Зима в раю
Шрифт:
Явно обиженный тем, что я отверг его щедрый дар, Пеп вновь принял расслабленную позу у колеса и стал мастерить себе новую cigarrillo.
Имел ли я хоть какое-то представление о том, от чего отказался, вопросил старик, не поднимая глаз от трудоемкого процесса сворачивания папиросы. Разве я не понял по аромату, что это был настоящий гаванский tabaco?
Он лизнул край бумаги, аккуратно провел пальцем вдоль линии соединения, свернул один конец комковатого цилиндра в фитиль, обильно смочил слюной второй конец, чтобы бумага не прилипала к губам, а потом пристроил девственную cigarrillo в угол рта и снисходительно
– Как же, знаю, на Кубе, – ответил я смущенно. – И еще я знаю, что в Гаване делают лучшие сигареты в…
– S'i, и я тоже бывал там, – не дал мне договорить Пеп, запаливая спичку о ноготь большого пальца и немигающим взглядом глядя на меня сквозь пиротехническое шоу, развернувшееся в трех дюймах от его лица после того, как он зажег cigarrillo. Едва старик втянул в легкие густой дым, как где-то в глубине его носа раздался сдавленный, почти неслышный всхрап, и хотя Пеп, скорее всего, был убежден, что успешно скрыл возникшее желание закашляться, мгновенно покрасневшие глаза и вспучившиеся, как синие змеи, вены на лбу выдали его с головой. Легкие Пепа явно считали, что пресловутый настоящий гаванский табак был сделан из гнилых капустных листьев.
– Когда-то, – выдавил он просевшим от напряжения голосом, – многие мужчины у нас в Андраче уезжали на Кубу, чтобы добывать там морскую губку. Ехали, чтобы заработать денег, всего на несколько лет. – Он хватанул ртом свежего воздуха и быстро проглотил его. – Но некоторые из них так и не вернулись на Майорку. Оставили здесь своих жен, а сами не вернулись. Me entiende?
– Да, я слежу за вашей мыслью. Но почему же они не вернулись? Им не разрешили вернуться домой, когда власть на Кубе захватил Фидель Кастро?
– Фидель Кастро? При чем здесь Кастро? Hombre, они просто не захотели возвращаться к своим женам. – Пеп вынул папиросу изо рта и мечтательно посмотрел на нее. – Но я вернулся. Ах, s'i. Я вернулся через три года, чтобы жениться на своей novia [235] здесь, в Андраче. – Он глубоко вздохнул. – И что у меня осталось в результате? Мой tabaco… только мой tabaco.
235
Девушке (исп.).
– О, мне очень жаль слышать это. Я не знал, что вы потеряли жену, так что прошу вас…
– Это настоящий tabaco de Havana, – не слушая меня, продолжал Пеп. – Я не трачу на него денег, и он год за годом доставляет мне удовольствие. Покажите мне жену, которая обладала бы такими качествами. S'i, покажите мне такую жену. – Он вставил папиросу обратно в угол рта и опять уставился на меня пронизывающим взглядом.
– Ну, если ставить так вопрос, то конечно, – вынужден был согласиться я. – Но гаванский табак… как вы можете не тратить на него денег? Не понимаю, каким образом…
– Caramba! [236] – Табак ничего не стоит, объяснил мне Пеп нетерпеливо, потому что он сам его выращивает. Вот почему. Он провез тайком несколько кустов табака на Майорку еще тогда, когда возвращался с Кубы. Очень рискованное дело. Франко бросил бы его в тюрьму, если бы об этой контрабанде пронюхали. В общем, Пеп посадил эти кусты, однако, несмотря на всю его заботу и неустанный уход, выжило только два растения. Но даже из двух кустов Пеп вырастил целую плантацию из пятидесяти кустов, которые и по сей день прекрасно себя чувствуют на поле за его домом. Gracias a Dios.
236
Черт возьми! (исп.)
– Пятьдесят кустов, вот как? Этого, конечно, предостаточно, чтобы дымить с утра до ночи. Но как же сушка и ферментация листьев – неужели вы сами умеете все это делать? – спросил я, изображая вежливый интерес.
Гортанный смех вырвался из хрипящих недр груди Пепа. Он медленно помахал перед моим лицом указательным пальцем. Неужели я ожидал, будто он раскроет мне столь ценную информацию, прищурился на меня рассказчик. Это же страшный секрет, который ему, Пепу, повезло узнать от старого кубинского негра перед тем, как тот умер. От туберкулеза легких, как ему сказали. Что ж, очень жаль. Но бог с ним, с этим негром, а за технологию Пепу предлагали огромные суммы, только он никому ее не продал. И не продаст ни за какие деньги. Этот секрет уйдет вместе с ним в могилу.
Да, и, возможно, этот день не за горами, думал я, глядя на очередное синее облако едкого дыма, выползшее из ноздрей старика. То, что Пеп никому не раскрыл секретную формулу, вполне могло бы приравниваться к самоотверженному и ценному вкладу в здоровье бесчисленных будущих поколений жителей Майорки.
Пеп склонился ко мне и понизил голос до сиплого шепота:
– У нас на острове есть люди, которые очень хотели бы стащить несколько моих кустов, чтобы завести собственные плантации tabaco de Havana. Hombre, они уже делали такие попытки, и не раз. Вот почему я всегда держу на ферме хорошую сторожевую собаку. – Он влюбленно посмотрел на Перро, который продолжал мирно посапывать. Во сне пес подергивал лапами, – должно быть, ему снилась охота на ужасных табачных воров.
Внезапно по долине промчался холодный бриз. Он разбудил сосны на высоких горных склонах и взбил стайку мини-смерчей, отправив их зигзагом через маленький двор в крошечных завихрениях пыли и соломы. Порыв длился всего несколько секунд, после чего вновь стало тихо.
Пеп посмотрел на северный небосклон и объявил:
– S'i, ah s'i – надвигается плохая погода. Этой ночью будет холодно. S'i, mal tiempo viene [237] . – Он сдул невероятной длины столбик пепла со своей cigarrillo и направил невозмутимый взор на «Кас-Майорал». – А у вас нет дров, так ведь?
237
Погода портится (исп.).
– Хм, ну, несколько поленьев найдется, – сказал я, опешив от неожиданного вопроса. – Кажется, сеньор Феррер оставил нам небольшой запас дров.
– Кхм! Неужели этот скряга дал маху? Я видел, как Феррер вывозил на тачке бревна с вашей фермы к своей casita за день до вашего прибытия. От него вы ничего не получите. Nada [238] . Свет не видывал такого жадюги. Да этот Феррер бесплатно не помочится на вас, даже если вы будете гореть в огне.
238
Ничего (исп.).