Зима в Мадриде
Шрифт:
– Маркби упоминал о нем. Где-то в Арагоне?
– Верно, – кивнул Луис. – Там находятся знаменитые висячие дома.
– Что?
– Старые дома построены прямо на краю утеса, который идет рядом с городом, и кажется, будто они нависают над пропастью. Некоторые считают, что это красиво. – Он вздохнул. – Куэнка находится высоко на Месете – там жаришься летом и мерзнешь зимой. Осень – единственное сносное время года в тех краях, но скоро наступят морозы и выпадет снег. Я провел там две зимы, и, поверьте, мне этого хватило.
– Какой он, лагерь?
Луис снова неловко заерзал и понизил голос до шепота:
– Трудовой лагерь. Один из тех, которых официально не существует. Этот был для пленных республиканцев. Километрах в восьми от Куэнки, высоко на Тьерра-Муэрта – мертвой земле.
– Что?
– Местность, где одни голые холмы под горами Вальдемека. Так ее называют.
– Сколько там узников?
– Около пятисот, – пожал плечами Луис.
– Иностранцев?
– Этих немного. Поляки, немцы, люди, которых не хотят принимать на родине.
Барбара твердо взглянула ему в глаза:
– Как вас нашел сеньор Маркби? Когда вы рассказали ему об этом?
Луис замялся, почесал щетинистую щеку:
– Простите, сеньора, этого я вам сказать не могу. У нас, безработных отставников, есть свои места встреч, и у некоторых имеются связи, которые не понравились бы людям из правительства.
– С иностранными журналистами? Которые зарабатывают на горячих историях?
– Ничего больше не могу вам сказать.
Он, казалось, искренне огорчился и как будто помолодел. Барбара кивнула и почувствовала, что у нее перехватило горло.
– Какие условия в лагере? – спросила она.
– Не особенно хорошие, – покачал головой Луис. – Деревянные бараки, окруженные колючей проволокой. Вы должны понять: этих людей не собираются выпускать на волю. Они работают в каменоломнях и ремонтируют дороги. Питание очень скудное. Многие умирают. Этого правительство и хочет.
Барбара старалась сохранять спокойствие. Убеждала себя относиться ко всему так, будто Луис – иностранный чиновник, у которого есть нужная ей информация о лагере беженцев. Она вынула пачку сигарет и предложила собеседнику.
– Английские сигареты?
Он прикурил и с удовольствием затянулся, прикрыв глаза, а когда снова взглянул на Барбару, выражение его лица было суровое, серьезное.
– Ваш brigadista [23] был сильный человек, сеньора Форсайт?
– Да. Он сильный мужчина.
– Выживают только сильные.
Барбара сморгнула навернувшиеся слезы. Луис мог это сказать, если обманывал ее, чтобы надавить на эмоции. И все же в его словах, казалось, звучал отголосок правды. Порывшись в сумочке, Барбара протянула ему через стол фотографию Берни. Луис взглянул на нее и покачал головой:
23
Член бригады (исп.).
– Я не помню этого лица, но теперь он и выглядит иначе. Нам не позволяли говорить с заключенными, только отдавать распоряжения. Считалось, что они могут заразить нас своими идеями. – Он посмотрел на нее долгим взглядом. – Но иногда мы восхищались ими. Мы, солдаты, восхищались тем, как они держались.
Возникла пауза. Дым от сигарет струился вверх и завивался венком вокруг древнего вентилятора, висевшего на потолке, сломанного и неподвижного.
– Вы не помните имя Берни Пайпер?
Луис покачал головой и снова взглянул на фотографию:
– Я помню одного светловолосого иностранца, из коммунистов. Большинство пленных англичан вернули на родину, ваше правительство старалось этого добиться. Но некоторые из тех, кого занесли в списки пропавших без вести, оказались в Куэнке. – Он метнул снимок через стол обратно к Барбаре. – Этой весной меня уволили, но мой брат еще служит. – Луис многозначительно посмотрел на Барбару. – Если я попрошу, он сможет добыть информацию. Мне нужно будет встретиться с ним, письма вскрывают. – Он замолчал.
– Сколько это будет стоить? – спросила Барбара без обиняков.
– Вы прямолинейны, сеньора, – горько усмехнулся Луис. – Думаю, за три сотни песет Августин мог бы сказать, находится ли этот человек в лагере.
Три сотни! Барбара сглотнула, но не позволила эмоциям отразиться на лице.
– Сколько времени это займет? Мне нужно узнать быстро. Если Испания вступит в войну, я буду вынуждена уехать.
– Дайте мне неделю, – кивнул Луис, вдруг приняв деловой вид. – Я поеду к Августину в следующие выходные. Но часть денег мне понадобится сейчас в качестве аванса.
Барбара приподняла брови, и Луис вдруг покраснел, явно устыдившись:
– Мне не на что ехать.
– О, я понимаю.
– Мне нужно пятьдесят песет. Нет, не доставайте здесь кошелек, дадите их мне на улице.
Барбара покосилась в сторону бара: калека и его приятель увлеченно беседовали, хозяйка обслуживала нового посетителя, однако чувствовалось, что все они не упускают из виду присутствие незнакомки. Набрав в грудь воздуха, Барбара сказала:
– Если Берни там, что тогда? Вы сможете его вытащить?
Луис пожал плечами:
– Вероятно, это удастся устроить. Но будет очень трудно. – Он помолчал. – Очень дорого.
Так вот в чем дело! Барбара уставилась на своего собеседника. Скорее всего, он ничего не знает и лишь сказал Маркби то, что тот хотел услышать, а теперь то же самое повторяет богатой англичанке.
– Сколько? – спросила она.
– Будем двигаться шаг за шагом, сеньора, – покачал головой Луис. – Давайте сначала убедимся, что это он.
Барбара кивнула:
– Для вас ведь дело в деньгах? Нам нужно понимать, в каких мы отношениях.