Зимопись. Книга четвертая. Как я был номеном
Шрифт:
– Просто в голове не укладывается, – принеслось через минуту, – что обычный поцелуй так дорого стоит.
– Тем ценнее, если.
– Если? – встрепенулась она.
– Мое «если» зависит от «с кем», а в этой очереди, извини, тебе пока не забраться на пьедестал.
– Знаю, занято. А на второе место рассчитывать могу?
– Твердо.
– А Тома? – последовало едкое напоминание.
– Уже говорил: буду с ней, пока мои поиски чем-то не завершатся. А надоедливых не люблю. Учти, со второго места можно легко съехать на последующие.
– Царевнам
– За то и нравлюсь, наверное.
Листва шумела, не обращая внимания на спрятавшиеся в ней кусочки мироздания, которые вообразили себя взрослыми людьми. В моем понимании взрослый – это умеющий отвечать за свои слова и, тем более, поступки, и тот, кто берет на себя ответственность еще за что-то или за кого-то. Я только учился быть взрослым. Ощущал себя большим, но понимал, что это лишь ощущение, рябь на глубоком озере. Маленькие дети так говорят: «Вот буду большим…» Дальше перечень: буду гулять весь день, есть только конфеты и мороженое, сутками сидеть за компьютером… Маленький человечек думает, что, став большим, станет взрослым. Как же мы все ошибаемся.
От большой девочки принеслось:
– Ты слишком прямолинеен. Нельзя говорить с человеком другого пола в таком тоне.
– Взаимно.
Затем мы долго лежали – каждый о своем. Так долго, что я не сразу среагировал, выдираясь из сна. Пальцы перехватили залезшую под рубаху руку:
– И не думай!
– Прости. Не хотела беспокоить.
Беспокоить она не хотела, поганка мелкая. То есть, сознается, что сделала это наяву, сознательно, не в сонном состоянии аффекта.
Счастье, что все оказалось не так, как подумалось.
– Хотела взять бинт. – На ноге моей спутницы оказалась кровь.
Меня подбросило.
– Что случилось?! – Из возмущения кинуло в непереносимый стыд. – Поранилась? Ссадина снова кровоточит? Покажи.
Пока одна кисть резво разматывала бывшую оборочку, вторая потянулась к царевне…
– Нет! – Ее отбросило на край лежанки, отчего хлипкая конструкция опасно закачалась.
– Я же помочь. У тебя кровь!
– Отстань! Чего привязался?!
Это я-то привязался?!
– Как скажешь. – Нарисовав позой обиду, мой организм вновь стал укладываться.
– Прости.
Слезы. Не выношу. Но никто не спрашивает моего мнения – просто плачут. Приходится успокаивать. Вместо слов я применил коронный прием ладошкой по головке – мягкий, ласковый, многократный. Нокаут! Слезы ударились в позорное бегство. Моя рука приобняла шмыгавшее носом всхлипывавшее создание. Прижавшийся бок почувствовал учащенное сердцебиение.
– Красные дни начались, – последний раз всхныкнула царевна. – Понимаешь?
К сожалению, да. И теперь на несколько дней помимо превратившейся в неадекватного демона партнерши добро пожаловать к нам в компанию мисс Раздражительность, мисс Тревожность, мисс Истеричность, мисс Депрессия, мисс Головная боль, мисс Слабость, мисс Нарушение вкуса, мисс Непереносимость резких запахов,
Отдав все повязки, я отвернулся на время. Когда возня завершилась, на меня глядели полные страдания глаза. Девичьи ладони держались за низ живота, ноги скрючились и коленями тянулись туда же. Все, что я знал по этому поводу: ей нужно расслабиться. Мысль – материальна, надо настроиться на положительную волну. Но как?!
– Успокойся, – попытался я голосом понизить дерганную нервозность напарницы. – Все хорошо.
– Ага, тебе хорошо, – огрызнулась она. – Знал бы, как мне сейчас хорошо.
Привет от вышеперечисленной компании. Ладно, зайдем с другой стороны.
– Могу как-то помочь?
– Как?
– Не знаю.
– Вот именно. Не знаешь, а болтаешь.
Я перевел дыхание.
– Но что-то надо делать.
– Что? – ошпарила она интонацией.
– Сейчас придумаем.
– Придумает он. Волшебник нашелся. Великий придумыватель.
Стоп, Вася, удушение, как и выкидывание за борт, не выход. Девушка не специально, это у них от природы, чтоб в остальное время более вменяемыми казаться. Терпи, не ты первый, не ты последний, увы.
– У тебя всегда так или сейчас как-то особенно?
Болезнь со счетов скидывать тоже не стоило. Лучше перестраховаться.
Марианна глухо объяснила:
– Обычная боль: то ударяющая, то тянущая, как всегда, когда начинается.
– Как дома справлялась?
– На живот клали грелку.
– Разве теплое помогает?
– Кровь гонится лучше, внутренние вздерги утихают, боль становится меньше.
Тупо поглазев по сторонам, я ничего не сумел придумать.
– Могу предложить только это.
Царевнина радость от протянутой руки развеяла сомнения. Схватив как последнюю соломинку, Марианна всунула мою кисть под рубаху, ладони накрыли сверху, поднятые к груди ноги плотно прижали. Пятерня мгновенно взмокла, вдавившись в нежный живот. Чудотворная мякоть обволокла пальцы, мизинец защекотало, гладкая кожа по всей площади соприкосновения обожгла ощущениями. Сознание завибрировало от неуютности, пришлось бить его крупнокалиберным аргументом: уймись, я помогаю! То есть: гоню кровь, уменьшаю вздерги, утихомириваю боль. Так, кажется. Или не так, но соседке явно полегчало.
Некоторое время мы лежали, не смея шелохнуться. Дыхания медленно, о-очень медленно, но выравнивались. Трели пульсов возвращались к ритмам привычных песенок. Колдовство взрывного соприкосновения прекратило искрить и стало просто греть. Что и требовалось.
Тихо раздалось:
– Тебе удобно?
– А тебе? – спросил я в ответ.
– Мне хорошо.
– Вот и хорошо.
Мои веки с облегчением закрылись.
Глава 7
Это произошло ночью.