Зло
Шрифт:
Эпос осмотрел Киллиана с ног до головы и недовольно покачал головой:
— Тебе бы что ли с физиономией что — нибудь сделать, а то стоишь и смотришь на меня, как щенок потерявшийся, Минос, да и любой другой проходимец на этой планете тебя с потрохами сожрет, если мне понадобится отлучиться. Надо что — то делать.
Киллиана уже начал подумывать, что Эпос таки решит исправить приветливость его лица посредством физического воздействия, но Айзек успокоил его в своем стиле:
— Ладно, что с тебя взять. Получишь одну из моих игрушек для уверенности в себе. Ну или застрелишься в случае чего.
Киллиан смотрел на кумира детства, не понимая, шутит ли он. Айзек улыбнулся:
— На этой планете не стоит
Эпос похлопал замершего с остекленевшими глазами Сивара по плечу и, поманив за собой, вышел и отсека. Они проследовали в капитанскую рубку, которая так же являлась пунктом управления кораблем (если конечно Вергилий вообще нуждался в том, чтобы им управляли).
— Верг, дай обзор.
— Айзек, я не стал обращать внимания, когда ты применял это ужасное сокращение у меня за спиной, но в лицо я это бессовестно — вульгарное панибратство терпеть не намерен. Начинаю подготовку к прыжку в систему V404 Лебедя. До старта 5…4…3…2…
— Ладно тебе брюзжать, старый зануда. Вергилий, Вергилий. Что сразу в черную дыру — то?
Киллиан начинал понемногу привыкать к манере общения корабля и его капитана, но при упоминании черной дыры все равно начал волноваться: "А вдруг?"
— Хватит пугать нашего юного гостя. Я — то знаю, что ты слишком любишь себя, чтобы попадать в область действия Пантагрюэля.
— А кто вам, любезнейший, сказал, что я бы там остался? Выдворил бы вас наружу, в чем мать родила, ну или в хиленьком каком скафандре на худой конец и убрался бы подальше от этой прорвы. А уж вы бы мне при встрече рассказали, что за горизонтом событий находится.
— Прекрати строить из себя бессердечную железяку, Верг…илий.
Корабль первым предпочел прекратить пикировку и все же выполнил указание Райберга. Стены капитанской рубки, на которые проецировалась вся телеметрия корабля, на мгновение стали матово — белыми, а потом и вовсе "исчезли" — Вергилий все же не решился исполнить свою угрозу по выдворению пассажиров наружу, он всего лишь позволил им увидеть пространство вокруг себя.
Киллиан, впервые побывавший в межзвездном пространстве лишь несколько дней назад и мало что помнивший о тех событиях из — за бешеного прилива адреналина, на сей раз смог по достоинству оценить космос. Пока юноша спал, Айзек успел вывести свой диковинный корабль из дока "Мора" и уже направил его в сторону желтоватой планеты, стремительно увеличивающейся где — то в самом низу обзора. Но не вид удалявшегося линкора сил самообороны и не закутанная грязно — серыми облаками махина Ласта приковали к себе внимание замершего Киллиана. Его поглотила пустота. Абсолютная, давящая со всех сторон на сознание прессом бесконечного «ничто» пустота космических просторов заворожила юношу, заставив его сердце биться чуть медленнее обычного. Мемор тут же вспомнил недавнюю угрозу сварливого корабля и примерил на себя участь человека, очутившегося в одиночестве космоса, наедине со тьмой и своими мыслями. Он видел нескончаемый простор мрака, стремящийся поглотить все вокруг и верил историческим хроникам, которые говорили, что первых людей, попавших в космос, приходилось потом месяцами лечить от воздействия на сознание вот этой огромной, неподдающейся описанию и измерению пустоты.
