Жут
Шрифт:
– Веришь, что шайтан ударом кулака проломил расщелину в этой скале? – спросил наш проводник.
– Да, это путь, ведущий в ад. Хотелось бы сжаться, подобно крохотному насекомому, над которым парит голодная птица. Быстрее вперед!
До сих пор конакджи держался среди нас. Теперь он вырвался вперед, обогнав Халефа и Оско, ехавших первыми. Я предположил, что мы приблизились к месту, которое могло стать для нас роковым.
Внезапно перед нами показался прозрачный ручей, совершенно мелкий и узкий; он прижимался вплотную к дороге и исчезал в расщелине среди скал. Слева от меня скала
Мои спутники тоже приметили, что мы находимся неподалеку от рокового места. Украдкой они бросали на меня вопросительные взгляды, и я согласно кивал.
Маленькая горная речушка тихо струилась нам навстречу; впрочем, вскоре мы услышали громкое бултыхание. Мы достигли места, где поток обрушивался с высоты. Вода глубоко въелась в мягкие породы, образовав желоб, по которому стекала со ступени на ступень.
Это было то самое место. Мелкая каменная крошка, размытая ручьем, скапливалась по обе стороны от него и питала корни растений. Здесь росли травы и кусты, любившие воду и холод, а также папоротники, коими изобиловала эта местность. Примерно в пяти метрах от земли я заметил вырванный наполовину куст папоротника. Я остановил коня и глянул наверх.
– Идемте же! – позвал нас конакджи, так как мои спутники тоже остановились.
– Подожди минутку! – сказал я. – Вернись-ка еще раз сюда! Я хотел бы показать тебе кое-что поразительное.
Он приблизился.
– Спрыгивай с коня, – предложил я ему, покидая седло.
– Зачем?
– Так лучше будет видно.
– Но мы теряем время!
– Сегодня ты еще никогда не был так нужен. Уж очень таинственный здесь ручей.
– Как так? – с любопытством переспросил он, ничего не подозревая.
Я стоял у небольшого речного каскада, вглядываясь в его нижние ступени. Проводник спрыгнул с лошади и подошел ко мне. Спешились и остальные.
– Посмотри-ка на этот папоротник вверху! Разве не видишь, что его кто-то вырвал из земли?
– Нет, вообще нет.
– Я думаю, кто-то карабкался наверх, вцепившись в папоротник, и вырвал его.
– Это была буря.
– Буря? Мы здесь находимся в котловине, не знающей ни бурь, ни ветров. Нет, это был человек.
– Что нам за дело до него?
– Нам-то как раз до него дело есть; он – наш старый знакомый.
– Не может быть! Кто же это?
– Юнак.
Он покраснел, стоило мне назвать это имя.
– Эфенди, дался тебе этот Юнак! Он же ушел в Глоговик!
– Нет, он там наверху. Здесь, возле дороги, ручей нанес немало песка. Этот Юнак – человек неосторожный. Раз уж он велел сказать нам, что уходит в Глоговик, то разве можно быть таким глупцом, чтобы голыми ногами наступать на песок. Мне же известно, что у него недостает пальца на ноге, и он это знает. А здесь, как и раньше на берегу реки, ты ясно видишь четырехпалый отпечаток ноги. Юнак наверху. Что ему там нужно?
– Эфенди, его там нет! – стал боязливо уверять проводник. – Поедем дальше!
– Сперва надо убедиться, кто прав: ты или я. Я поднимусь наверх, чтобы взглянуть на этого-человека.
– Господин, ты можешь свалиться и сломать себе шею и ноги.
– Я хорошо умею лазить по скалам, а хаджи мне поможет. Я надеюсь удачно с этим справиться. Куда опаснее, кажется мне, ехать дальше.
– Почему?
– Я думаю, что там наверху есть люди, люди с чеканами и пращами. Вот что опасно.
– Аллах! – воскликнул он в ужасе.
– Впереди дорога поворачивает и…
– Откуда ты это знаешь? Пока еще ничего не видно!
– Я догадываюсь. Подобное место очень опасно, если наверху устроить засаду. Поэтому я поднимусь на скалу и осмотрюсь.
Он побледнел и сказал, почти заикаясь:
– Я и впрямь не могу понять твои мысли!
– Все очень легко объясняется. А чтобы ты не расстроил мои планы, я попрошу тебя с этой минуты говорить как можно тише.
– Но господин! – вспылил он, скрывая свой страх за вспышкой гнева.
– Не трудись зря! Мы тебя не боимся, ведь у тебя нет даже оружия.
Проворным движением я вырвал у него из-за пояса нож и пистолет. Его ружье висело, притороченное к седлу. Тут же Оско и Омар так крепко обхватили его сзади, что он не мог шевельнуться. Он хотел закричать, но не решился, ведь я приставил ему к груди его нож и пригрозил:
– Не говори ни единого слова, а то я заколю тебя! Зато если поведешь себя тихо, с тобой не случится ни малейшей неприятности. Ты знаешь, что я не доверяю тебе. Если ты сейчас покоришься нашей воле, то, может быть, недоверие к тебе поубавится. Мы свяжем тебя, а Оско и Омар тебя постерегут, пока я с Халефом не вернусь. Тогда и решим, что с тобой делать. Будешь шуметь, заколем тебя; смиришься, получишь назад оружие и останешься нашим проводником.
Он хотел возразить, но Оско тотчас приставил острие ножа к его груди. Это заставило его замолчать. Его связали; ему осталось лишь усесться наземь.
– Вы знаете, что вам делать, – сказал я Оско и Омару. – Следите за тем, чтобы лошади вели себя спокойно. Дорога здесь очень узкая, вы легко перекроете ее. Никто не может проехать здесь без вашего позволения. А если случится что-то непредвиденное, то мы немедленно поспешим на помощь при первых же ваших выстрелах. Если же вы услышите стрельбу, то сидите спокойно, вам нечего за нас опасаться.
Сколько же ненависти было во взгляде, который бросил в меня проводник, когда я принялся подниматься на скалу. Халеф последовал за мной.
Путь оказался немного утомительным, но вовсе неопасным. Вода в ручье была прозрачной. Уступы, давно пробитые им, были небольшой высоты и чередовались так часто, что мы легко поднялись по ним, словно по слегка скользкой лестнице.
Юнак был прав; через каких-то пятьдесят-шестьдесят шагов мы поднялись наверх. Здесь ширина уступа достигла ста с лишним шагов. Его покрывал слой почвы, богатой перегноем. Здесь росли хвойные и лиственные деревья, а кустарник высился такой плотной стеной, что нам этого только и надо было. Сквозь заросли можно было незаметно подкрасться к нашим врагам.