Зима в раю
Шрифт:
Элли заглянула в дверь.
– Слушай, извини, но мне пришлось выключить этот бедлам. Я пытаюсь дозвониться в аэропорт, узнать, не задерживается ли рейс мальчиков.
– О, это ты меня извини, я как-то не подумал. Просто после новостей там начнется передача «Старые, но славные», и… Батюшки, чем это так воняет?
– Что? А, это еда для собак, которую принесла мне сеньора Феррер на днях. Я вынула ее несколько минут назад из холодильника и бросила все в старую кастрюлю – вариться для ее драгоценных Робина и Мэриан.
– Но что это за еда? Она же воняет, как барсучья задница.
– Ну, там примерно с килограмм дробленого
– Элли, это зловоние исходит не от риса, дробленого или нет, если только он не пролежал пару лет в навозной куче.
– Э… ну, этот запах… необычный запах, очевидно, исходит от других ингредиентов, которые дала мне Франсиска. С ними все в порядке, вообще-то, они свежие и все такое. Она сказала, что тут используют… э-э… эти ингредиенты постоянно для кормления домашних животных.
– Хватит, Элли, просто скажи мне, что это за другие ингредиенты, хорошо? А хотя – нет, не надо. Я пойду и сам посмотрю.
Тошнотворный смрад усилился, когда я вошел в кухню. Зажимая одной рукой нос, другой я опасливо приподнял с кастрюли крышку и тут же уронил ее на пол. Никогда раньше я не встречался взглядом с курицей, смотрящей на меня из кипящей похлебки.
– Боже святый, Элли! Что за варево ты здесь готовишь? Там плавает курица. Нет, две! Черт, их там три!
– Да не волнуйся ты так. Все нормально. Это не куры. Нет-нет, это всего лишь… ну, это всего лишь куриные головы и лапы… плавают в рисе, не более того.
– «Всего лишь» головы и лапы! Элли, ты, должно быть, сошла с ума. У тебя там ведьмино зелье готовится, которое ну прямо на шабаше можно подавать, а уж вонь стоит такая, что слона свалит на расстоянии сотни ярдов. И ты говоришь, что это «всего лишь» головы и лапы!
– Не надо меня обвинять. Это то, что дала мне сеньора Феррер – в том пакете, помнишь? Я тогда даже не глянула, что там внутри. Просто сунула все в холодильник, а сегодня утром вынула и…
– Но ты только посмотри! – Я схватил жену за руку и подтащил к булькающему котлу. – Эти чертовы головы все еще покрыты перьями… у них в целости и гребни, и бородки, и клювы, и глаза – все. А лапы – нет, ты посмотри на эту лапу, которая как раз всплыла. На ней еще сохранилось пластиковое кольцо! Как тебе в голову пришло готовить такое прямо в доме?
Элли смотрела в пол и удрученно кивала.
– Да знаю я всё, Питер. Согласна, выглядит и пахнет все это немножко непривычно, в смысле… ужасно, но если здесь принято так кормить собак. И вообще, что мне было делать? Не могу же я отнести все назад и сказать Франсиске, что мне это не нравится, правда?
– Именно так ты и должна была поступить.
– Нет. Мне жаль, но так поступить я не могу, – убежденно сказала Элли.
– И почему же, позволь спросить?
– Потому что… потому что сеньору Феррер это оскорбит, вот почему. Честно говоря, я боюсь, что и так была несколько груба с ней, когда сказала, что больше не разрешу ее собакам спать здесь, и… и она ведь дала нам собачью еду, так как искренне считает, что это ее обязанность. Франсиска не хочет, чтобы мы тратили свои деньги на ее животных. И потом, она же не могла знать, что нам не понравится запах еды.
– Не знала, что нам не понравится запах? Но, Элли, ведь именно из-за дурного запаха старые фермеры у нас в Шотландии держали в сарае плитку, чтобы варить похлебку для
– Может быть, и так, мистер Всезнайка, но здесь у нас нет сарая с плиткой, так что мне пришлось делать это прямо на своей собственной кухне. Понятно?
– Понятно, Элли. Ладно, я вижу, что твои действия продиктованы лучшими намерениями. Но чтобы это был первый и последний раз. Достаточно того, что проклятые псы еженощно гадили на кухне, но даже тогда пахло не так чудовищно, как сейчас.
– Допустим. Но пожалуйста, не надо думать, будто мне все это нравится больше, чем тебе. И мне кажется, ты забываешь об одной очень важной детали. – Элли посмотрела в окно на casita Ферреров. – Они приехали сюда на все рождественские каникулы, и держу пари, что Франсиска скоро снова появится здесь все с той же собачьей едой.
– Ладно, я всё понял. Есть только один способ положить этому конец, не так ли?
– Питер, так нельзя! – испуганно воскликнула Элли. – Ты не должен обижать Франсиску. Ты же сам говорил: «Когда ты в Риме…» и все такое! Что ж, они привыкли кормить своих собак и кошек такой пищей, и если мы дадим им понять, что не одобряем это или…
– Я знаю, Элли, не нужно ничего говорить. Твои рассуждения достойны похвалы, но бывают такие моменты, когда необходимо занять твердую позицию, когда нужно быть жестким, даже если это может задеть чьи-то чувства. И сейчас как раз один из таких моментов.
– Но ты же не можешь прямо ворваться к ним и демонстративно нанести им обиду?
– Могу, и именно так я и сделаю. Сначала нам пришлось мириться с дерьмом ее собак на кухне, а теперь сеньора хочет, чтобы наш дом провонял запахом этой отвратительной стряпни. Это недопустимо, Элли. Просто недопустимо. Давай иди звони в аэропорт. А я отправляюсь к Феррерам, чтобы сказать им в лицо все, что о них думаю.
В канун Рождества хаос в аэропорту Пальмы вполне предсказуемо достиг апогея. Французские авиадиспетчеры объявили очередную забастовку, как это у них заведено делать в пик сезона, и потому огромные залы прибытия и отправления были набиты невинными жертвами – тысячами возвращающихся из отпусков семей. Ноющие дети и отчаявшиеся родители все вместе ютились на своем багаже, как беспомощные беженцы. Bon voyage [228] , как говорят во Франции.
228
Счастливого пути (фр.).
Мы с Элли прокляли всю французскую нацию и направились в кафе в зале отправления местных рейсов. Это кафе, конечно же, не предназначалось для встречающих международные рейсы, но, будучи единственным убежищем во всем сошедшем с ума аэропорту, оно стало спасением для тех счастливчиков, кто знал о его существовании и мог скрыться там от толчеи.
Мы устроились в тихом уголке с кофе и ensaimadas.
– Ну и как прошла твоя встреча с Феррерами? – спросила меня Элли. – Ты так и не рассказал мне, как они отреагировали, услышав, сколь невысокого ты мнения об их отвратительном корме для животных.