Злодейка в деле
Шрифт:
— Ящерка, ты забыл, как вчера свалился голым задом кверху? Какой оборот? Хочешь застрять в зверином облике? Угроза потери человеческой личности никуда не делась.
— Принцесса, неужели ради меня вы пропустите Совет, на который так желали попасть? Пешком нам точно не добраться.
Пешком… Феликс прав, я скорее ноги переломаю, чем куда-то доковыляю по лесу, тем более после вчерашней гонки тело ломит, я чувствую себя избитой, вымотанной. Словом, к подвигам не готовой.
Я медлю.
— Ящерка…
— Принцесса, я не смогу обернуться сам, поэтому вам придётся взять на себя
На что он таким тоном намекает?!
— Ты думаешь, я ответственности боюсь?! Дурак что ли? На Совет мне нужно, но никакого самопожертвования. Пешком пойдём.
Феликс ухмыляется:
— Вы себе противоречите, принцесса, — теперь его голос звучит мягче, обволакивающе. — Утверждаете, что никакого самопожертвования, но тут же объявляете, что разобьёте ради меня свои восхитительные ножки, которыми только по коврам ходить.
— Ящерка.
Что-то он разошёлся лишнего.
— Принцесса, очевидно же! Прикажите мне обернуться при условии, что оборот и, скажем, часовое пребывание в обличье ящера не приведёт к необратимым последствиям. Если это сработает, то мы будем уверены, что время у меня точно есть, и тогда уже прикажите вернуться к человеческому облику за четверть часа до того, как облик ящера станет опасен для человеческой сути.
Ха…
— Ящерка, да ты гений.
— Только подождите секунду, ваше высочество. Я исподнее сниму. И не беспокойтесь больше, чем следует, божественность божественности рознь.
— В смысле?
Феликс позволяет себе взгляд усталого мудреца, выслушивающего лепет пятилетки. Очередная наглость… Я угрожающе прищуриваюсь. Феликс тотчас меняет выражение лица, изображая полнейшую невинность, но продолжает серьёзным тоном, без неуместных шуток:
— Как я понимаю, сейчас я высказываю исключительно свои догадки, потомки всех древних родов так или иначе дорого платят за свой божественное наследие, но не стоит думать, что цена одинаковая. Договариваться с судьбой дороже. Мне проще, чем вам, моя принцесса.
Не убедительно, но здравое зерно в рассуждениях Феликса есть. Я за несколько минут чтения Книги судьбы свалилась мёртвой, а Феликс больше шести часов пребывал в ипостаси и всего лишь устал и уснул.
Я всё ещё не уверена, что стоит рисковать, однако вплетение в приказ условий действительно послужит хорошей страховкой.
— Ты прав, — вздыхаю я, так и не найдя другого решения.
Отдав приказ, я замираю.
Феликс оборачивается.
— С-с-с…, — успокаивает он меня, а затем, как вчера, прихватывает зубами и закидывает на спину. Я только и успеваю, что подхватить наши мешки. — С-с-с…
Сегодня Феликс идёт заметно тяжелее, медленнее. И у очередного ручейка с удивительно прозрачной водой и чистым галечным дном он останавливается и принимается жадно лакать.
— Ты голодный? — догадываюсь я.
Наверное, еда, которую получил человек, либо не достаётся звериной ипостаси, либо достаётся, но по меркам громадного ящера это такие крохи, что их заметить невозможно.
— С-с-с.
Как истолковать шипение, не известно.
Феликс устремляется вперёд прямо по руслу, вниз по течению.
Но я терплю. Во-первых, очевидно, что по галечной дорожке бежать легче, чем ломиться по бездорожью, выискивая проход, между стволов. Лес, увы, стал заметно гуще. Во-вторых, в ручейке серебристыми молниями мелькают непуганые рыбёшки. Самая крупная, пожалуй, длиной с мою ладонь, мелочь и вовсе с указательный палец. Феликс на ходу ухитряется их ловить — пригнул голову и фильтрует воду через клыки, а время от времени голову поднимает, чтобы щёлкнуть челюстями, проглатывая скудную добычу. С его габаритами, как мне кажется, чтобы хоть намёк на сытость ощутить, всех рыб этого ручья не хватит.
Вскоре мы выбираемся к лесному озеру, в которое и впадает ручей. Я напрягаюсь. Окунаться в ледяную воду нет никакого желания. К счастью, Феликс сворачивает. Я замечаю, что он резко меняет направление, мы идём наискось к прежнему курсу, почти что перпендикулярно. Видимо, Феликс узнал местность, и надежда, что мы успеем вовремя, крепнет.
А солнце ползёт к зениту…
Лес расступается, и мы выбираемся к каменным развалам. Лучше всего сохранились упавшие колонны. Некоторые переломились, некоторые развалились на несколько частей, но представить, какими они были до падения, легко. Перекрытиям и декору повезло меньше — фрагменты настолько мелкие, что не опознать. Подозреваю, что вижу остатки святилища. Около семисот лет назад правил император Теорий Безумный. Вёл, кстати, весьма эффективную как внутреннюю, так и внешнюю политику, а прозвище получил за то, что маниакально строил святилища, в отдалённой деревеньке на пяток домов мог возвести сразу пару храмов. Лишившись государственной поддержки, когда к власти пришёл Леорий Девятый, храмы пришли в запустение, так что я не вижу ничего необычного в том, что под столицей очередные руины.
Феликс зачем-то остановился, словно предлагает рассмотреть развал камней во всех подробностях. Не только остановился. Феликс подгибает лапы, ложится и всячески демонстрирует, что нужно слезть. Лёг он удачно, как раз к пеньку от колонны, я могу легко на него перебраться. Но как с высоты спрыгивать на землю?
— Ящерка?
— С-с-с…
— Я не понимаю.
— С-с-с.
Феликс заваливается на спину, перекатывается, встаёт.
Он перевернулся…
— Оборот? Ты хочешь обернуться?
Феликс кивает.
Зачем?
Приказ я отдаю, и вместо ящера передо мной на земле оказывается Феликс.
— Принцесса, мне одно интересно. Вы так и собирались днём по городским улицам ехать на крокодиле с ногами кузнечика? Бедные горожане… Уверен, они бы разбегались в ужасе. Нет, пусть бегут, иначе мы в толпе увязнем. Но вы подумали о стражах? Они откроют стрельбу до того, как рассмотрят вас у меня на спине, даже если я опущу капюшон.
— Можно выйти на тракт и взять лошадей. Почему ты утром не спросил, если считаешь, что это важно? — как по мне, всё очевидно, печать-то висящую на цепочке под воротом Феликс видел.