов оглядев зал и не найдя глазами Августиноса, ушли. Немного побродив по набережной, забрели в небольшую «стекляшку», где местные мужики за стаканом вина играли — кто в карты, кто в нарды, и — ни одного свободного столика. Мы постояли, осмотрелись и уже хотели уходить, как поднялся со своего места седовласый человек и жестом руки пригласил нас к своему столику. Он подозвал хозяйку, и мы, чувствуя общее настроение, заказали себе по стакану вина.
Вскоре, человек, усадивший нас, перешел за соседний стол, за нарды вместо вышедшего из игры. В какой-то момент, потягивая вино, в уголочке я увидел обшарпанное пианино, показал его Сереже и сказал неуверенно:
— Сережа, сыграй что-нибудь.
Сережа безропотно встал, никем не замеченный, пошел и сел за инструмент. Сначала едва слышными аккордами проверил звучание — на это никто не обратил внимания, — потом тихо и ровно заиграл Скрябина. В «стекляшке» говор тотчас стих, вышла из бытовки на фортепианные звуки молодая хозяйка — она затаенно прислонилась к буфету и застыла; застыли на своих местах мужики... Сережа играл недолго. Когда он встал, вышел из-за пианино и сел на свое место, наш знакомый поднялся и обратился к нам с какими-то словами. Хозяйка, принимавшая у нас заказ по-русски, перевела:
— Он говорит, завтра будет человек, он хорошо будет петь вам. Приходите.
— Завтра мы улетаем домой, — сказал Сережа с выражением сожаления на лице.
Она перевела.
Седовласый человек еще что-то сказал.
— Он говорит, приходите летом.
Так и сказал. Приходите летом!
Надир Сафиев
Кипр
Земля людей: Манила — Вавилон на Пасиге
…Все
(И.Гончаров Фрегат «Паллада»)
Если вы соберетесь в Манилу, запомните для начала три слова, с которыми вас встретят как родного. Слова эти чаще других звучат с экрана телевизора, в модных песенках, в названиях солидных фирм, просто в разговорах на улице. В них — суть филиппинского характера. Запомните их — «мабухай», «пагибик», «легайя». В переводе с тагалога (Язык тагалов — крупнейшего народа Филиппин — официальный язык страны. — здесь и далее прим. автора.) они означают — «здравствуй», «любовь», «радость».
Ручаюсь: уже в аэропорту вы не раз услышите гостеприимное «Мабухай!» Его произнесет девушка у трапа, даря душистое ожерелье из белых цветов сампагиты. Его повторит улыбчивый таможенник; первые встречные, незнакомые люди.
Толпа осаждала аэровокзал. Люди рвались к дверям с надписью «Прибытие». Я еще не знала, что это манильцы встречают родственников, отработавших по контракту за рубежом, поднакопивших денег и теперь возвращающихся с радужными надеждами — купить квартиру, открыть небольшое дело... Радостные возгласы, похлопывания по плечу... И завистливые взгляды тех, кому некого встречать, кто пришел просто поглазеть на недоступный, но такой заманчивый мир у взлетной полосы.
С трудом протиснувшись сквозь толпу, сажусь в такси и через полчаса вхожу в прохладный холл гостиницы «Хилтон», оставив на улице паркую жару и длинные ряды тонких саженцев с табличками: «Помогите мне расти, я — ваше будущее!»
Манила — город вечного лета, полный цветов и солнца, лежит у экватора, на острове Лусон, в Тихом океане. Манила по-тагальски значит — «Там есть нила» — трава, которая и сегодня плывет по реке Пасигу, как нескончаемый «зеленый ледоход».
Как рассказать о городе, чтобы зримыми стали его краски, ощутимыми его запахи?
...Встану пораньше, пока небо еще дышит свежестью. Тихо. Большинство манильцев еще спит. Но уже усердно метут улицы дворники в оранжевой униформе — Манила очень чистый город. На рынках из фургонов выгружают плетеные ящики с курами, утками, поросятами. Живой товар визжит, хлопает крыльями... Рыбаки привозят первый улов. На банановых листьях, переложенные кусочками льда, трепыхаются рыбы, лангусты, кальмары, чернильные каракатицы. Можно купить челюсть акулы, похожую на частокол; хвост ската — амулет от сглаза, перламутровую раковину с волшебным гулом моря... Как во времена Гончарова, ананасы таскают связками. Только тогда их продавали по доллару за сотню, теперь... за штуку.
Мальчик, разносчик газет, на ходу жует крупук — чипсы из сушеных креветок. В зыбкой тени пальмы, на земле спит бездомный; мухи ползают по его лицу, но это нисколько его не тревожит... Катят на велосипедах после ночного дежурства охранники — рослые парни в синей форме с погонами, с кольтом за поясом. К вечеру они вновь займут свои места у входов в банки, офисы, особняки... Парнишка везет на тачке огромную глыбу голубоватого, тающего льда. У ресторана лед сбросят на пол, расколют и разложат по стаканам с соком... Встретились на углу и о чем-то судачат две кухарки... Слышен протяжный вопль уличного продавца: «Ба-а-лут!!» Это утиное яйцо, в котором уже сформировался птенец. Яйцо отваривают или пекут в золе. Говорят, очень тонизирует. Манила — большая любительница балута, поглощает его во множестве...