Златовласка (сборник)
Шрифт:
— Из всех достоинств здешней жизни больше всего ценю покой, — сказал Сэм. — Шум поднимает только стая зеленых попугаев, которая каждое утро пролетает мимо моей террасы ровно в девять часов. Как только вспомню, Мэттью, что в Калузе телефон трезвонит без умолку каждые десять минут, мне становится нехорошо. Просто счастлив, что уехал, и обратно ни за что не вернусь.
Я был тоже счастлив пожить вдали от всей той суеты. Но, в отличие от Сэма, мне предстояло вернуться к пятому декабря.
В воскресенье Сэм разбудил нас в семь утра, объявив, что сразу же после завтрака отправляемся на лодке в Ялапу, — до этой части побережья можно добраться
Они с женой приехали позагорать и устроились рядом с нами. Мне не доводилось встречать такой тоненькой женщины, как его жена, с такой непропорционально пышной грудью. Ее груди просто вываливались из лифчика коричневого бикини, которое почти сливалось с загоревшей до черноты кожей, волосы у нее были черные. Женщина улыбнулась мне, устраиваясь поудобнее на расстеленном одеяле, муж улыбнулся тоже, и вскоре мы разговорились. Он рассказал мне, что они живут в Мексике уже восемь лет, а до этого он работал в рекламном агентстве в Нью-Йорке. Его там обвинили в убийстве жены, которую он якобы задушил как-то ночью в приступе ярости. После судебного разбирательства, продолжавшегося почти два месяца, оправдали. Вскоре после окончания процесса он ушел с работы, распродал имущество и переехал вместе со своей бывшей секретаршей сюда, в Ялапу. Эта женщина с неестественно пышным бюстом, которая сейчас, улыбаясь, лежала рядом с ним на одеяле, его жена. Здесь они наконец обрели неведомое им дотоле счастье. Он рассказывал мне о своей жизни, заметно волнуясь, губы и веки подергивались в нервном тике, и я ощущал в его словах столь глубокое и трогательное одиночество, что сам чуть не расплакался. Паром готовился к отплытию, и мы на прощание крепко пожали друг другу руки. Я брел по воде вслед за Дейл и своей дочерью к поджидавшей нас моторной лодке и думал о Джордже Харпере, который, сломав решетку, сбежал из тюрьмы, угнал машину шерифа, — и понимал, каким одиноким должен он себя чувствовать. Паром отчалил в половине пятого, и к семи мы вернулись в Пуэрто-Валларта. Пообедали в городе в ресторане, и за обедом Джоан сообщила нам великую новость: завтра предстоит необычный день: завтра она впервые обновит на публике свое бикини, а поэтому требует отнестись к этому событию со всей серьезностью и не подшучивать над ней. Когда вернулись на виллу, вся «женская половина», как называл их Сэм, тут же отправилась спать, оставив нас с хозяином в гостиной сыграть партию в шахматы и выпить по рюмочке коньяка. Сэм играл белыми, я — черными. Не прошло и десяти минут, как Сэм сделал мне мат.
— Что с тобой? — спросил он.
Я рассказал ему о деле Харпера. Рассказал о своей беседе с Ллойдом Дэвисом и его женой, с Салли Оуэн и ее бывшим супругом, рассказал о своем разговоре с матерью Харпера и с ее соседкой, поведал о своем неудачном визите к Китти Рейнольдс, поделился своими подозрениями, что почти все лгали мне.
— Никто не лжет просто так, если не хочет скрыть что-то, — сказал Сэм.
— Но они все лгали. Неужели у каждого есть что скрывать?
— Да, если налицо преступный сговор.
— Погоди, Сэм, какой «преступный сговор»?
— Может, наркотики? — предположил Сэм.
— Нет, нет.
— Флорида по количеству туристов занимает
— Да.
— Торговля наркотиками там приносит доход в семь миллионов долларов, — сказал Сэм, — семьдесят процентов кокаина, восемьдесят — марихуаны и девяносто процентов всякой дряни поступают в Штаты из Южной Америки через порт в Майами.
— Не думаю, что Харпер и его жена замешаны в торговле наркотиками.
— А их друзья?
— У меня нет оснований подозревать их, Сэм.
— Тогда почему они лгут?
— Не знаю.
— Ладно, оставим это. Что еще?
Я рассказал ему, что поручил Карлу Дженнингзу допросить служащего заправочной станции, который продал Харперу канистру для бензина и залил в нее пять галлонов; рассказал, что просил Карла выяснить, почему на канистре не оказалось отпечатков пальцев Лумиса, а потом добавил, что меня волнует отсутствие вестей от Карла.
— Ты оставил ему телефон «Гарса Бланка»?
— Да.
— Так сегодня ведь — воскресенье, — напомнил Сэм. — В четверг был День Благодарения, и твоя контора, вероятно, в пятницу не работала…
— Это верно.
— Ты же не можешь требовать от своего Карла, чтобы он работал на уик-энде, Мэттью. Кроме того, ему известно, что ты вернешься только к пятому декабря, так что даже получив эту информацию — а разузнать все это, между прочим…
— Это не моя идея, — прервал я его. — Выполняю поручение Джима Уиллоби.
— Ты с ним работаешь?
— Да.
— Хороший парень; правда, иной раз ведет себя как параноик. Скай Баннистер — лучший из окружных прокуроров, работавших в Калузе, а я повидал немало на своем веку, можешь мне поверить. Уиллоби так поливает его грязью, что невольно подумаешь… — Сэм покачал головой. — В любом случае, — добавил он, — к тому времени, как вернешься домой, тебя будет ждать информация об этой канистре, не волнуйся.
— Да, — согласился я, — наверное, ты прав.
— Зачем тебе знать о ней здесь?
— Да вроде незачем.
— Верно. Расслабься, Мэттью. Наслаждайся тем, что ты в этих благословенных краях, наслаждайся красотами Мехико, когда попадешь туда. Очень скоро тебе предстоит возвратиться на свои соляные копи — в Калузу.
— Как по-твоему, я правильно веду это дело? — спросил я.
— Как бы ты ни вел его, закрыть его не удастся, — ответил Сэм, ухмыльнувшись.
Мы допили коньяк. Сэм поднялся и, зевнув, заметил, что завтра можно поспать подольше, так как никаких мероприятий, кроме похода на пляж, не предвидится. Дейл еще не спала, когда я вошел.
— Что здесь затевают? — спросила она.
— О чем ты?
— Почему Тони с таинственным видом шмыгает туда-сюда?
— Мне так не показалось.
— А ты не обратил внимание, что она все время шепчется о чем-то с Карлосом и Марией?
— Нет.
— Интересно, что они затеяли? — снова спросила Дейл.
Что затеяла Тони, нам удалось узнать только в восемь часов вечера, в понедельник. Вся наша четверка: Сэм, Тони, Дейл и я — Джоан наконец вернулась с пляжа и торопливо укладывала свои вещи внизу — сидела в гостиной и пила «Пинья Коладас», приготовленный Карлосом. Вдруг мы услышали, что к вилле подъехало несколько машин, захлопали дверцы, послышались голоса окликавших друг друга людей, кто-то засмеялся, — и внезапно заиграл маленький оркестр. Тони расплылась в улыбке, когда человек двенадцать гостей в сопровождении группы «марьячи» спустились по ступенькам с верхнего этажа и вошли в гостиную. Во всю силу своих легких они пели хором: «Счастливого дня рождения!», а группа музыкантов аккомпанировала, придавая мелодии несколько мексиканский оттенок.