Шрифт:
Госпиталь
Учитывая чрезмерную потерю крови и многочисленные ранения – спасти майора Князева всё же успели. Невзирая на сложную и достаточно продолжительную операцию, уже через сутки Валерий пришёл в себя.
Белые стены, покой, щебетание птиц. И если бы не тихие переговоры соседей по палате, да тупая боль во всём теле, майору вполне могло показаться, что он уже в раю. А ведь, открыв глаза его первая мысль была именно об этом.
Не ошибусь если предположу, что мало кто из военнослужащих побывавших на Северном Кавказе в длительных командировках, сумел миновать медицинское учреждение под названием госпиталь – будь то передвижной, стационарный, полевой
– Лёнька, слушай. Как раз то, о чём ты давеча у врача спрашивал. – довольно-таки зычно произнес один из пациентов лежащих с Князевым в одной палате. – Контузия – слово латинское. Означает оно, общее повреждение организма, возникшее при ушибе всего тела или большей его части. Чаще всего воздушной волной при мощном взрыве. Сопровождается потерей сознания, нарушением сердечной деятельности, дыхания, слуха и речи. Понял теперь, отчего руки твои трясутся, как с перепоя.
Лёня, к которому обращался чтец медицинской брошюры, очевидно успел привыкнуть к трёпу соседа. Потому и промолчал, никак не отреагировав на не совсем обязательный комментарий.
Не обнаружив в молчаливом Леониде желанного собеседника, любитель поболтать отбросил книженцию и покрутил головой в поисках очередной своей «жертвы». Тут-то и заметил он Валерия, открывшего глаза.
– Привет, командир! С возвращением. Как чувствуем себя?
– Спасибо, хреново. – отшутился майор.
– Ты, это… Коль, что-то понадобиться… Ну, там помощь какая будет нужна… Не стесняйся. Я Дмитрий. Четвёртый день уже здесь. – и тут улыбка с лица балагура вдруг исчезла. – Ваших много вчера привезли. Видать, жаркая была ночка. Особо тяжёлых сразу в вертушку погрузили, да на «большую землю» отправили. С тобой долго не могли определиться: здесь оперировать или перестраховаться, не брать грех на душу. Ну, и видок у тебя был. Весь какой-то изрезанный, изрубленный, исколотый, простреленный – будто попал ты под комбайн или гигантскую газонокосилку. – правда, серьёзным Дмитрий оставался совсем недолго. Что-то припомнив, он вновь вернул на свою физиономию привычную улыбку. – Эх! И как же я подзабыл… Лейтенант, подъём! Командир твой очухался.
Однако тот, к кому обращался «разговорчивый пациент», так и продолжал неподвижно лежать, отвернувшись к стенке.
– Странно. – удивился Дмитрий. – Уснул, что ли? Ведь только что, я с ним разговаривал. Или, ни дай Бог, помер?
– Что за лейтенант? – Князев, конечно же, уже догадывался о ком идёт речь. – Не Побилат ли? А ну, отзовись!
– Я это, товарищ майор. – тяжело вздохнув, Александр развернулся на другой бок, лицом к командиру.
– Объясниться не желаешь? – в том же тоне, что и говорил с ним Муханов перед сходом в долину, на сей раз к Побилату обращался уже Валерий.
– Позже.
– Чего же так?.. Совесть мучает или стыд?
– О-о-о, ребята!.. Сдаётся мне, что вчерашнее сражение для вас вовсе не закончилось. Не вышли вы, братцы, из боя. – пытаясь сгладить назревший конфликт, в спор сослуживцев вмешался всё тот же Дмитрий. – Извиняйте, господа офицеры, но дуэль вам придётся отложить до лучших времён. Мы с Лёнькой почти «неходячие». Ноги у нас перебиты со множественными переломами, потому и оставить вас один на один, для выяснения
– Зачем же кому-то уходить? Считаю, что и посторонним, будет вовсе не грех послушать. Расскажи-ка нам, товарищ лейтенант, о своих «подвигах» в тылу врага. – не унимался Князев. Нынче его переполнял необузданный гнев.
