Зимопись. Книга 1. Как я был девочкой
Шрифт:
— Почему в нашем мире много веков ловят преступников, громят их целыми бандами и организациями, а меньше не становится? Рыкцари — тоже отдушина для тех, кто не влился в устоявшуюся систему. Они нервируют царисс и позволяют царице вводить на любую территорию свои гарнизоны. Когда гарнизоны уходят, цариссы даже возражают.
Его взгляд вернулся к начатой карте, рука принялась рисовать дальше:
— Вверх от причала — Западный лес, ныне вотчина Евпраксии. Влево, вплоть до реки — земли Варфоломеи. Вправо — Конные пастбища, где начальствует Евстигнея. Еще правее Восточная граница, и река завершает изгиб, уходя
— Где в этом всем школа и крепость?
— Школа с Грибными рощами прямо над Западным лесом.
Малик, обретающийся у Кудеяра Лесного, именно там, в лесах Евпраксии. Недалеко. Если по карте. Впрочем, по глобусу рулеткой и до Австралии недалеко. К тому же замечание Варвары, что Кудеяром занялись царберы, напрягало.
— Крепость далеко? — задался я новым вопросом.
— Не очень. Вправо от школы через земли Пятнадцати холмов, или сверху через Алую рощу цариссы Натальи.
Вспомнилось, что Глафира звалась Натальиной.
— Почему алая? — постаравшись отрешиться от страшных картинок, полюбопытствовал я. — Деревья особые?
Дядя Люсик покачал головой из стороны в сторону:
— Когда-то отгрохотала великая битва. Цвет крови.
И здесь кровь. Везде. Кровожадный мир с людоедскими законами. Ох, доберусь…
— Сколько всего башен в стране?
— Двадцать четыре, — четко ответил дядя Люсик. — Бывает, некоторые простаивают пустыми, но недолго. Система не терпит пустоты.
Теперь я мог хотя бы примерно представить конечные размеры карты, которую начали составлять.
За окном неизмеримо выросли шум и гвалт. Высокие гости выходили к столам. Дарья громко обсуждала что-то с Аркадией совсем недалеко от нашей встречи тайных земных засланцев.
— Дарья — она кто? Почему так много знает о нашей Земле?
В ответ — пожатие плеч и задумчивое предположение:
— Просто рачительная хозяйка, не упускающая своего. Стараюсь пересекаться как можно реже. Цариссу Дарью моя работа устраивает, большего не надо. Для нее моя персона тоже удачная шестеренка в слаженном механизме. Не усложняй простого, не множь сущности — правило, которого никто не отменял. Применяй, и будет тебе счастье.
Я долго формулировал следующий вопрос. Вряд ли ответит, но почему не попробовать.
— Этот мир… наше прошлое, наше будущее или нечто другое?
— Честно — не знаю.
— Уважаемые гости и хозяева, просим к столам! — донеслось снаружи.
— Мы еще увидимся? — спросил я, вставая.
— Обязательно, — сказал дядя Люсик. — Теперь обязательно. Ведь у нас одна цель. Вернуться домой. Всем вместе. Разве не так?
— Нас скоро увезут…
— Я найду способ сделать, чтоб либо мы к вам, либо вы к нам, — вдруг подмигнул дядя Люсик, помолодевший лет на десять.
Его усталость прошла как сон.
Глава 2
Ночь прошла спокойно и незаметно. Вымотанные за день, мы с Зариной просто легли по своим постелям и через минуту спали. Затянувшаяся гулянка утихомирилась лишь к утру, с набитыми пузами все расползлись по кроватям.
Утро выдалось хмурым, от погоды до настроения. Покрапывающий дождик навевал грустные мысли. Особенно терзала скорая разлука с Солнышком. Увидимся ли еще? Также не веселили четыре тела, завернутые в саваны и подготовленные к церемониальной отправке
Зарина, переговорившая с матерью, была странно радостна. Глазки сияли новогодними огнями, переливаясь от тихого удовольствия к полному восторгу, который девушка едва сдерживала.
— Что случилось? — как можно равнодушнее осведомился я.
У меня-то скребли кошки. Хорошо так скребли, а наскребясь вдоволь — скопом гадили.
Мы выходили с завтрака, который нам организовали прямо на улице, никто не удосужился ночью разнести столы обратно по помещениям. Кухонная команда едва успела собрать посуду, помыть и предложить что-то на завтрак. Впрочем, необычность радовала. Для школы сегодня все было необычно. Никаких занятий, ничего будничного и рутинного. Ученицы сегодня отдыхали. На поле разбирали шатры, гости грузились — все сразу. В глаза отвсюду летела пыль, в нос — запахи пота, еды и ее последствий. Гомон стоял невероятный, треск дерева и хлопанье натянутой ткани шатров сливались с ржанием коней и одновременным разговором всех со всеми. Так казалось со стороны. Я внес свою лепту:
— Что же случилось? Что сказала мама?
— Я еду с вами! — выпалила Зарина, едва не порвав рот улыбкой.
Кошки на душе пришибленно затаились.
— В крепость?
— Какая разница!
— Почему?
Мой вопрос поставил ее в тупик.
— Ты не рад…да? — Вмиг потускневшие глазки быстро пробежались насчет лишних ушей.
Словно по закону сообщающихся сосудов мое настроение резко взлетело.
— Это здорово! Но почему? Твоя учеба только началась… — произносил я, пинками изгоняя всю кошачью свору к Кузькиной матери.
За разговором к нам, вставшим посреди поля, где вокруг носились, таскали, галдели и толкались, присоединилась третья «сестренка».
— Ты уже слышалла? — запнувшись на окончании, Тома метнула обеспокоенный взор на Зарину.
Та равнодушно разглядывала носки своих сапожков. Актриса, мать ее Варфоломея.
— Что я должна была слышать? — спросил я как можно отстраненнее.
Как бы подтвердил для Томы, что Зарина не знает. А Зарина, наоборот, утвердилась в мнении, что Тома в курсе. Раньше только предполагала, теперь узнала наверняка. Во, попал. Открыть Томе правду? Брр. Представить страшно. Что она о нас с Зариной подумает?
— Мы едем вместе, — кивнула Тома Зарине.
— Мама решила забрать меня из школы, — объяснила, наконец, новоявленная сестрица. — Сказала, что я осталась единственной наследницей, если не считать вас, удочеренных ангелов, которых вести в крепость. Судьба ангелов, как она выразилась, неясна, а за домом нужно присматривать. Теперь учиться буду на дому, вот!
Зарина радостно закружилась от избытка чувств. Раскинутые руки едва не снесли проходившую мимо монашку. Та ойкнула, пошатнулась, полы плаща распахнулись…