Постепенно тьму космоса перед глазами молчавших людей начала вытеснять планета, отражавшая свет далекого «желтого карлика». Киллиана видел изображение Топаза — крохотного голубого шарика с редкими вкраплениями суши. Видел кадры с Земли, сделанные до того, как она почувствовала на себе все "тепло и дружеский настрой" чужих рас. Но то, что сейчас представало перед его глазами, не было похоже ни на первое ни на второе.
— Вдохновляет? — Айзек разорвал тишину капитанской рубки вопросом. Киллиан не нашелся что ответить. Что могло понравиться в мире, который будто обесцветили, лишив ярких тонов и всей жизни?
— Наших рук дело, — стоило Райбергу это сказать, и восприятие Киллиана изменилось. Одна картинка реальности стала наслаиваться на другую. Поверх безжизненного серого ландшафта юноша видел мир, утопающий в красках. Мир, которым Ласт когда — то был. Мир, который люди превратили в эту безжизненную пустыню. Айзек зло улыбнулся.
— Не стоило «оборотням» нас злить, да к тому же могли бы бережнее обходиться со своей планетой. Это ж надо, построить такую сеть атомных станций, да еще и не обеспокоиться тем, что будет, если за ними перестанут следить… Хоть ненадолго. Ни себе, ни людям. Примитивы. А нам из — за них теперь приходится сидеть под куполами, словно паукам в банке. Да и для нас с тобой это не слишком хорошо. В случае чего, быстро убраться из Кносса не сможем.
Эпос все говорил, но Киллиан его почти не слышал. Он смотрел на этот мир, каким он был совсем недавно. Он видел Ласт таким, каким ему уже не суждено было стать. Бирюзовые полоски перечеркивали поверхность планеты вдоль и поперек. Реки были крупнейшими водоемами мира алиумов. Даже до «Возмездия» на планете было совсем мало крупных морей. Киллиан видел огромные просторы степей, покрытые лиловой травой, видел крутобокие облака, гонимые ласковыми ветрами, видел жизнь… Еще один сегмент информации из поврежденного модуля памяти занял свое место в сознании юноши, показав ему очередной монумент «Возмездию».
Ласт стремительно увеличивался, продемонстрировав людям черные точки городов, раскинувшиеся по всей поверхности планеты. В основном это были крошечные, едва различимые червоточины, зиявшие на грязном теле планеты маяками куполов, но был среди этих букашек и настоящий исполин. Город был поистине огромен. Размерами купола он превосходил своих собратьев как минимум в четыре раза. Колосс начал приближаться, увеличиваясь в размерах. Именно к нему они и направлялись. Корабль так легко проскочил вход в атмосферу, что людей даже не тряхнуло, оторвав от созерцания Кносса — столицы Ласта и единственного мегаполиса в этом полушарии.
— Ничему и никому не удивляйся. Кносс — город соблазнов, город желаний. Каждый ищет в нем что — то себе по душе, каким бы вычурным это не было, — Айзек взялся наставлять застывшего Киллиана, — И самое главное, не стоит верить местным. Настоящим местным. Никогда. Какими бы приветливыми они не казались. Ты видел, что здесь было раньше? Судя по зрачками размером с кулак — видел. Как ты думаешь, как алиумы относятся к тем, кто сотворил с их родной планетой такое?
Киллиан молчал продолжая складывать в своем разуме две картинки. Одна, словно нарисованная масляными красками — яркая, пышущая жизнью планета, норовила поменять обличие, превратившись в свою бледную, истерзанную ураганами и бурями копию. Когда Вергилий опустился достаточно низко, люди смогли различить единственную причину, по которой была возможна жизнь, да к тому же еще довольно процветающая, в этом обветшалом мавзолее былого буйства красок. Огромные турбины ветряков окружали Кносс со всех сторон. Именно эти бескрайние поля электростанций позволяли царству Миноса процветать. Именно отсюда черпалась энергия для удивительных, порою даже невообразимых генных, кибернетических и бионических экспериментов здешних ученых, главной целью которых было удовлетворение любых, даже самые неординарных запросов местной публики.