Журналист
Шрифт:
Глава 14
Водка — зло
Редакционная «Королла» въехала в Дальнереченск. Это была вторая командировка Павлика в этот город, но на этот раз с ним в команде ехал Пашка Окунев. У обоих Пашек было по заданию: Окунь должен был написать про совхоз «Спутник», который неожиданно разбогател, перейдя с картошки на сою (потому что ее килотоннами скупали китайцы), но нарвался на жесткий наезд бандитов. Павлик же получил куда более мирное задание — взять интервью у матери-одиночки Ирины Сундуковой, чей муж Иван мечтал иметь 15 детей, но успел заделать 13, после чего разбился насмерть на машине. Ирина Сундукова как раз
Случай стал сенсацией городского масштаба, и местные власти, надо отдать им должное, не забили на нее болт. Сундуковым выделили две четырехкомнатные квартиры, занимающие всю лестничную площадку первого этажа в новом панельном доме. За счет бюджета сделали какой-никакой ремонт и заселили семью. Тринадцатый ребенок уже родился и въехал в колыбельку в новом жилище. В зале этой большой квартиры над телевизором была водружена большая фотография, на которой еще живой папа с беременной мамой окружены двенадцатью детьми. К моменту приезда Павлика старшей Оле пришла пора поступать в институт, она окончила школу. И вопросы обсуждались как раз соответствующие: куда, на какую специальность.
Паша Окунь в это время бухал. Страшно и незабвенно. Вернувшись в гостиницу с интервью в седьмом часу вечера, Павлик обнаружил друга в луже рвоты посреди их комнаты, заставленной пустыми бутылками из-под водки. На столе стояла ополовиненная последняя бутылка и некое подобие закуски. За столом сидел редакционный шофер Саша Салтыков и, подперев голову рукой, поставив ту локтем на стол, заплетая языком, пел «Ой при лунке при луне, при счастливой доле, при знакомом табуне конь гулял на воле!» Походу, Саша даже не заметил, что Окунь ему уже не подпевает, а знай себе, выводил на все лады: «Правой ручкой обняла и поцеловала!»
— Эй, Саша, а Окунь свои дела хоть сделал по совхозу? — спросил певца Павлик.
— Да че там делать, все сделал в натре ой… — застонал с пола Окунь, поднимаясь и отплевываясь от собственной блевотины. — Как противно жить, Паша, я тебе скажу. Пьянство — это зло вонючее…
— Да кто ж тебя заставлял бухать то! — удивился Павлик. — Время ж еще детское, а ты же в хламину…
— Ты что, не видел, как я в хламину, друг? — пробормотал Окунь, двигаясь к душевой. — В хламину, это когда я не могу встать и не понимаю, что происходит. А я встал и понимаааа… — в это время он как раз дошел до унитаза и, склонившись над ним, изверг из себя еще одну порцию рвоты.
Павлик нюхнул бутылку и сморщился: пахло отвратительного качества водкой, явно паленой.
— Нам же нормально денег отсыпали авансом, чего ж так экономить? — спросил он.
— А у нас был выбор, — встрял в разговор двух Пашек Саша Салтыков. — Или взять одну бутылку хорошей водки бальзамовской, или пять бутылок вот этой. А Пашуля наш считать умеет. Пять, решил он, лучше, чем одна. Вот и ку… — тут Саша тоже зажал рот рукой и рванул из-за стола к туалетной комнате, где склонился над ванной и, задевая задницей товарища по бухачке, стал тоже издавать рвотные звуки.
На следующее утро они поехали в обратный путь. Саша, обпившись кофе, был вполне вменяем, а вот Паша Окунь нет. Он сбегал-таки в магазин с утра и на последние остатки аванса купил еще одну бутылку дешевой водки, которую пил из горла прямо в машине, поддерживая культурную бесед с попутчиками по мере возможности.
