Зимняя жертва
Шрифт:
— Эй!
Никакой реакции.
— Эй!
Тишина.
Эта игра начинает надоедать Малин. Помня рассказ Бёрье Сверда об их с Юханом посещении Рикарда Скуглёфа, она догадывается, кто перед ней.
Но что она здесь делает?
Малин снимает перчатку и с силой щелкает женщину по носу. Один, два раза. Женщина вздрагивает, отскакивает назад и кричит:
— Что вы делаете, черт возьми!
— Валькирия? Я Малин Форс из полиции Линчёпинга. Чем вы здесь занимаетесь?
— Медитирую. И вы помешали
Кажется, до Валькирии Карлссон только сейчас доходит, на каком морозе она стоит. Она огибает Малин и идет к своей машине. Малин следует за ней.
— Почему именно здесь, Валькирия?
— Потому что здесь он был найден убитым, потому что у этого места особая энергетика. Вы тоже должны это чувствовать.
— Немного странно, не правда ли, Валькирия? Вы должны со мной согласиться.
— Нет. В этом нет ничего странного, — отвечает Валькирия Карлссон, усаживаясь в свой зеленый универсал «пежо» и кутая в длинную дубленку голое тело.
— Имеете ли вы или ваш парень какое-нибудь отношение к тому, что случилось с Бенгтом Андерссоном?
«Глупый вопрос, — думает Малин. — Но и глупый вопрос может спровоцировать стоящий ответ».
— Если мы и имеем к этому какое-нибудь отношение, едва ли я стану вам об этом рассказывать.
Валькирия Карлссон захлопывает дверцу, и скоро Малин видит лишь дым, поднимающийся к небу из выхлопной трубы исчезающего у горизонта автомобиля.
Малин поворачивается к дереву.
До него тридцать пять метров.
Она старается выбросить из головы образ обнаженной Валькирии. Ею можно заняться позже, а сейчас надо делать то, зачем она приехала.
Ты там, Бенгт?
И она видит его тело. Синее, раздутое, растерзанное, одиноко раскачивающееся на ветру.
Что надеялись увидеть здесь все эти любопытные?
Парящий дух?
Труп? Почувствовать запах насилия, смерти, такой, какой представляли ее в своих самых кошмарных снах?
Туристы в комнате страха.
Она осторожно приближается к дереву. Пульс ее успокаивается, смолкают звуки вокруг, и жизнь исчезает перед лицом того, что случилось здесь однажды. Она пытается запечатлеть эту сцену где-то в глубине своей души: безликий некто, тело, закованное в цепи, ноги, траверсы, как маленькие луны на звездном небе.
Малин стоит там, где обломилась ветка, где только что медитировала Валькирия Карлссон. Кто-то оставил на земле букет цветов с прикрепленной маленькой открыткой в пластиковой обертке.
Малин поднимает цветы, серые от мороза, читает надпись: «Что мы будем делать теперь, когда некому больше ловить наши мячи. Футбольная команда „Юнгсбру ИФ“, первый состав».
Теперь им его не хватает.
Со смертью приходит благодарность. А после благодарности?
Малин закрывает глаза.
Что произошло, Бенгт? Где ты умер? Отчего? Кто возненавидел тебя так сильно, если это была ненависть?
Как бы я ни кричал, ты меня не слышишь, Малин Форс, поэтому не буду и пытаться. Но я стою здесь, рядом с тобой, слышу твои слова, и я благодарен тебе за все усилия и работу.
Но так ли уж это важно, собственно говоря?
Или это самое лучшее из того, чему ты можешь посвятить свое время?
Ее голое белое тело.
Вероятно, она выработала в себе невосприимчивость к холоду. Мне это никогда не удавалось.
Я знаю того, кто возненавидел так сильно.
Но была ли это ненависть?
Вот хороший вопрос.
Может, это было отчаяние? Одиночество? Или злоба? Любопытство? Жертва? Ошибка?
Или что-то совсем другое, худшее?
Есть ли у меня возможность донести свои слова до тебя? Одно-единственное коротенькое слово? В таком случае я бы хотел, чтобы это было слово «тьма».
Тьма, которая возникает в душе, когда та не желает видеть свет в другом человеке, когда она атрофируется и под конец пытается спасти себя собственными силами.
Малин раскачивается вместе с ветром, тянется к сломанной ветке, к той ее части, что зацепилась за дерево, но не достает. И в этот момент, в промежутке, в пространстве между возможностью и желанием, наступает прозрение.
Ведь не все еще кончено для тебя? Или для вас?
Ты чего-то хочешь, тебе что-то нужно, и таким способом ты заявляешь об этом.
Что же это такое, чего ты хочешь? Или чего хотите вы?
Что надеетесь вы получить от голого тела на дереве посреди измученной зимой равнины?
Что же это такое, чего человек может хотеть так сильно?
Прямо напротив шоколадного рая — ослепительно-желтого мощного фасада фабрики «Клоетта», по другую сторону маленького парка стоит ряд домов, построенных в тридцатые годы. Виллы вперемешку с низенькими белыми многоквартирными домами, где каждая квартира имеет отдельный вход. Дом Никласа Нюрена стоит в самом конце улицы, его подъезд — средний из трех.
Малин нажимает на кнопку. Один раз, второй, третий — никто не открывает.