Змеевик
Шрифт:
Когда мы закончили с телом, Лин выпроводил нас с места преступления, чтобы другие сотрудники могли заняться трупом. Я надеялась, что судмедэксперт сможет выдать более конкретные детали, чем наши пространные догадки. Предположения, которые мы сделали, не приближали нас ни к убийце, ни к Денни. Мы трое избавились от бахил с перчатками и направились в сторону Бернардо, дав дорогу людям, которые должны были забрать труп. Иногда на месте преступления такой бардак, что каждый, кто на нем потоптался, портит улики, мешая следующей группе специалистов. Пока что мы пришли к выводу, что Денни была в руках того же
Бернардо выпрямился у столба на краю парковки. Он заново перевязал свои волосы, и хвост теперь был затянут гораздо туже, создавая иллюзию короткой стрижки. Он больше не был бледным и снова надел темные очки. Очевидно, Бернардо пытался сделать вид, что ничего не произошло. Меня такой расклад устраивал.
— Почему он забрал ее органы? — Озвучила я свои мысли, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Он хотел их. — Ответил Олаф.
— В каком смысле? — Спросила я.
— В качестве трофеев. — Подал голос Эдуард. — Такие типы часто берут трофеи, ты это знаешь.
— Сердце, печень и другие части, которые можно легко перевезти — да, но некоторые органы, которые он забрал, транспортировке не подлежат. Как ты собираешься перевозить кишечник?
— Заморозить. — Сказал Олаф.
— Законсервировать в банке. — Предложил Эдуард.
— Господи. — Тихо выдохнул Бернардо.
— Прости, если тебя это задевает. — Сказала я, потому что никто из ребят этого не сказал. Я вроде как нарушила кодекс мужских правил, признавая, что у нас тут есть некоторая проблема.
Он кивнул.
— Спасибо, я в норме. — Его ложь была настолько очевидной, что я притворилась, что поверила.
— Он мог съесть органы. — Предположил Эдуард.
Бернардо сглотнул так громко, что я услышала, как он это делает. Его глотка конвульсивно дернулась, будто он сдерживал очередной позыв тошноты.
— Не думаю, что убийца это сделал. Вернее, я не хочу так думать.
— Ты же понимаешь, что такая возможность существует. — Сказал Олаф.
— Но я не хочу говорить об этом. Я не хочу спокойно обсуждать, как кто-то или что-то ело… ее части.
— Тебе известна подноготная охоты на монстров, Бернардо. Почему такие вещи тебя беспокоят? — Спросил Олаф.
— Блядь, Отто! — Он выкрикнул это и понизил голос, продолжая. — Вчера она была в моей постели. Я не хочу слышать о том, как кто-то разорвал ее на части и съел.
Голос Олафа был спокойным, лишенным каких-либо эмоций.
— Ты знаешь, что мне непонятно, почему это имеет для тебя значение. Но если ты скажешь, что имеет, я поверю.
— А я не понимаю, почему для тебя это ничего не значит, но я знаю, что так и есть.
Они уставились друг на друга — оба по-своему красивые, хотя у меня ушло немало времени, прежде чем я позволила себе понять, что Олаф привлекателен.
— Было бы лучше, если бы я трахнул ее вместо тебя, Бернардо. В таком случае нам обоим это место преступления понравилось бы больше.
— «Понравилось бы»? Нет. Даже
— Мне бы понравилось.
В голове у себя я орала: «Почему? Почему бы тебе это понравилось, если бы ты трахнул эту мертвую девушку вместо Бернардо?». Я хотела озвучить свои мысли, но ни секунды не сомневалась в том, что мне не понравится ответ. Мы с Олафом неплохо ладили теперь — гораздо лучше, чем когда-либо, и я не хотела давать ему возможность сказать что-нибудь жуткое. Если он сам что-то ляпнет — ладно, это его проблемы, но я не стану провоцировать его.
В обычных ситуациях, если я не задавала подобных вопросов, их никто не задавал. Никто и не подумал бы их задать, но Бернардо был на грани. Это заставило его озвучить свой вопрос, потому что сегодня он хотел знать ответ. Или, может, он всегда хотел его знать, но только сегодня был достаточно расстроен, чтобы спросить об этом.
— Почему? Почему бы тебе понравилось больше, если бы ты переспал с ней?
— Бернардо, не надо. — Вмешался Эдуард.
— Нет, Эдуард, Тед. Я хочу знать. Ты говорил мне, что он большой и плохой, и это правда, но остальное — просто истории. При мне он никогда не творил подобной херни.
— Тебе не понравится ответ.
— Сегодня я хочу его услышать, даже если он мне не понравится. — Сказал Бернардо.
Эдуард кивнул, позволяя им продолжить начатое. Я просто стояла рядом, как немой свидетель катастрофы. Руки Бернардо были чуть сжаты по бокам его тела, когда он повернулся к Олафу и повторил свой вопрос:
— Почему бы тебе это понравилось, если бы ты трахнул ее вместо меня?
— Потому что тогда бы я мог представлять ее тело живым подо мной, когда смотрю на нее, мертвую. — Ответил он спокойно, просто озвучивая факты.
— Вот поэтому я и ушел, Отто. Ты не врубаешься? Я знал, каково это — быть там, внутри нее, а теперь ничего этого нет. Все разорвано на части каким-то маньяком. Это какой-то кошмар.
Олаф подступил ближе, изучая его лицо. Он не планировал нападать — он выглядел так, будто хотел изучить Бернардо.
— Я мог бы посмотреть вниз, на ее труп, и подумать о том, как ощущалась ее кожа под моими руками, когда она была еще теплой. Я бы вспомнил, как опускаюсь между ее ног, какая она тугая и как мне приходится пробивать себе дорогу внутрь. После того, как убийца вытащил из нее достаточно внутренностей, я бы гадал: если я трахну ее сейчас, она будет туже? Было бы это, как трахать пустой мешок, или она все еще тугая — возможно, еще туже из-за соленой воды? Мне не интересно трахать мертвые тела, но я бы насладился размышлениями о том, какой она была, когда кричала мое имя, будучи живой, и о том, какой пустой она стала теперь.
Тихий и беспомощный звук вырвался из глотки Бернардо, все его тело напряглось. Я поняла, что он метнется к Олафу, прежде, чем его тело двинулось. Мы с Эдуардом встали между ними — он напротив Олафа, а я напротив Бернардо, ограждая их друг от друга.
Бернардо рявкнул:
— Ты больной сукин сын! — Он попытался прорваться вперед, но я положила ладонь ему на грудь, удерживая его на месте. Не отталкивая, просто блокируя выпад. Прикосновение должно было дать ему понять, что не стоит этого делать.