По пути они остановились у озера с лотосами, и пьяный в драбадан Окунь во что бы то ни стало решил сфотографироваться по шею в воде, стоя среди двух крупных — с его голову — цветков. Фото «Окунь среди лотосов» не было опубликовано в «Дальневосточных ведомостях», но тоже пригодилось: его потом отпечатали на надгробии Пашки его приемные родители.
Бальзамовская водка, кстати, не зря была самая дорогая в Приморском крае. До продажи завода «Уссурийский бальзам» москвичам им владел красный директор предприятия Юрий Емец. И он заботился о качестве продукта, строго следя, чтобы в производство шли только проверенные отечественные спирты. Ну и активно вкладывался в маркетинг, не без того. Он спонсировал все местные рок-фестивали, концерты приезжих звезд и просто дискотеки на площадях городов родного края. Например, на его деньги в местной дискотеке «Горизонт», устроенной в здании бывшего кинотеатра, был организован большой фестиваль «Рок и Водка», на котором выступили владивостокские «Иван Панфилов», «Тандем», «Танцы минус», «Карамазофф Байк» и уссурийское «Молодое Говно». Павлик на правах журналиста пофоткался со всеми музыкантами, а затем вместе с панками из группы «Провода» отлично оторвался в зале.
Собственно, и Павлик с его «Проводами» успел получить свою долю щедрот водочного короля: знакомство с пиар-директором «Уссурийского Бальзама» Женей Маркушевым позволило его письму на имя Юрия Емца вовремя оказаться перед бизнесменом, когда у того было хорошее настроение, и изложенная в письме просьба была полностью удовлеворена.
Просил Павлик 5000 рублей — столько стоила барабанная установка в магазине «Мелодия» на Светланской улице Владивостока, самом модном магазине местных неформалов и музыкантов. Точнее, установка стоила всего 3600 рублей, но отчитываться за грант, по словам Маркушева, не требовалось, так что на 1400 панки из группы «Провода» с чистой совестью попили портвейна в сквере неподалеку от магазина. Пока они сидели, пропивали «сдачу» с еще не состоявшейся сделки и орали песни под гитару, к ним присоединились еще и местные неформалы, пьянка затянулась, появились еще две гитары, потом появилась водка — в итоге Павлик не заметил тот момент, когда отмеренная граница в 1400 рублей была пройдена, и у них уже не хватало на барабанную установку. «Провода» тем не менее зашли в магазин и купили там один барабан там-там, а также новые палочки и медиаторы для каждого, новые струны для гитар и бас-гитары и каждому балахон с названием любимой группы. После чего оставшиеся 570 рублей они тоже спустили на выпивку.
Потом они «Провода» вернулись в Уссурийск и написали новое письмо Юрию Емцу, но он им не ответил, так как, во-первых, друг Павлика Женя Маркушев уже уволился и уехал в Москву, а во-вторых, сам Емец уже вовсю готовил свой завод к продаже — тем самым москвичам. И тратиться на промоушн ему уже смысла не было, на предприятии работали юристы и аудиторы, проводившие свой due diligence. Да и вообще сомнительно было, что такой номер прокатит дважды, решил тогда Павлик и не расстроился. В итоге, как уже было сказано ранее, он купил барабаны в комиссионке с гонорара в «ДВВ».
Юрий Емец продал «Уссурийский бальзам» в 2002 году за фантастическую по тем временам сумму 10 миллионов долларов. И сразу пошел в политику, избравшись председателем городской Думы Уссурийска. В ходе ожесточенной политической борьбы он буквально снес главу города Владимира Ведерникова (на этой борьбе хорошо поднялась тогда газета Пашки Окунева «Жемчужина Приморья», которую потом ожидал бесславный конец) и поставил своего сторонника Сергея Рудицу. Но затем между ними пробежала черная кошка: Рудица и Емец стали жесткими политическими оппонентами. А так как избирали главу депутаты гордумы, то и борьба политическая в городе развернулась за голоса этих самых депутатов. На следующих выборах, что намечались на 2005 год, Емец планировал баллотироваться в градоначальники.