Зимопись. Книга 1. Как я был девочкой
Шрифт:
Отобрав нож, она жестом показала Гордею отрезание головы и задорно подмигнула.
Глава 6
Туземцы и пришельцы собрались вокруг котла в одну не очень теплую компанию. Потрескивали дрова, плыл аромат Еды — уже не важно, какой. Лишь бы быстрее. Воздух наполнился мошкарой, не слишком, впрочем, досаждающей. Пряный дым окутывал окружавшие деревья и слезил глаза. Ветер отсутствовал, солнце жарило. В общем, погода и обстоятельства способствовали началу налаживания межмировых связей. Царевич расположился на земле вместе со мной и Томой. Малик тоже сидел рядом, но связанный. Ради остальных согласился. Другого выхода ни ему, ни нам не оставили. Шурик возлежал на носилках, которые соорудили из двух копий, поперечин из веток и покрывала. Вместе с другом выслушивал новости. Когда прояснилось, что в местном понимании наши два и два оказались ангелами и как бы наоборот, они с Маликом переглянулись. Ничего не сказали. Затем Малик огорошил, глядя на царевичью конягу:
— Это не наши лошади. Или вообще не лошади.
Других специалистов среди нас не нашлось, просто поверили. Когда учился кататься, лошадь была примерно такая же: низкая, крепкая, поэтому я разницы не видел.
Руки Томы, выполнявшей роль санитара, выглядели ужасно. Как и лицо, которого они непроизвольно касались, вытирая пот или поправляя волосы. Как и волосы.
Я выглядел не лучше.
— Досталось вам, — покачал царевич куполом шлема, снять который за импровизированным столом не удосужился. — Выжить без оружия при нападении такой стаи… Это потому что кладбище рядом. Далеко волки такой ордой не ходят, прокормиться трудно.
— Волки? — Тома первой из нас не вытерпела, возмутившись против явной нелепости. — Это собаки. Наверное, бродячие. Вон трупы!
Гордей непонимающе посмотрел.
— Это волки. А кто такие собаки? — Вдруг осекся и сам себя перебил: — Не надо! Не рассказывайте!
— У нас их зовут собаками, они живут в домах, охраняют и являются лучшими друзьями человека, — четко сформулировала Тома.
Как первокласснику. В ее понимании, царевич из прошлого был тупым как заглючившая «Винда».
А у царевича отлегло от сердца.
— Вы о псинах, — сообразил он. — Говорят, где-то волков приручают, это и есть псины. За жизнь ни одной не видел. Думал, сказки.
— Почему вы не перебьете всех этих со… волков? — проявила Тома природное любопытство.
— Невозможно, — вздохнул Гордей. — Рады бы, но невозможно. Иногда объявляются всеобщие облавы, если чересчур расплодятся. Обычно просто охотимся на мех и шкуры.
Он повертел перед нами головой в шлеме с хвостом. Собачьим, как выяснилось. Капец романтике. Как жить дальше?
Сидя рядом, я с интересом разглядывал устройство местных доспехов. Доморощенные реконструкторы, с которыми довелось общаться, успешно приблизились к, как теперь говорится, аутентичности. На меня смотрел оригинал аутентичнейший, аутентичней и оригинальней некуда. Доспех царевича состоял из передней и задней половин, крепившихся на боках застежками. Кожаная основа, надетая поверх рубашки, обшита горизонтальными рядами мелких бронзовых пластинок — внахлест, верхние накрывают нижние. Издали похоже на чешую. Перед кирасами и полноценными панцирями из лат такой доспех имел преимущество — гибкость. Грудную часть закрывал крепившийся ремнями к наспиннику фигурный нагрудник, изображавший, что вполне логично, накачанную мужскую грудь. Пах и бедра покрывала мелко-пластинчатая юбка. Из-под нее выглядывала вторая, нижняя, из ткани знакомой розово-фиолетовой расцветки. Ременная портупея тоже имела защитные пластинки и выполняла роль «разгрузки» солдат двадцать первого века: к ней крепились меч, нож и сумочка типа борсетки для кремня, точила, иглы и прочих нужных мелочей. Поножи защищали не прикрытые щитом части ног и состояли из трех вертикальных пластин: передней и более мелких боковых. Крепились тоже ремнями. Наручи закрывали руки от кисти до локтя. Широкий меч утоп в деревянных ножнах, покрытых кожей и в трех местах скрепленных металлом. Резная рукоять оружия похожа на костяную, навершие — блестящий бронзовый шар. Перекрестие — прочная узорная полоса. Шлем, сужавшийся в острый шип, имел мелкие отверстия для вентиляции внутри рельефного орнамента.
