Зло
Шрифт:
— Ну и что я должен был здесь увидеть? То, что всем и так было известно? Что тут такого? Корды в плен не сдаются, и таракан решил себя подорвать вместе с нашими ребятами.
— Ой, как заговорил, ребята его… Ты мне — то уж не рассказывай, какие они твои, и как они тебе были дороги… Я так смотрю, на руководящей должности мозги — то твои притупились. Не туда смотришь. Видишь щупальце, тянущееся от костюма "безмозглого" к корду? Это, по всей видимости, — контроллер. Он управлял всем железом механоида. Отсюда следует что?
Адмирал всмотрелся в изображение момента, на который вернул запись Райберг и увидел искомое щупальце.
— Что следует?
— Да, Харон, меняет власть людей, тебя, видимо, окончательно разучила думать. Корд не мог взорвать имплантаты. Тардум контролировал механизированную часть. Понимаешь? Его тело — собственная
Ненависть к Эпосу в разуме адмирала сменило любопытство.
— Помнишь недавний взрыв на Аверитии? Ну, на базе подготовки тардумов. Никаких следов взрывчатых веществ, никто не взял на себя ответственность, никто не понял, что произошло. Ситуация очень похожа, только здесь мы знали, кто подорвался. Террористы и чужие пользуются одной и той же технологией, а что это за технология, я и хочу выяснить с твоей помощью.
Вздернутые от удивления брови адмирала не смогли скрыть даже занявшие привычное место очки.
— Передовые технологии генной инженерии, в основном, разрабатываются и испытываются на Ласте. Правда, там они используются довольно — таки экстравагантно, но все же… Мне нужен контакт с Миносом. Нужно, чтобы этот маньяк мне помог. А кто еще кроме тебя может заставить это существо кому бы то ни было помогать?
Айзек закончил говорить и вольготно разместился в кресле, будто только что он не вывалил на Харуки проблему всечеловеческого масштаба, а предложил сыграть партию в маджонг. Адмирал прогонял все возможные сценарии развития ситуации в голове и по всему выходило, что он должен был помочь Эпосу, как бы это не задевало его самолюбие.
"А что, если взрывы продолжатся? А что, если кто — то узнает, что я не помог этому самодовольному ублюдку с расследованием? Или Райберг намеренно меня сольет?"
Мысли крутились к голове Харуки, пока не переродились в логический ответ: "Нужно помочь Эпосу вначале, чтобы отделаться, а уж потом… Потом я спрошу с него за все. Вот только уберется с моего корабля."
Адмирал встал и широко улыбнулся:
— Готов на все ради помощи Содружеству! Я отдам приказ готовить "Мор" к старту. Мы лично проводим вас на Ласт.
Айзек проигнорировали вытянутую адмиралом Оно руку и, прихватив с собой Киллиана, устремился прочь. Переносить гипер он предпочитал на борту Вергилия.
***
Как только они оказались вне зоны действия датчиков и сенсорики "Мора", Райберг приказал Киллиану вынуть из носа фильтр и заговорил:
— Даже не думай меня спрашивать обо всем этом. Если бы мне не нужно было твое дальнейшее присутствие, я бы давно тебя выпотрошить, как очень неудобного свидетеля и носителя слишком многих тайн… Да и вообще, ты мне не очень нравишься. Но фиксировать расследование ты должен.
Райберг говорил это таким обыденным тоном, что сразу становилось понятно: «потрошение свидетелей» для него было привычным делом. Киллиан набрался духа и все же спросил:
— У меня был всего один вопрос. Сэр, все то, что вы говорили про нантоса в моей голове — правда?
