Зима в горах
Шрифт:
— Благодарю вас, — нехотя согласился Роджер.
Длинный мужчина змееподобным движением поднялся с кресла и пересел за столик Роджера.
— Вы, надеюсь, извините мою навязчивость? Когда кончается летний, сезон, здесь становится удивительно уныло. Приезжие отправляются восвояси, а местные сидят у телевизоров. Никакой жизни. — Он на секунду опустил глаза и почти тотчас же снова поднял их на Роджера. — Во всяком случае, слишком она незначительна для такого человека, как вы.
Роджер только открыл рот, чтобы ответить, но в эту минуту к ним подошел
— Запиши на мой счет, Фил, — сказал длинный мужчина.
— Да, сэр, — сказал официант.
— И налей себе и Шану по одной.
— Мы на работе, сэр.
— Ну, так запиши на мой счет и выпейте, когда будете не на работе.
— Хорошо, благодарю вас, сэр.
Фил отошел, поставив перед ними поднос с двумя стаканами, и они остались наедине.
— Простой воды или содовой? — спросил длинный мужчина.
— Благодарю вас, ни того, ни другого.
Они снова помолчали. Положив себе в стакан льда, Роджер отхлебнул глоток и заметил:
— Вы сказали, что здесь нечего делать такому человеку, как я.
— Так мне кажется, — сказал длинный мужчина.
— А что я, по-вашему, за человек?
— Ну, это вам лучше знать, — улыбнулся длинный мужчина.
И Роджер тотчас понял, с кем он говорит.
Как ни глупо, прежде всего он подумал о том, следует ли ему пить виски, которое он держал в руке, или не следует. Если он сейчас, не притронувшись к виски, поставит стакан, затем встанет и, холодно кивнув, уйдет, не покажет ли это яснее всяких слов, что он намерен и дальше сражаться на стороне Гэрета? Что он отказывается идти на компромисс, что его не запугаешь?
Нет, тут же решил он, не покажет. Дело принимало такой оборот, что подобного рода простая — не желаю-с-вами-знаться-сэр — позиция была исключена.
Поэтому он спокойно сказал:
— Меня такая жизнь вполне устраивает. Я нахожу, что здесь даже интересно.
Длинный мужчина снова посмотрел на него — метнул быстрый взгляд прямо в зрачки и тотчас отвел глаза.
— Как продвигается валлийский? — спросил он.
— О, gweddol [21] .
Последовала короткая пауза, во время которой Роджер даже слышал свое дыхание.
21
Недурно (валл.).
Затем Дик Шарп сделал глоток из стакана, аккуратно поставил его и сказал:
— Все равно.
— Что — все равно?
— Вы выбрали для этого самый трудный путь.
— А я считаю этот путь легким. Во всяком случае, — как бы между прочим добавил Роджер, — он был бы легким, если бы нас оставили в покое.
— Послушайте, — сказал Дик Шарп. И вдруг пригнулся к Роджеру. — Вы ведь могли бы изучать валлийский и без всего этого… без этих треволнений и неприятностей. Если вы хотите поработать в этом районе… месяца три, полгода, я готов вам помочь. Я найду вам куда более интересную
— Именно это вы им всем и говорите, да? (А про себя Роджер подумал: «Значит, он не знает, что я работаю у Гэрета задаром. Это интересно».)
— Да, именно так я всем и говорю, — нимало не смущаясь, подтвердил Дик Шарп. — И все меня слушают.
— Возможно, до сих пор все слушали. Но сейчас вы наткнулись на такого, который не станет слушать.
— Но почему? — спросил Дик Шарп. В глазах его, скользнувших по Роджеру, внезапно вспыхнул огонек. — В чем дело? Скажите мне.
Роджер откинулся на спинку кресла и, прежде чем ответить, сделал большой глоток виски.
— Я ведь здесь ненадолго. И прямо могу признать, что не такая уж существенная часть моей жизни связана с этими местами.
— Значит, вы просто развлекаетесь? Убиваете время и осложняете жизнь тем, кто вынужден здесь сидеть.
— Вы прервали меня. Я вовсе не это хотел сказать. Моя жизненная позиция прямо противоположна тому, что вы говорите. Даже если это всего лишь интерлюдия в моей жизни, я хочу приносить какую-то пользу, а не просто набираться валлийского для собственных нужд.
Дик Шарп пристально смотрел на него.
— Что ж, такой человек, как вы, мог бы принести здесь немало пользы. Ведь вы образованный. Но почему именно Гэрет Джонс?
— А почему бы и нет? Я помогаю человеку продержаться в жизни.
— Прошу меня извинить, — сказал Дик Шарп, — но нам тут было бы куда легче, если бы люди вроде вас не являлись сюда и не вмешивались в наши дела.
— Вы говорите совсем как полисмен из Алабамы, — заметил Роджер, уже сам нанося удар.
— Не понимаю, что вы хотите этим сказать, да и не стремлюсь. Вы являетесь сюда и начинаете болтать о том, чтобы помочь кому-то выжить. И не даете себе труда заметить самую большую беду Северного Уэльса: мы поддерживаем жизнь в трупах и гальванизируем слишком многое, что уже мертво.
— Что же, например? — резко спросил Роджер.
— Мелкие фермы. Мелкие предприятия. Мелкие идеи. Взять хотя бы этого чертова идиота Марио с его пластическими бомбами.
— У Марио есть пластические бомбы?
— Пока еще нет, но скоро будут, если не остановить его, мой друг. Всякий раз, как я его вижу, взгляд у него становится все безумнее. В один прекрасный день он положит пластическую бомбу в чемодан и снесет кому-нибудь полголовы.
— Я не ожидал, что вы столь красноречивы, — заметил Роджер, переходя врукопашную.
— А какие у вас, собственно, основания считать меня таким или сяким?
— Не знаю. Можете назвать это наглостью интеллектуала, если хотите. Я считал, что вы просто прожженный местный делец, который спешит прибрать к рукам все, что может принести какой-то барыш, и ради этого не гнушается прибегнуть к любым средствам. Этакий мелкий жулик, работающий на задворках и использующий еще более мелких жуликов, чтобы отвинчивать гайки на колесах чужих машин. Естественно, я никак не ожидал, что у вас могут быть какие-то взгляды.