Напрягало, что Гордей не снял шлем. Рядом охрана, мы на привале, у костра. Чего-то боится? Ну вот, а я расслабился. Нельзя расслабляться, как говорится в бородатом анекдоте.
— Не пойму, почему они напали на вас, — задумчиво продолжал царевич. — Троих уже не трогают, а вас прибыло четверо. Одному гулять вредно для жизни, двоим опасно, а трое с оружием, не говоря о большей компании, остановят любую стаю. Нужно только сомкнуться спинами, больных и слабых — внутрь, оружие вперед и замереть. Стоять, не шелохнувшись, пока волки не налаются всласть и не уберутся с дороги. Запомнили? Это азы выживания.
— Запомнили, — сказал Малик.
Царевич нехорошо поморщился, но смолчал.
Я сообразил: попав сюда, наша четверка все время распадалась. Оказывается, всего-то нужно было держаться вместе. Век живи, век учись.
Гордей вновь обернулся к нам, «ангелам».
— Там озеро, — указал он в сторону, на гигантские развесистые ветви. — За деревом, в низинке. Смойте грязь и кровь. Помоетесь сами или выделить мойщиков? — Жесткие губы скривились, бородка надменно выпятилась: — К сожалению, здесь только бойники. Прошу простить, не хочется, чтоб их грязные лапы…
— Конечно! — в унисон воскликнули мы с Томой.
Переглянувшись, подавились смешком.
— Не переживайте, мы ценим вашу заботу, — дипломатично объявил я. — Естественно, мы сами. Только можно сначала позаботимся о друзьях? Их раны…
Нога царевича пнула жалобно треснувшую корягу, лицо омрачилось.
— О них не беспокойтесь. Озеро маленькое, ангелам должна достаться чистая вода. Остальные помоются после вас. Раненого принесут. Вот, возьмите еще. — Из одного мешка он вынул розово-(кто бы сомневался) — фиолетовые шаровары, прикинул на глаз, подойдут ли нам по размеру, затем протянул вторые такие же. — Свои тряпки бросьте на берегу, их заберут. Идите. Я выставлю охрану по кругу, вдруг снова волки или… — Оборвав сам себя, он покосился на нас и почти приказал: — Идите же.
— Мм… — замялась Тома.
— Иди первой, — предложил я.
— После тебя, Чапа, — не согласилась она. — Гляну, что там с Шуриком. С повязок вновь капает.
Озерцо оказалось малюсеньким и мелким. Скорее, лужа метров пяти в диаметре. Чтоб добраться до воды, пришлось спуститься по крутому склону на метр-полтора. Словно в воронку нехилого снаряда.
Прежде, чем раздеться, я осмотрелся. Где-то стоят охранники, но мне не видно их, им сверху — меня. Но если тревожные ожидания Гордея оправдаются и кто-то нападет, мне придется долго выбираться и разбираться там, что к чему.
Дно обжигало холодом из бьющего ключа. Кожа млела, с невыразимым восторгом освобождаясь от пота, грязи и крови. Руки терли и скребли, ноги начали подмерзать. Я торопился, но не потому, что мерз, а чтоб быстрей дошла очередь до раненого. Жилетку со штанами согласно приказу бросил в прибрежных кустах. Впрыгнул в шаровары. Они оказались необъятными, удержались только при затягивании вшитой тесьмы на животе. Поверх халата на пояс приладил отобранные у царевича ножны для отобранного еще ранее ножа: он отдал без возражений. А вот бойник ворчал, когда Тома снимала с его талии узкий кожаный футлярчик. Потом ворчал второй, чей нож забрал себе царевич взамен отданного мне.