Злое счастье
Шрифт:
А Хелит звонила, звонила и звонила, сдирая до мяса ладони об жесткую веревку. Низкий голос тревожного набата гремел над Эр-Иррином, пробуждая его защитников и разрушая наведенные чары.
Бом! Бом! Бам! Бам-м-м-м-м!
Как назло, в главном зале донжона не нашлись ни лавки, ни табурета, чтоб Рыжий мог присесть и тем самым облегчить свои страдания. Какое тут сосредоточение, скажите на милость, когда кровь еще кипит посла боя, зверски дергает боль в поврежденном колене, а в голове гудит, как в кузнечном горне!
— Так
К слову сказать, карта великолепная подробнейшая и выполнена мастерски. Любо дорого посмотреть. Надо будет заставить скопировать себе такую же.
— Со стороны Белых Скал, милорд.
— Ты уверен?
— Честью клянусь! Я своим глазам не поверил, — твердил парень.
«Белые Скалы… Белые Скалы…», — терялся в догадках Рыжий князь. — «Нелогично. Зачем делать изрядный крюк, если можно спуститься вдоль пустошей?»
Он прикинул и так, и эдак, пытаясь вычислить потаенный умысел дэйном. Ну не на Эр-Иррин же они нацелились? Потер виски, пытаясь избавиться от навязчивого звона в ушах. Словно рядом бьют колокола… Колокола?
— Ты тоже слышишь их, Вранн?
— Кого? — не понял следопыт.
— Колокола…
Бом! Бом! Бам! Бам-м-м-м-м!
— Тихо. Ничего не слышу…Милорд! Что с вами?
Кап-кап-кап!
Кровь из носа капала на карту частым дождиком. Мэй скорее зажал ноздри. Какая досадная неприятность! Голова гудела. Что происходит?
В голове по прежнему звенел колокол. Пронзительно, отчаянно, тревожно. Он звал на помощь, молил, давясь безысходностью и ужасом. И это был колокол Эр-Иррина.
Ну, никак не мог услышать Мэйтианн его призыв. Даже самый сильный ветер не смог бы донести колокольный звон в такую даль. И тем не менее…
«Мэй! Спаси нас! Помоги! Мэй!» — взывал набат голосом Хелит из Алатта.
Казалось, что от яростного вопля изданного надорванной глоткой Рыжего треснет небесный свод. А может быть, он и в самом деле треснул в тот день. Кто знает?
Мэй вложил столько сил, чтобы отстроить свою цитадель, укрепить защитные рубежи, сделать крепость неприступной твердыней всего приграничья. Эр-Иррин не мог пасть. О его стены расшибались целые армии и ломали зубы лучшие полководцы дэй'ном.
Тогда почему так отчаянно зовет на помощь звонкая медь, разбиваясь тысячей отголосков внутри черепа? Почему заходится от жуткого предчувствия сердце?
«Беда, дурак! Вот что случилось!» — сказал себе Мэй.
Откуда только взялись силы, чтобы сжимать бока мчащейся галопом Сванни? Куда подевались боль и усталость?
— Стреляйте в гадов! Стреляйте! — подбадривала Хелит лучников, хотя в том уже не было ни малейшей необходимости.
Даже убедившись, что большинство защитников очнулись и пришли в себя, она продолжала звонить в колокол, чтобы закрепить эффект. А то вдруг их опять заколдует жуткая песня дэй'ном?
Подгонять лишний раз никого не требовалось. Первую атаку эр-ирринцы кое-как отбили, не дав дэй'ном приблизиться к стенам крепости.
Саму Хелит пришлось силой отдирать от веревки, только весть о ранении колдуньи-дэй'ном помогла разжать её пальцы.
— Теперь мы точно отобьемся, не переживай, — успокаивал её Гвифин, смазывая раны на ладонях своим целебным снадобьем.
Но сначала он отпаивал Хелит какой-то пахучей настойкой, чтобы не икала от страха и не тряслась всем телом.
— Ты настоящая героиня. Если бы не ты, все бы кончилось плохо, очень плохо, — уверяла её Даугир.
Но девушка вовсе не чувствовала себя героиней. Она натерпелась такого лютого страху, что никакие похвалы и почести не могли истереть жуткие воспоминания о пережитом ужасе. Лорд Рэвинд вообще умер, попытавшись отразить магическое нападение. Гвифин чудом остался жив, попросту не успев в полную силу воспротивиться чарам Йагра'су.
— Что бы они с нами сделали? — спросила Хелит.
— Тебе лучше не знать, — уверил девушку Гвифин, мрачнея лицом. — Леди Даугир права. Нам просто повезло, что у тебя хватило ума взяться за колокол, и что ты оказалась настолько схожей с нашим князем.
— Чем схожей? — полюбопытствовала она.
— Лорд Мэйтианн'илли невосприимчив к магии. Совсем.
Её пробрало внутренним холодом до самых костей.
— А это плохо или хорошо?
— Как тебе сказать… С одной стороны, вредоносные чары ему не страшны, а с другой, раны его не вылечить магией. Теперь я понимаю, почему мои настои никак не сказались на твоей памяти.
Хелит через силу улыбнулась. От снадобий Гвифина ей всегда так сладко спалось, что даже снов не снилось. Какая уж тут память? Но все же приятно, что приютившие её люди не остались равнодушны к её беде. Словами не описать, до чего противно ничего не помнить о себе, о том, каковы твои привычки и наклонности. Воспоминания и есть та точка опоры, которая делает человека тем, кто он есть.
— Ну не плачь, все уже кончилось, — погладил её по голове ведун.
Хелит сама не заметила, когда начала тихонько всхлипывать. От пережитого потрясения, от жалости к себе, от невозможности вернуть себе личность.
«Ты никакая, ты — пустое место, чистый лист. Каждый напишет в твоей душе, что пожелает. Насколько же мало оказалось тебя, когда от прошлого ничего не осталось! Значит, там и не было ничего стоящего!» — жестоко объявила себе Хелит, закрывая лицо ладонями.
Она не видела, как многозначительно посмотрел на Дайгир ведун. Мол, эти мне благородные утонченные девицы, сами не знают чего им надо.
— Я тебе руки перевяжу осторожненько, и пойдешь помогать девушкам, — сварливо заявил Гвифин, полагая, что полезное занятие и помощь другим — лучшее средство от меланхолии.