Айзек ухмыльнулся чуть шире обычного и, заговорщицки подмигнув Сивару, сказал:
— Ты вроде взрослый, чтобы верить в сказки. Главное, что адмирал купился…
Глава 1. Часть 8. Ахерон
Сон не шел. Киллиан ворочался с бока на бок и никак не мог отправить свое сознание на долгожданный отдых. Он уже и не помнил, когда последний раз нормально спал. Наверное, это было еще на Топазе. Вроде бы так недавно и в то же время совсем в другой жизни. Жизни беззаботного мальчишки, мечтавшего о космосе, мечтавшего выбраться из своего маленького мирка и посвятить свою жизнь куда большей цели, нежели простому прожиганию времени до неминуемой смерти. Киллиан хотел служить родине, хотя это понятие и было размыто как — никогда… Давно, когда человечество еще не выбралось из «чрева» матушки Земли, а космические корабли не рассеяли зерна колонизации по всему Рукаву Ориона, человек мог легко и просто сказать: "Я служу родине". У людей был свой дом, своя земля, ради которой стоило идти в бой, ради которой стоило умирать, стоило мстить… Теперь, когда одного общего дома у людей не стало, вся раса раздробилась на совершенно непохожие друг на друга планеты — аванпосты, планеты — трофеи, полученные в кровавом горниле Выживания. Планеты, которые так полностью и не стали человеческими, ведь дом не может покориться
Сон так и не шел…. Не хотел обволакивать сознание Сивара маковым настоем из кубка Морфея, дарующим освобождение от воспоминаний. Киллиан лежал в капсуле регенератора, заменившей ему кровать, и думал о своих планах, так не вовремя начавших воплощаться в жизнь. Он мечтал о космосе, но не мог и помыслить, что здесь — среди звезд, так далеко от родной планеты, он не найдет ничего кроме пустоты, страха и смерти. Он мечтал защищать человечество, мечтал бороться с чужими, но и не думал, что в этой борьбе будет марионеткой людей, которые готовы разменять его жизнь на клочок важной информации, на отголосок почти забытого слуха, на секунду сиюминутного унижения оппонента. Киллиан не сомневался, что Райберг в любую минуту бросит его в жерло собственных интриг, не моргнув и глазом, а ведь этот человек, однажды уже покаравший целую систему за предательство рода людского, был еще не самым скверным существом, которое предстояло встретить Сивару в пути. По сравнению с тем, к кому они отправлялись на встречу, Айзек и вовсе был святым.
Минос был негласным правителем Ласта — планеты, не так давно принадлежавшей алиумам. Как и большинство рас, оставшихся без источника ресурсов, метаморфы, проглотив боль и обиду от поражения, пришли к людям за помощью, попросили милости у захватчиков их родной планеты. И человечество согласилось дать им второй шанс, позволив чужим вернуться на родину в качестве гостей. Образы диковинных существ, Миноса и истерзанного постоянными песчаными бурями Ласта замельтешили в киллиановой голове, отправляя его разум в долгожданный и жизненно необходимый для переноса гиперпрыжка сон.
Его кружил ураган. Черный, расходящийся в небесах в белесое око смерч швырял сознание юноши из стороны в сторону. Сивар не видел своих рук и ног. Он вообще мало что мог разобрать в этой лавине ощущений и какофонии чувств. Он не понимал, кто он и где сейчас находится. Он не видел земли и неба. Видел только туннель — тело смерча, захватившего его в плен и не дававшего вырваться на свободу. Его бесплотные лёгкие будто сдавили неведомые жгуты, и он не мог нормально вздохнуть; глаза почти ничего не видели; руки только перебирали воздух, не в силах найти опору. Ураган должен был разорвать сознание Киллиана на куски, но что — то незыблемое приковало взгляд Сивара, заставив боль отступить. Белое, источающее свет нечто стояло на самом краю урагана и манило Киллиана своей чужеродностью. Он потянулся всем своим естеством к этому маяку, в надежде ухватиться за спасительный луч света, который, возможно, сможет вытащить из тьмы его мечущееся сознание. Киллиан напрягал все силы, но образ и не думал приближаться. Фантом разгонял пелену урагана, но по — прежнему бездействовал, не желая помогать выбивавшемуся из сил Сивару, время которого вот — вот должно было иссякнуть. Мрак, водоворотом закручивающий сознание юноши, забирал его силы, намереваясь растереть разум и подчинить волю. В самый последний момент светящийся образ спохватился и, заметив потуги топазца, приблизился к терзаемому смерчем юноше и поднял на него лучезарный взор. Киллиан увидел себя. Сияющий фантом был его точной копией. Хотя, нет. Блюдца огромных ореховых глаз и светлая улыбка фантома были так чисты, так правдивы, что Киллиан сразу же понял, кто явился ему в этом царстве мороков. В образе белого миража на выручку Сивару пришел он сам, но не нынешний, познавший смерть и крушение грез юноша, а мальчишка, которому суждено было умереть, растаять вместе с несбывшимися надеждами. Вместе с разрушенной мечтой. По его щекам побежали холодные капли…