– Не могу я сейчас ни о чём говорить. Поверьте, на душе у маня, действительно паскудно. Если б не помощь Лютого, все бы мы в той долине и полегли. Нас там, просто-напросто, отстреливали как бездомных собак. Семеро наших, на моих глазах погибли. А Муханов… Так тот вообще… – поперхнувшись, Побилат замолчал.
– Что?.. Что ты сказал?.. Повтори. Серёга погиб? – взревел Валерий. Он готов был тотчас наброситься на лейтенанта. Однако, резко приподнявшись, сразу повалился на койку.
– Хочу кое-что уточнить. – Дмитрий решительно оборвал монолог Князева.
– Не влезай. – раздражённо ответил ему Валерий.
– Нет, уж вы позвольте. – стоял на своём оппонент. – Давеча вы, товарищ майор, заикнулись о неких «посторонних», да о «подвигах лейтенанта в тылу врага». Так я хотел бы внести кое-какую ясность. Дело в том, что посторонним среди нас может считаться лишь Лёнька. А с этим молодым человеком… – Дмитрий кивнул в сторону Побилата. – …Я бежал из даудовского плена. И уж получше твоего, майор, знаю о его подвигах.
– Не понял. – Князев оказался несколько обескуражен. – Ведь ты, лейтенант, говорил о том, что никого более в живых не осталось.
– Так ведь и я считал точно так же. – усмехнулся Дмитрий. – Был абсолютно уверен в том, что лишь мне одному и удалось выжить. Судьба ко мне уж больно благосклонна. Везучий я по жизни. А на парня ты зря наехал. Хлопец он проверенный. Как за себя могу за него поручиться.
– Дима, а ты в каком звании? – как бы отвлекаясь от темы, поинтересовался Валерий.
– Ну, капитан. Капитан ВВС, Волкодаев.
– А известно ли тебе, капитан?.. Что тот, за которого ты только что поспешил поручиться, привел нас вчера в засаду к Даудову. Это на его совести те десятки убитых и раненых, привезённых вчера в госпиталь из долины. Кабы не расколол его, ранее упомянутый Муханов, лежать бы нам всем до единого в одной братской могиле. Эх, Дима-Дима! Знал бы ты каких мужиков мы вчера потеряли.
– Да, ведь я… Вместе с вами в ту долину пошёл. – не сдержался Побилат. – …Не сачканул, не остался на складах. Ну, и подумаешь, что засада. Мы что же, слабей чеченцев?
– Почему ж ты своих не предупредил? И самое, главное. На хер ты пошёл на поводу у Салмана?
– А что ещё я мог сделать? – хоть как-то пытался оправдать себя Александр.
– «Что мог сделать»!.. – Князев пискляво передразнил Побилата. – …Какое ж поганое поколение выросло за последние лет пятнадцать. Хотя нет. Это вовсе не поколение. Те же Литвиненко и Бутаков вполне нормальные ребята. Ведь они, считай, твои ровесники. Тут, скорее не поколение, а некая социальная прослойка молодых ушлёпков. Которые заранее оправдывают ту подлость, что собираются сделать. А после скулят: дескать, а чего я мог поделать? При этом, вполне искренне могут пообещать то, чего выполнить не в состоянии. Помнишь, лейтенант, как ты бил себя в грудь: дескать, оставьте меня на складах, не подведу! Смело так обещал, уверенно. Ну, как такому не поверить? И что? Обосрался на первых же неприятностях. Все свои обещания по боку. Извиняйте, не получилось. Вот в следующий раз, обязательно сделаю. И вновь честный взгляд, будто ничего и не было. Хватаетесь, мля, за всё подряд, считаете себя умнее других. Берётесь за серьёзное дело, будто в грузчики нанимаетесь, где не требуется ни опыта, ни образования. На хрен нам военное училище? Мы и без него стрелять из «травмата» умеем. И таких умников масса.